III
Близ Евпатории
9 октября 1854 г.
прапорщик Лобанов-Ростовский
Грохнуло. Воздух упруго толкнул в лицо. Прапорщик поморщился - выстрел болезненно отозвался в барабанных перепонках. Кургузая мортира выбросила почти вертикальный плотный столб белого дыма, черный мячик бомбы понесся ввысь по крутой дуге. В верхней точке на миг замер, а потом покатился с горки и пропал из глаз.
Осадная батарея с утра начала бомбардировку лагеря. Союзники отвечали вяло: то ли сказывалась общая подавленность, то ли артиллеристы не желали жечь зря порох и разбрасывать бомбы, обстреливая невидимого противника.
Первыми целями стали не оборонительные сооружения, спешно возводимые французскими саперами, а скопления обозных телег и артиллерийские парки в глубине лагеря. Корректировка с воздуха делала свое дело: двух- и трехпудовые бомбы то и дело рвались среди тесно составленных повозок и зарядных ящиков.
- Жаль, мало у нас мортир, - посетовал Николай Николаевич. - На всю крепость не более десятка, да и те старые, полупудовые. Пришлось, сами видите, провести ревизию флотских арсеналов и разоружить бомбардирские корабли. И все равно - мало, мало!
- Да, - кивнул Велесов, - У союзников мортир чуть ли не втрое больше. Ну так они и готовились, а наши архистратиги даже не подумали, что придется вести осадную войну!
- Ничего, вот подтянут бомбические орудия, тогда по-другому поговорим! - посудил великий князь. - А вообще я, чем дальше, тем меньше понимаю союзников. Сидят в лагере и ждут неизвестно чего! Любому юнкеру ясно, что единственный шанс - прорывать блокаду и...
- ...и что? - поинтересовался Велесов. - Ладно бы снаружи их ждала полевая армия! Тогда да, прорыв имеет смысл. Фиаско Легкой бригады ясно показало, что таким способом даже провианта не раздобыть! Особенно теперь, когда Меньшиков приказал казачкам не цацкаться и разорять татарские села на три десятка верст вокруг, угонять стада, вывозить зерно, фураж. Ну, допустим, прорвутся союзники - а дальше что? Пойдут на Севастополь? Смешно. На Симферополь? Еще смешнее. Единственная надежда у них на англичан. Если те не придут в самом скором времени - все, крышка господам интервентам!

Прапорщика Лобанова-Ростовского мало интересовали вопросы стратегии. Пред его глазами стояло страшное поле, заваленное людскими и лошадиными телами, уши буравили стоны, крики, ржание умирающих животных. Он вспомнил, как запели трубы англичан, и как вздрогнула земля от тысячного копытного грома. Легкая бригада - все пять полков, 4-й и 13-й лёгкие драгунские , 17-й уланский , 8-й и 11-й гусарские полки, - разворачивалась в дефиле, перекрытом с северо-востока немногочисленной русской кавалерией. Сейчас налетят, сомнут, растопчут - а как иначе, если русские, и без того, уступающие в числе чуть ли не втрое, собирались встречать атаку, стоя на месте?
Неизвестно, что подумали уланы и гусары Кардигана, когда русские эскадроны подались назад, развернулись и, не тратя времени на перестроения, поскакали в тыл, обтекая развернутые в их тылу конные батареи? Да, залп полутора десятков шестифунтовок в упор - это неприятно. Визжащие снопы картечи соберут кровавую жатву в рядах передовых эскадронов, но не остановит их - артиллеристы будут изрублены прямо на лафетах пушек, а потом дело дойдет и до сossacks, трусливо показывающих британцам хвосты своих лошадей.
Пулеметы, все шесть, ударили косоприцельным огнем, с обоих флангов. На правом Лобанов-Ростовский поставил три «Максима» на крепостных лафетах; на левом располагались остальные пулеметы на пароконных бричках. Патронов не жалели - стоит кавалеристам доскакать до позиций, и все будет кончено.
