VI
Из предисловия к «Введению в хронофизику»
Изд. Зурбаганского
Императорского Университета,
1897 от Р.Х./43 Э.О.В.. /гг.

Фрагменты лекции профессора Груздева, прочитанной для участников Второй Экспедиции. Восстановленно по воспоминаниям и личным записям слушателей. Полный текст лекции не сохранился. Приводится по первому изданию «Введения в Хронофизику», М. «Наука», 2023 г. (летоисч. Земля- XXI)

«...полагаете, что «факирские трюки со временем», как сострил давеча господин Корнилович, непостижимы для обычного человека? Да, понимание хроноквантового механизма Переноса требует серьезной подготовки в области фундаментальной физики. Но если говорить о практическом применении, то все намного проще.  Требуется лишь немного воображения.
Прежде всего, надо уяснить, что мы имеем дело не с одной временной осью, простирающейся из прошлого в будущее, а с пучком параллельных линий, на которых события развиваются одинаково, но могут и откланяться от «генеральной», так сказать,  линии. Вспомните: многие из вас, попав сюда, открыли учебники по истории, и - о ужас! - ни нашли ни малейшего упоминания о своих деяниях в 1854-м! Оказывается, и в нашем прошлом Крымская война закончилась поражением России! Те, кто подотошнее, полезли в труды о Первой мировой войне. И обнаружили, что крейсер «Алмаз» и миноносец «Заветный» никуда не пропадали после набега на Зонгулдак, а  наоборот, довоевали до семнадцатого года и приняли участие в последующих горестных - или наоборот, славных, это как посмотреть, -  событиях. Но позвольте, как же так? Мы ведь знаем, что случилось с крейсером, мы сами были на нем? О каком же «Алмазе» говорится в этих книгах? Или выходит, что «Алмазов» - два?
То-то и оно, что два, друзья мои! И не два даже, а бесконечное множество. На каждой из временных (я буду пользоваться в дальнейшем термином «мировых») линий - свой «Алмаз», свой Севастополь, своя Россия, своя планета Земля наконец. И далеко не факт, что события «там» и «здесь» развиваются одинаково.
Тут следует сделать оговорку. Наши «факирские трюки» позволяют переместиться лишь на ту «мировую линию», которая отстает от нас во времени. Иначе говоря: мы послали экспедицию в 1854-й год, но не можем отправить ее, например, в 2170-й.
Но, как известно знатокам карточных фокусов, «наука умеет много гитик». И одна из этих гитик такова: если отклонить «мировую линию» от «параллели» - иначе говоря, вмешаться в происходящее настолько, что это изменит известную нам историю, то будущее  этой «мировой линии», уже отличное от нашего, станет доступным на всем его протяжении. Быть может, в этом проявляется действие неких, пока неизвестных нам законов Мироздания, которые не позволяют заглянуть в свое будущее? Впрочем, это, скорее, вопрос философии, чем хронофизики...
Но зачем вам чужое будущее, спросите вы? Что ж, вполне ожидаемый вопрос.
Технологии, друзья мои. Достижения науки и техники, ушедшие вперед от нас так же далеко, как мы ушли от начала двадцатого века. Уверен, многие уже прикидывали,  из вас что они могли бы  устроить у себя, в начале двадцатого века, будь в из распоряжение наше оружие и техника. Соблазнительно? Еще как! У нас возник целый литературный жанр, обыгрывающий этот нехитрый сюжет - так называемое «попаданство».
Не чужды такие мысли и нашему руководству. Оно тоже желает заполучить некое чудодейственное средство, возможно даже «чудо-оружие». Увы, наша страна балансирует на грани серьезного конфликта с другими державами... ничто в мире не меняется, не так ли? И, чтобы занять ведущие позиции в мире, нам нужны прорывные технологии.
Это возможно?
Да, утверждает теория. Это возможно, если кардинально изменить ход истории на одной из мировых линий. Тогда наши посланцы смогут отправиться, скажем, в «их» двадцать третий век и доставить оттуда что-нибудь эдакое. Секрет антигравитации, средство от рака, сведения о еще не открытых полезных ископаемых... Словом, нас интересует не история, а научные и технические достижения, которые можно употребить на благо страны.
