Следующий фрагмент.

***

  Полторы версты до казарм проскакиваем быстро, броневик, чуть наклоняясь, вписывается в поворот, в командирском перископе мелькают редкие деревца, переходящие в достаточно густой березняк.  Впрочем, такая идиллия продолжается недолго, еще при подъезде к первым же складам впереди слышна ожесточенная перестрелка, причем, обе стороны явно стараются не уступать друг другу. Огибаем постройки и выкатываемся на всеобщее обозрение как раз в тот момент, когда гансы изо всех сил пытаются взять штурмом казармы, где засели обороняющиеся «ополченцы». Первыми под раздачу попадают два расчета германских машиненгеверов, уютненько устроившихся у рельсов и пытающихся заткнуть огнем огрызающихся в окнах первого и второго этажей «ферфлюхте руссен». Заметив подъезжающую железную коробку, немцы справедливо решают, что это жу-жу неспроста, разворачивают пулеметы и пытаются нас притормозить длинными очередями, безобидно барабанящими по броне. Ню-ню, наивные немецкие мальчики! Кто же с голой пяткой на шашку прыгает? Хотя, при такой плотности огня могут и в смотровую щель засадить…
- Носовое, картечью - огонь! – Во, блин, как на флоте, не хватает только андреевского флага.
   Спиридоныч, не оборачиваясь, кивает головой и наклоняется к прицелу. Заряжающий со снарядами в руках балансирует рядом. Пара картечных выстрелов быстро приводит в адекватное состояние оставшихся в живых пулеметчиков, которые, развернувшись к нам спинами, изображают «Полный вперед!» к лесу с оставшимся в целости «ноль-восьмым». До тех пор, пока их не догоняет длинная очередь.
- Левый борт, отсекай гансов от железки! Правый борт, - огонь по штурмующим! Орудия, - шрапнелью по скоплению пехоты!.. Огонь на поражение, мочите всех, не дайте им приблизиться! Закинут внутрь гранату – всем кисло будет!
   Повинуясь взмаху руки, наш «стармех» Карл Шекк переводит движки на малый ход, чтобы не так болтало и пулеметчики могли нормально целиться. Отсек снова наполняется грохотом выстрелов и кислым запахом сгоревшего пороха. Продвигаемся вперед, «разрезая» гансов на две неравные части. Поменьше – тех, кто пытался добраться до казарм и не успевших смотаться, и побольше – кто сначала бежал помочь своим камрадам, а потом при появлении страшной шайтан-арбы развернулся на сто восемьдесят градусов и дал по тапкам, стараясь спрятаться в березняке. Который особой преграды для картечи не представлял…
   Так, слева всё в порядке, а справа?.. Да твою ж мать!!!.. Идиоты!!!.. Бл…!!!.. Заметив подошедшую подмогу, «ополченцы» не нашли ничего лучшего, чем повыпрыгивать из окон и схватиться с оставшимися гансами врукопашную!..
- Правый борт, дробь стрельбе!!!
   Пулеметчики, заметившие этот цирк одновременно со мной, сами прекратили стрелять, добавив к моим не очень хорошим мыслям несколько громких и впечатляющих матерных конструкций. В принципе, я их понимаю. Зеленый молодняк, ничему не наученный в запасных батальонах и использующий не самую плохую в мире винтовку в качестве оглобли имени Васьки Буслая в стиле банальной деревенской драки. Если бы у немцев здесь были окопные ветераны, а не резервисты ландвера не первой свежести, неизвестно чем бы всё закончилось.
   Через несколько минут народ закончил упражняться в мизерикордэ и даже изобразил неровное подобие развернутого строя.
- Наблюдать за лесом, моторы не глушить! - Спрыгиваю на землю и принимаю доклад пепеляевского унтера, назначенного, как понимаю, главным:
- Вашбродь, четвертая рота опосля отбития атаки неприятеля построена! Докладал старший унтер-офицер Федоскин!
- Вольно,.. герои!.. А скажи-ка мне, Федоскин, какой такой умник скомандовал в штыковую, а? У кого шило в ж…пе колоться начало? Вы же мне сразу четыре пулемета из боя выключили! А если бы не совладали с германцем, что тогда?.. Покрошили бы они вас и пошли дальше к станции, и где мне потом их надо было бы ловить?..
- Вашбродь, дозвольте обратиться! – Зажимая ладонью кровящую рану на плече, из строя подает голос высоченный, как говорится, - «полтора Ивана», солдат. – Дык мы все и скомандовали! Сами до себя… Вашбродь, тута за год такого натерпелись, што не тока из винтовки германца бить, руками хотитца до егонного горла добраться, али черепушку вмах расшибить, как горшок щербатый! И вины унтера здеся нетути…
- А представиться не надо, служивый? – Задаю ехидный вопрос, одновременно вытаскивая из кармана перевязочный пакет и передавая его собеседнику. – На, держи. Перевяжешься.
- Рядовой Хотьков! – Боец, вытянувшись по стойке смирно, становится почти на голову выше остальных.