Передовые эскадроны легли целиком, скошенные свинцовым ливнем. Остальные замедлились, остановились - на пути у плотных, стремя к стремени, шеренг, идущих карьером, выросли горы окровавленных, недвижных или бьющихся в агонии тел. Кто-то пытался перепрыгнуть препятствие и падал, кто-то осаживал коней и сам попадал под копыта задних, идущих в предписанных уставом двух лошадиных корпусах за первой шеренгой. А пулеметы молотили, превращая дефиле в сосуд, наполненный животным ужасом, мукой, смертью.
***
За спиной загрохотали копыта, залязгали по сухой земле железные ободья колес: на рысях проходило любимое детище Велесова - ракетная батарея. Связки по шесть медных труб-направляющих на пушечных лафетах весело плескались во все стороны солнечными зайчиками, ездовые ловко сидели на здоровенных битюгах, номера скорым шагом, то и дело переходя на бег, поспевали за тяжелыми запряжками.
- Хороши, черти! - похвалил ракетчиков великий князь. - Дадут прикурить лягушатникам! Я, Сергей Борисович, не раз присутствовал при стрельбе с ракетных станков, но этот ваш залповый пуск - признаюсь, до печенок пробрало! А каково тем, в кого они летят!
- ДДа, ваше высочество, пока что ракеты - оружие, скорее психологическое, хотя и с хорошими перспективами. Мы стараемся обстреливать ими скопления палаток, телег и прочего имущества. Осколочное действие ракет крайне слабое, а вот зажигательное - вполне приличное.
И указал на грязно-серые дымные хвосты, расползающиеся от горящих складов.
- Я обратил внимание, господин Велесов, что на совете вы требовали сосредоточить обстрел не на батареях и укреплениях, а именно на складах. Отчего так?
- Считайте, что я таким образом выражаю уверенность в успехе нашей затеи с принцем Наполеоном. Если мы, ваше высочество, намерены склонить французов не просто к капитуляции, а к выступлению против нынешнего императора - неразумно будет озлоблять их чрезмерными потерями. Голод, страх, неуверенность - это одно, но когда рядом погибают товарищи - это совсем другое. Тогда война очень быстро превращается из тяжкой повинности в личное дело, и люди начинают просто-напросто мстить. А нам с вами нужно чтобы  мусью хорошенько озлобились на того, кто втянул их в эту авантюру и бросил здесь подыхать!
- Так что и ракеты и ваши листовки бьют в одну цель? - улыбнулся великий князь. - Что ж, хитрО. Только за прошлую ночь к нам перебежало не меньше полусотни человек, из них два офицера. И почти все французы, не считая парочки сардинцев.
- Я в курсе, ваше высочество. Перебежчики говорят, что в лагере сплошной бардак, особенно после бойни, которую наш дорогой князь устроил британской кавалерии. Будто англичане заявили, что будут стрелять в любого француза, который подойдет к их палаткам. Лягушатники винят англичан в том, что из-за них не удается получить продовольствие от татар, и это, естественно, приводит к стычкам. Один из пленных рассказал, что за вчерашний день в драках убито и искалечено около шестидесяти человек!
- Прибавьте к пятидесяти перебежчикам - получается неплохой итог! Эдак, они сами друг друга перебьют, нам и делать ничего не придется.
- Вы же понимаете, что нам нужны не их трупы. Шляпа Великого Императора непрочно сидит на голове Наполеона III-го. Во Франции многие озлоблены на него  из-за предательства республики. Помните его лозунг: «Империя это мир»? Вот вам и мир - целая армия на краю гибели, и к тому же, снова в России! Думаете, газетчики и политиканы простят ему такое?
- И все же, рассчитывать, что принц Наполеон, этот толстяк со смешным прозвищем, сумеет возглавить успешный переворот - не слишком ли это смело? Да и батюшка, боюсь, не одобрит. Он слышать не может этих слов - «революция», «республика».
- Наверное, сразу вспоминает, как отблагодарил Россию Франц-Иосиф за спасение его Империи? - поинтересовался Велесов. Великий князь вскинул голову, лицо его стало непроницаемым, в глазах плеснулся гнев. - Ну-ну, ваше высочество, не надо так! Никто не собирается ставить под сомнение государственную мудрость вашего августейшего отца. Но мы же не собираемся приводить к власти какой-нибудь комитет общественной безопасности, или, не приведи Господь, парламент! Речь идет о законном наследнике самого Бонапарта! Вот вы изволили иронизировать насчет фигуры принца, а ведь и его великий предок отнюдь не был сложен как Аполлон. Что не мешало ему держать в кулаке всю Европу!