Итак, задача была поставлена, ученые Проекта взялись за дело. Установка «Пробой» отправила в 1854-й год два боевых корабля с заданием: изменить итоги кампании 1853-55 годов в пользу Российской Империи. Замечу: не требовалось вести войну «до победного конца», достаточно нанести интервентам такой урон, после которого русские войска смогут победоносно завершить кампанию. Этого, считали мы, хватит, чтобы «мировая линия» достаточно сильно отклонилась от «генеральной последовательности».
Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает. Аномальная Воронка захватила не только корабли экспедиции, но и сторожевик «Адамант», а так же разъездной катер с Сергеем Велесовым. С обломков этого катера вы и потом его и сняли его в 1854-м...
На этом сюрпризы не закончились. Вместо того, чтобы доставить разросшуюся экспедицию в 1854-й, Воронка зацепила еще одну «мировую линию», а - ту, на которой находились вы. И тут произошло то, что мой молодой коллега Валентин Рогачев удачно назвал «клапштосс». Многие из вас знакомы с этим бильярдным термином - когда биток наносит удар по шару, тот катится дальше, а сам биток остается на месте. Представьте, что шар - это группа из «Алмаза», «Заветного», турецкого парохода и некстати оказавшаяся рядом кайзеровской субмарины. Получив удар, они прямиком летят в «лузу» - 1854-й год, - а «биток», то есть часть наших кораблей, остаются на месте. В 1916-м, на той «мировой линии», из которой были выбиты вы.
И что их ждет? Не имея возможности вернуться, они могут принять участие в Мировой войне на стороне Российской Империи. Или попробуют остаться в стороне - хотя я, признаться, не могу представить себе, как это можно сделать. Черное море - не Тихий Океан, где можно найти островок с пальмами, кокосами, морально нестойкими туземками, и отсиживаться там хоть десять лет...
В-общем, экспедицию надо вытаскивать. Мы планировали, что, выполнив задачу, они подадут нам сигнал (для этого на кораблях имеются установки хроноквантовой связи), и «Пробой» сформирует Воронку обратного Переноса. И разумеется, они должны были запросить эвакуацию, как только поняли, что оказались «не там».
Но этого не произошло. Почему - мы не знаем; можно предположить неполадки, связанные с аномальным характером Переноса. Выяснить это мы не сможем, пока спасательная группа не разыщет экспедицию. 
Эта группа будет состоять из двух кораблей: «Алмаза» и «Адаманта» со смонтированной на нем компактной установкой «Пробой-М» - наша новая разработка, устройство, работающее независимо от ЦЕРНа на «Макееве». При необходимости, «Пробой-М» позволит сформировать собственную Воронку Переноса.
Почему мы отправляем в прошлое «Адамант», а не корабль побольше и помощнее? Дело в том, что кристаллическая решетка металла корабельных конструкций претерпела во время Переноса некие изменения. В ней как бы отпечатался «маршрут», по которому «Алмаз» и «Адамант» перемещались между «мировыми линиями», и теперь им намного проще повторить пройденный путь и не промахнуться мимо назначенной точки!
Вернемся теперь немного назад. Мы - команда «Алмаза» и те, кто был на «Адаманте», - провели в девятнадцатом столетии около трех месяцев. А когда вернулись в двадцать первый век, то обнаружили, что отсутствовали всего несколько часов! По нам не успели даже соскучиться!
Логично предположить, что, отправившись в 1916-й год, «спасатели» лишь ненамного отстанут от «потеряшек». Математические модели дают интервал от нескольких часов до нескольких суток, так что есть шанс, что наши друзья не успеют попасть в беду.
Но, к сожалению, не все так просто. У нас нет уверенности, что «Можайск» с «Помором» и, соответственно, те, кто отправится за ними, откажутся именно в той точке «мировой линии», из которой исчезли вы. То есть в феврале 1916-го года.
Тут снова уместна бильярдная аналогия: подобно тому, как биток после соударения может не остаться на месте, а немного откатиться назад, корабли экспедиции могли, после «соударения» с вами, как бы «отскочить» по оси времени в другую сторону - в будущее. Как далеко - мы не знаем. Возможно, речь идет о нескольких часах. Возможно, о нескольких месяцах. Наши методы не дают даже приблизительной оценки. Надеюсь, данные, полученные новой экспедицией, позволят составить более точную математическую модель, и тогда...»