- Так вы же все добровольно в плен сдались. Значит, знали, на что шли.
- Так, Вашбродь, дурни были. Наслушалися… всяких агитаторов. Што, мол, у германца и в плену лучшее, чем в полку-то будет, што начальства с етими,.. как их,.. кипиталистами, во… на нашей кровушке деньгу зашибают… Вот и пошли сдаваться…
   М-дя, знакомая картина… Наверное, всё-таки стоит революционную агитацию приравнять к диверсиям. Со всеми вытекающими…
- А нынче умными стали?
- Так точно, Вашбродь, цельный год ума набирались. – Солдат продолжает под нестройный гул голосов.
- Ладно, хре… Кх-м… Бог с вами. Буду составлять рапорт начальству, укажу, что при обороне города вы лихой штыковой атакой опрокинули неприятеля, заставив того отступить… Остаетесь здесь и далее, держите оборону, если что, - вестового на станцию, мы поблизости… - Далекий паровозный гудок заставляет замолчать на середине фразы, затем отдать поспешное указание. – Всё, Федоскин, командуй дальше!..
   Делается это всё на бегу, потому, что гудки со стороны станции повторяются, складываясь в очень интересную «мелодию»!.. Не успеваю до конца закрыть бронедверку, как броневик уже набирает ход. А я слушаю через распахнутую амбразуру «Та-а. Та-а. Та. Та. Та-а. Та. Та. Та. Та-а. Та. Та-а»…
   Броневагон наконец-то проходит входную стрелку Полесской и, плавно тормозя, останавливается возле перрона, на котором уже изнывает в ожидании Пепеляев.
- Денис Анатольевич, дозор доложил, что эшелон прошел семафор, двигается медленно, с зажженными фонарями и постоянно выдает гудком какой-то сигнал. Кто в вагонах – не разобрать. Петр Григорьевич, как и договаривались, отправляет его в тупик, на склады. Пулеметы и  резерв уже на месте.
- Хорошо, Анатолий Николаевич, пойдемте туда. Предосторожность излишней не бывает, но сейчас, кажется, это – не тот случай.
- С чего Вы взяли? Может быть, германцы таким образом хотят ввести нас в заблуждение.
- По гудкам понятно, уж больно интересную комбинацию выводит…
   Паровоз втягивает состав между кажущимися безлюдными рампами и, окутавшись паром, останавливается. Дверь первого вагона открывается и из него, держа винтовки наготове, выскакивает несколько бородачей в таких знакомых и родных русских гимнастерках. Выхожу из-за укрытия и иду к ним. Внутри немного ёкает, когда они, заметив движение, целятся в меня, но, разглядев форму и погоны, опускают стволы и обращаются к кому-то  внутри вагона. Через секунду рядом с ними возникает фигура знакомого уже  командира 42-го Сибирского стрелкового полка полковника Степаненко, приветственно машущего рукой.
- Отбой тревоге! Свои! - Оборачиваюсь назад и кричу Пепеляеву. – Анатолий Николаевич, встречайте своё любимое начальство!
   Двери теплушек и ворота складов распахиваются почти одновременно, с обеих сторон вываливают бойцы и начинается радостный гомон братьев по оружию. Тем временем вместе с Пепеляевым подходим к полковнику, стоящему уже в окружении своих штабных.
- Здравия желаю, господин полковник! – Поздороваться у нас с штабс-капитаном получается одновременно.
- Здравствуйте, господа офицеры! Молодцы, нет слов! Учудить такое!.. – Командир полка широко улыбается, затем переходит на более серьезный тон. - Денис Анатольевич, во исполнение приказа генерала Келлера полк прибыл занять город и организовать оборону. Со мной два батальона, через четверть часа подойдет второй эшелон. Разгружаемся и тут же отправляем составы обратно. Следом за нами должна быть вся дивизия!
- Петр Максимович, пройдемте в «штаб», там все захваченные у германцев карты, где вся их оборона вплоть до последнего отхожего ровика обозначена. – На правах хозяина приглашаю сменщиков в более комфортные условия. – Там и обсудим наши дальнейшие действия…
   Еще недавно пустынная станция наполняется деловым многолюдием, организованной суетой и командами унтеров и ротных командиров. Пережидая прохождение одной из рот, цепляюсь взглядом за свой броневагон, возле которого толпится любознательный народ, и останавливаюсь, как вкопанный. Ну, засранцы!.. Нет, блин интересно, это кто такой смекалистый нашелся?.. На борту поверх камуфлированной окраски свежими, еще не подсохшими белилами чуть наискось сделана надпись «Неуловiмый мстiтель». И ниже, шрифтом помельче, -  «1-й отдЪльный Нарочанскiй батальонъ»…

Отредактировано Majorvks (02-01-2017 13:38:09)

Нет, "кентавры" слышали рассказы Первого Состава о том, как те фестивалили под Ловичем с химсоставом. Фраза запомнилась и понравилась.

Отредактировано Majorvks (29-12-2016 22:30:57)