Так вот что они затеяли, подумал прапорщик. Не истреблять французов, запертых на плацдарме, а довести их до бунта лишениями, страхом, неуверенностью в собственной судьбе. А когда мятеж вспыхнет - поставить во главе подходящего лидера и направить штыки восставших на нынешнего владыку Франции. Что ж, воистину иезуитский расчет. Не все иноземцам свергать и убивать русских государей, пора им на своей шкуре испробовать, каково это.

Отредактировано Ромей (24-02-2017 18:55:02)

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Пароходофрегат «Владимир»
14 октября 1854 г.
Капитан-лейтенант Белых
- Любопытная статейка, - сказал Андрей, складывая пополам газетный лист. - Выходит, фантазии Сергея и Николая Николаевича - не такие уж и фантазии.
Белых кивнул. Газету - номер парижской «Journal des Débats Politiques et Littéraires» недельной давности - он сам доставил ночью с берега. То, что задумывалось, как вылазка для ознакомления с будущим ТВД, неожиданно превратилось в полноценную разведоперацию. Капитан-лейтенант не был сторонником экспромтов и не разбирался в тонкостях нелегальной работы в неприятельском тылу. Стремительность, с которой развивались события, вызывала у него оторопь.
Судите сами: 9-го числа «Улисс» с парусником на буксире выходит в точку рандеву на траверзе острова Змеиный и встречается с «Громоносцем». Двумя часами позже корабли присоединяются к отряду Бутакова, и еще через десять часов разведывательная группа в составе Белых, Змея, Карела, Вани Калянджи, Фро и обер-лейтенанта цур зее Ганса Лютойганна высаживается на берег.
Беспечность, с которой англичане относились к караульной- службе, поражала. Здесь понятия не имели о контрразведке и противодиверсионных мероприятиях - как, впрочем, и о самых обыкновенных проверках документов. И это на важнейшей, стратегической базе в разгар неудачно складывающейся войны! Да тут на каждом углу надо ставить патрули с собаками, а аусвайсы требовать документов через каждые сто шагов!
Но ничего подобного, разумеется, нет. Окрестности Варны и улочки города-крепости, патрулируют морские пехотинцы Ее Величества, а иурецким стражникам оставили трущобы вроде Цыганского рынка. Красные мундиры пресекают драки, грабежи, улаживают конфликты с местным населением, собирают упившихся до изумления и покалеченных в потасовках Томми Аткинсов . Могут домотаться к какому-нибудь черкесу или албанцу-арнауту, слишком уж бесцеремонно разгуливающему со своим кармультуком и кривой саблей, могут шугануть подозрительных оборванцев. Но чтобы требовать какие-то бумажки у прилично одетого европейца, сопровождающего даму? Полно, за вздор, англичане - культурные люди...
«Тут-то мне карта и пошла...» - вспомнил Белых затасканный анекдот. Ситуация, в общем, ясна: двое разведчиков, - Фро и еще один, одетый в европейское платье, - открыто проникают в крепость и ведут наблюдение. Еще трое, в полном боевом снаряжении, находят укромный уголок и ждут сигнала. Если таковой поступит - на месте определяется с планом действий. Если нет - обеспечивают безопасное возвращение разведчиков к катеру.
Оставалось найти раведчика. Сам Белых отпадал по причине слабого знания языка и местных реалий; по той же причине не подходил и Андрей Митин. ФСБ-шник неплохо знал язык потенциального противника, но вот акцент... Фро, послушав его, мило сморщила носик и заявила: «Ах, милый André, ваша смесь английского с нижегородским не обманет даже пьяного валлийского капрала». У Змея отличный шотландский говор, он даже ухитрялся в турпоездках сойти за жителя Эдинбурга, но вот  актерские способности не внушаютникакого доверия. А предложенные Бутаковым кандидатуры офицеров, хорошо владеющих и английским и французским, Белых отверг - не желал поручать столь ответственное дело непроверенным людям.
Оставался единственный кандидат. Обер-лейтенанту цур зее Гансу Лютйоганну предстояло изображать дельца из Триеста, приехавшего в Варну по торговой надобности. Байку о якобы зависших на архипелаге десяти тысячах пудов муки из отборной сирийской пшеницы сочинили с помощью дяди Спиро. Старый грек уверял, что в городе полно коммерсантов любых национальностей, и все хотят урвать свой кусок военных поставок.
Фро должна была играть роль супруги свежеиспеченного торговца. На нее у Белых была главная надежда: живой ум и авантюрный характер Ефросиньи Георгиевны как нельзя лучше подходили для рискованной затеи. Змея переквалифицировали в «слугу джентльмена» и велели держать язык за зубами. Другим слугой -посыльным грумом, мальчиком на побегушках - «назначили» Ваню Калянджи. Его взяли на берег за великолепное знание языков - греческого, турецкого и французского, не считая родного болгарского. 
Все прошло, как по маслу. Спустя три часа после высадки, Фро связалась по рации с Белых и предложила внести некоторые изменения в план. Вместо того, чтобы возвращаться, они снимают в Варне дом (оказалось, сделать это совсем просто), и располагаются там. Таким образом, отряд приобретает базу, а сами разведчики до известной степени легализуются. Белых, растерявшийся от такой наглости, с трудом удержался от того, чтобы не потребовать возвращения сумасшедшей дамочки. Вместо этого, он связался с Андреем Митиным, а тот затею одобрил.
В результате, разведчики уже третий день подряд изображали супружескую чету. Съемный домишко располагался в купеческой «Гръцкой махалле» (греческий квартал, где обычно селились немусульмане); кроме «герра и фрау Лютойганн» в нем устроились их «слуги» - юный Кадянжи и боевая группа в составе Змея, Карела и самого Белых.
При необходимости любой из них мог вернуться назад - пробраться незамеченными по ночному городу было детской задачкой. Фро сочла нужным ознакомить своих друзей с новинками парижской прессы, и Белых лишний раз убедился, что не ошибся в подруге.
- Значит, в Париже беспорядки... - произнес Бутаков. - Не удивлен. Из того, что я знаю о французском императоре, можно сделать вывод: поражения в этой войне ему не простят. Сорок тысяч народу на улицах, национальная гвардия грозилась стрелять, сотни арестованных...
Андрей снова развернул «Журна́ль де Деба́»
- Да, это серьезно. У нас Наполеон Третий лишился престола после того, как угодил в плен при Седане. Дело, как вы помните, закончилось Парижской Коммуной. Альма, конечно, далеко от парижских предместий, но ведь и положение нынешнего властелина La belle France достаточно шаткое. Он не так давно провозгласил себя императором, и во Франции хватает желающих  вернуть Вторую республику. Он и войну-то затеял для того, чтобы влезть в сапоги своего великого дядюшки. И тут - такое фиаско! Разумеется, будет смута, в Париже это быстро делается!
- Сегодня же надо передать содержимое статьи в Севастополь. - подытожил Белых. - Что касается наших дел: Фибиха пока найти не удалось. Видимо, еще нездоров и не выходит на улицу. А вот его приятеля Блэксторма, репортера из «Манчестер Гардиан», мы вычислили. Да он и не скрывается, расхаживает по городу.
- Что ж, будете готовить операцию захвата? - спросил Андрей. - Хорошо бы взять англичанина поближе к вечеру. Выбить из него сведения о том, где Фибих, и сразу нанести визит.
- А как же с обломками летающей лодки, которые вместе с Фибихом притащили из Евпатории? Их непременно надо уничтожить - даже нерабочий авиационный мотор, не говоря уже о пулемете, здорово поможет британским инженерам. При их уровне промышленности, через пару лет у англичан появится и автоматическое оружие и аэропланы.
- Вы, капитан, начитались книжек про попаданцев, - улыбнулся Андрей. - ни через год, ни через пять лет англичане не сумеют повторить эти... хм... изделия. Но пользу из них, несомненно, извлекут. Так что вы правы, незачем оставлять им такие подсказки.

Совещание закончилось. Андрей Митин и Белых устроились на небольшой площадке, поверх колесного кожуха. Обычно здесь стояла гребная шлюпка, но сейчас ее не было, а с высокого белого горба открывался отличный вид. Палуба под ногами вибрировала, снизу доносились плеск воды и глухие шлепки плиц. «Владимир» набирал ход.
- А ты не боишься оставлять свою даму с Лютйоганном? - поинтересовался Андрей. - Все же офицер кайзермарине, дворянин, не нам, разночинцам, чета. А то изображают примерных супругов, так и до греха недалеко.
- Во-первых, - обстоятельно ответил спецназовец, - зависть - дурное чувство. Во вторых, если кто тут из разночинцев - так это ты. А мои предки - природные уральские казаки. А в третьих, не хочешь ли, мил-друг в рыло схлопотать за такие предположения? Фро - женщина приличная, чтобы с какими глупостями - ни-ни!
- Я что, я - ничего, вашсокородие! - Андрей принял шутливый тон. - Да и  стоит лди переживать, ежели что - мы, если верить Сереге, скоро сделаем этому миру ручкой, надо же дамочке как-то устраиваться? А Лютйоганн - чем не вариант? Не думаю, что он отправится с нами, здесь ему светит карьера первого в мире подводника.
- Не понимаешь ты женской души, Андрюха. Для Фро все это, включая мою особу - приключение в стиле лорда Байрона. Она по натуре авантюристка, ей хочется чего-то невиданного. А Лютйоганн - он, хоть и из будущего, но по самую макушку полон такой унылой бюргерской порядочностью, что она с ним недели не выдержит. Уже жаловалась, что наш оберст надоел ей хуже горькой редьки.
- Оберст - это полковник - наставительно заметил Андрей. - А наш Ганс всего-то обер-лейтенант, до таких высот ему еще служить и служить.
- Да хоть генерал, наплевать! Фро нужны события, понимаешь? Чтобы интрига, опасность, если немножко безнравственности - тоже неплохо. А этот только и мечтает, как станет адмиралом Открытого Моря у нового германского кайзера.
- А ничего, что Германии тут и в помине нет? И не будет еще лет эдак пятнадцать? Если, конечно, не поторопят.
- Вот на это он и рассчитывает! Мы с ним как-то разговорились - так он, оказывается, собирается разыскать Бисмарка и рассказать ему по Австрию, Седан и про все остальное.
Андрей хохотнул. Похоже, психология попаданцев заразна.
- А ноутбук он где возьмет? Или просто так намерен заявиться - вот он я, такой красивый, и все знаю про грядущие времена?
- Ну, марктвеновский янки как-то обошелся - возразил Белых. - А наш обер знает не меньше, старая добрая германская школа! А если серьезно - нам это надо? Мы Фибиха зачем ловим? Чтобы совсекретная информация не утекла за кордон. А чем, если подумать, немцы так уж лучше англичан?
- По мне - так лучше. А вообще, давай решать проблемы по мере их возникновения. Ты что хотел сделать - передать на «Адамант» содержание этой газетенки? Вот и пошли искать штурмана. Он по-французски шпарит, как ты на русском командном - переведет, дадим в эфир. Пусть Серега порадуется, что он оказался такой умный и прозорливый.

Отредактировано Ромей (24-02-2017 19:18:48)

III
ПСКР «Адамант»
15 октября 1854 года
С. Велесов, попаданец
Что-то пусто у нас стало, - посетовал Валентин, отхлебывая из большой керамической кружки. - Неделю назад было не протолкнуться, а теперь, будто разбежались!
- Почему «будто»? - удивился Велесов. - Так и есть. Зарин только на сутки вернулся из Николаева, Андрюха у Варны, ухорезы - и те нас покинули, и по ночам к союзничкам ползают, душегубствуют. Треть команды в разгоне!
Он долил из фаянсового чайничка заварки - черной, как смоль, крепчайшей. Чай на «Адаманте» был натуральный, китайский, закупленный на берегу - здесь, слава богу, еще не додумались до пакетиков. Наполнил кружку на две трети, опустил дольку лимона, долил доверху из темной бутылки.
- «Если надзиратель пьет чай - прекратите.» - с ехидцей процитировал Валентин, принципиально не употреблявший спиртного. - «Были сигналы - не чай он там пьет...»
Велесов в ответ оскалился, изобразил губами чмокающе-сосущие звуки, стараясь, чтобы они звучали поотвратнее .
- Как есть, вурдалак! - довольно произнес инженер, а Велесов подумал, что Рогачев - вылитый программист Привалов из «Понедельника», Даже внешне он похож на бородатого, нескладного парня с незабвенных иллюстраций Мигунова. И такой же восторженнный идеалист от науки.
К «адмиральскому чаю» Сергей приохотился на «Алмазе». Рецепт этого напитка прост: следует отпивать четверть кружки, после чего каждый раз доливать, и отнюдь не из самовара. Напиток прижился на сторожевике, несмотря на то, что Кременецкий недобро косился на неуставной алкоголь. Но и он сдался, когда фон Эссен презентовал «потомкам» большую корзину, доверху наполненную бутылками с черным ямайским ромом - трофей, взятый на «Фьюриосе». К тому же, никто не собирался скрупулезно следовать традиции: Рогачев теоретически подсчитал, что правильное употребление одной чашки такого «коктейля» требует от пятидесяти до ста итераций типа «отпил-долил», и при этом будет употреблено около полутора литров рома. Причем его процентное содержание в кружке подчиняется экспоненциальной зависимости, асимптотически стремясь к ста процентам.
Порядки Российского Императорского флота неотвратимо проникали в кают-компанию ПСКР. Чего стоил, например, подарок Зарина: картина, изображающая «Алмаз» и «Адамант» на севастопольском рейде, стоящими бок о бок. Скромная подпись в углу, «И. Айвазовский», говорила сама за себя.
- Кстати, Валь, что там у профа? - спросил старший лейтенант Бабенко. - Слышал, он отказался покидать госпиталь? Интересно, с чего бы?
Командир БЧ-4 редко покидал сторожевик - на нем было поддержание наскоро слепленной радиосети, локаторы, ремонт электроники.
- Да я и сам не понимаю, - лениво отозвался инженер. - Пирогов запретил Груздеву вставать, проф в ответ устроил скандал, а потом успокоился и потребовал меня, с ноутбуком и всеми данными с приборов. С тех пор не отрывается от монитора, а об «Адаманте» и слышать не хочет. Говорит - на борту ему не работается!
- И что, выяснил он что-нибудь? - поинтересовался Андрей. Кружка уже опустела примерно на треть, и он прикидывал: доливать ли ее ромом или смошенничать и обойтись кипятком? Вроде, дела на сегодня закончены, можно расслабиться... Подумал, вздохнул и потянулся к кранику самовара.
- Кое-что выяснил. Обсудили мою концепцию "клапштосса", проф согласился. Вы бы слышали, что он выдал, когда до него дошло, что корабли экспедиции сейчас в 1916-м! Да вот, я записал...
И вытащил из кармана замызганный листок .
- «Вывалились бедолаги в шестнадцатом году, послушали эфир: чего там есть, Эйфелёвая башня и армейские и корабельные искровые станции? И все морзянкой... Сориентировались, засекли локатором приблудного... да кого угодно, а тот в ответ четырьмя или пятью дюймами! А как иначе - война, по Черному морю «Гебен» шастает, бдительность на высоте!
Ну, значит, пошли Севастополь или Одессу. И пусть даже не нарвались по дороге на минное поле или подлодку... Встали на рейд под флагом нейтрала, представились, изложили, что знают. А чего, спрашивается,  скрывать? Перенос нештатный, дорога назад скорее всего, закрыта... Как результат - весь мир немедленно дуреет от таких новостей, ибо с сохранением гостайны в те времена дела совсем плохи.
Русские либералы ликуют по поводу близкого падения царизма; Ленин в Швейцарии узнаёт о себе много нового.
Сталин начинает искать воднофамильца с такой же партийной кличкой и людоедскими наклонностями.
Николай Второй вызывает на ковер шефа жандармов и требует ликвидировать большевиков, как явление. Тот пытается вспомнить, кто это такие, и где их искать. Гессенская муха ищет утешения у старца Григория. Старец, так же узнавший про себя дохрена новостей, апокалиптически вещает из текущего запоя.
Что еще? Президент Вильсон висит на телеграфе, выясняя адекватность посла САСШ в Российской Империи, в промежутках запивая новости бурбоном. Маршал Петен, узнав о себе много нового, объявляет, что будет вести войну до подписания капитуляции в Берлине. Но ему не верят.
Вилли Второй, Франц-Иосиф и компания спешно находят одного безвестного, но старательного ефрейтора, и сажают его под замок, а сами принимаются думу горькую думать. Безвестный ефрейтор читая газеты бьётся челом об стену и орёт, что не делал он этого, и вообще он художник.И приходит к выводу, что во всём виноваты американцы и негры.
Король Георг сначала назначает Черчилля премьером в счёт будущих заслуг, а потом сажает за то же самое за решетку, Франклин Рузвельт вкладывает бабки в разработку вакцины от полиомиелита. На политику денег остаётся меньше, но его выносит наверх слава спасителя детей.
Безвестный лейтенант Де Голль, попав раненым в плен под Верденом, прямо из госпиталя отправляется в уютную камеру, по соседству с упомянутым ефрейтором. Там он узнаёт много нового про себя. Между соседями по застенку завязывается общение, в том числе и на военно-теоретические темы. В плену де Голль читает немецких авторов, узнаёт больше о Германии, и это в дальнейшем очень поможет ему в военной карьере.
Скромный капитан Хидэки Тодзио, начальник Третьего полка императорской стражи, пока не уверен, что длинноносые варвары рассказывают страшилки именно про него, но уже насторожился...»
К концу текста, Никита скис от смеха; Сергей почти рыдал, то и дело требуя повторять особо понравившиеся фразы. А под конец взял с Валентина клятву отсканить листок и сохранить - как редкий случай пророчества, легко поддающегося проверке.
Успокоились, допили чай. Велесов и старлей уполовинили-таки бутылку рома, и разговор перешел на другое. Никита припомнил, что не далее, как сегодня утром генерал Фомченко связался с «Адамантом» и долго беседовал с командиром. О чем шел разговор - старлей не знал, Кременецкий выгнал его из радиорубки, но после сеанса связи выглядел задумчивым. И отдал боцману приказ: отправить на берег все имущество генерала.
Велесов в свою очередь, припомнил обмолвку адъютанта Великого князя: Фомченко снял дом в городе, и не где-нибудь, а на Екатерининской, по соседству с особняком Нахимова. Якобы, как резиденцию для личного состава «Адаманта», но, насколько было известно Велесову, ни один из попаданец пока туда не приглашен.
- А бабки-то у него откуда? - спрросил Валентин. - Такая квартирка недешево стоит. Война, конечно, недвижимость должна просесть, но все равно, особняк в центре города - это не однушка в Бирилево.
- Есть мнение, что князь Меньшиков весьма высоко ценит нашего Фомича. И сумел устроить так, чтобы тот не задумывался о таких низменных материях, как средства к существованию.
Старлей удивленно посмотрел на Велесова.
- Вы, Сергей Борисыч, похоже, не слишком этому рады?
- Верно, Никит, не слишком. Меншиков вообще фигура неоднозначная, и к тому же, у него наметилось противостояние с Великим князем. А у того с Фомченко что-то не задалось. Когда мы обсуждали грядущую поездку в Питер, Николай Николаевич мягко так намекнул, что лучше был обойтись без Фомича. Какие-то придворные расклады - не знаю, и гадать не хочу. Да и самого Фомича я в последнее время решительно не понимаю. Ты бы послушал, что он говорил недавно на совещании у Кремня... Да вот, Валя не даст соврать...
- Что верно, то верно, - отозвался инженер. - Мутит что-то Фомич, недоговаривает... Но я вот чего не понимаю: о какой поездке вы твердите? Я же докладывал: самое позднее, недели через две профессор наладит хрономаяки и можно возвращаться! А за это время вы не то что до Питера и обратно - до Москвы добраться не успеете!
Что ж, подумал, Велесов, сказавши «А» надо говорить и «Б». В конце концов, пока нет Андрея, ему больше не с кем здесь откровенничать.
- А это, мужики, как раз и есть самое занятное. С чего вы взяли, что все наши рвутся домой? Причем заметьте, я имею в виду не только наших, из 21-го века, но и алмазовцев?
И с удовольствием увидел, как отвисла челюсть старлея, а вслед за ней округлились за стеклами очков Валькины глаза

Отредактировано Ромей (24-02-2017 19:55:13)