А за что их осуждать? Они - воюющая сторона, для них все просто и понятно. Пока, во всяком случае...

Отредактировано Ромей (13-05-2017 11:11:16)

II
Севастополь
и окрестности.
Юнкера
Грузовиков раздобыли целых пять: английский «Пирс-Эрроу», оставшийся от немцев «Бенц», два «Фиата» с тентами на железных дугах, которые тут же сняли за ненадобностью, и еще одного «итальянца» - грузовик SPA, приспособленный для перевозки аэропланов. При нем были даже водитель - унтер, присланный хлопотать об эвакуации забытой в суматохе Качинской авиашколы. Он целый день мотался по городу в поисках начальства, но до аэропланов никому не было дела, а потому константиновцы «экспроприировали» и грузовик и водителя, пообещав по дороге завернуть в Качу.
Газойля было вволю - за портовыми пакгаузами громоздились штабеля французских железных бочек. Кто-то из юнкеров предложил их подпалить (не краснопузым же оставлять!) но взводный осадил шутника. Юнкера опешили, а поручик спокойно разъяснил: армия Юга России оставляет Севастополь, ничего не разоряя, не взрывая, не поджигая. Это было главным условием, поставленным «товарищами» - только так они давали лишние несколько лишних дней для эвакуации.
Пока прикидывали, как разместиться в кузове «аэропланного» грузовика, пока грузили пулеметы, ящики с гранатами и патронами, пока раздавали по рукам сухари и консервы, Михеев с приятелями подогнали броневики. Их тут же облепили любопытные, а поручик Ветреников с Колькой Махеевым забрались в «Ланчестер» и принялись греметь там железом - снимали пушку, для которой не нашлось снарядов. Взятый на замену «Гочкис» лежал тут же, на брезенте. Это был один из тех пулеметов, что стояли на присланных Врангелю английских танках «Уиппет», - они, в отличие от обычных, пехотных питались патронными лентами, а не обоймами, с которыми, поди повозись в тесноте броневой рубки. Где юнкера сперли это творение французских оружейников, так и осталось загадкой.
Рота выдвинулась по маршруту еще до полудня. Ветер взвихривал по опустевшим мостовым листья, нес вдоль фасадов по Владимирской россыпи бумаг, вытряхнутых из окон тыловых контор. Грузовики катили, тарахтя литыми шинами по брусчатке; над фуражками юнкеров, плотно набившихся на лавки, колыхались штыки, «Льюисы» и «Шоши» растопырились на крышах кабин. Редкие прохожие удивлялись, качали головами: над улицами замершего в тревожном ожидании города, звучала песня, знакомая воспитанникам всех кадетских корпусов и юнкерских училищ Российской Империи:
Самотопы чудаки,
То кадеты Моряки!
Жура-жура-журавель,
Журавушка молодой!

«Гимназиста бьет по челке -
То Симбирец наш на Волге»!
Жура-жура-журавель,
Журавушка молодой!
Ах, как печатали шаги по Крещатику юнкера последнего предвоенного выпуска в далеком июне 14-го! Солнечные зайчики играют на трамвайных стеклах, на латуни поручней, перемигиваются с зеркальными витринами магазинов и кофеен. Барышни под кружевными зонтиками улыбаются марширующей роте:
Стянут в талии «на нет»
- Это Киевский кадет!
Жура-жура-журавель,
Журавушка молодой!
Эх, было времечко...
Из города выехали вслед за пылящим впереди «Остином»; «Ланчестер», уставивший из амбразуры ствол «Гочкиса», замыкал колонну. Проскочили мост через Бельбек; слева, между тополями на обочинах Качинское шоссе, мелькнуло море, и колонна прибавила ходу. А песня не смолкала:
Держит, кто фасон дурацкий?
Третий Корпус Петроградский»!
Жура-жура-журавель,
Журавушка молодой!
Версты через три закипела вода в радиаторе «Пирс-Эрроу». Пришлось остановиться; юнкера, разминая ноги, затекшие в тряских грузовиках, затеяли возню. Шофэры погнали добровольных помощников с ведрами к колодцу, а сами подняли жестяные крылья капотов и углубились в священнодействие.
Михеев, повозившись для виду с мотором «Ланчестера» (все шесть цилиндров исправно тянули, не давая поводов для беспокойства), устроился в тени мазанки.
- А кто это остался в Севастополе по вам, мон шер, сохнуть? - поинтересовался юнкер Адашев, михеевский приятель, зачисленный в экипаж броневика пулеметчиком. - Признавайтесь, что за чаровница семафорила вам платочком?
- Заливать изволите, друг мой Алексис. - отозвался Михеев, поудобнее устраиваясь на охапке соломы. - Кто мог мне семафорить, ежели через город я ехал под бронягой и никто меня не видел? Так что, заканчивайте шутить, а то можно и того, в рыло!
Адашев мефистофельски ухмыльнулся. Разговорить приятеля не удалось, но ведь он в самом деле видел, как Коля Михеев украдкой бросал взгляды на окна здания, мимо которого они пробегали утром. И за занавесками действительно мелькнуло что-то...
Юноша сел. Лицо его было тревожным.
- Вот вы все шутите, граф, а я места себе не нахожу. Допустим, уцелеем мы, погрузимся на пароход. А она что - с красными останется?
Адашев взглянул на друга, и у него отпала охота шутить.
- А что ж она до сих пор не уехала, Никол? - осторожно осведомился он. - Или, скажете, вас дожидалась?
И умолк, поймав взгляд товарища. Выходит, дожидалась...
- Видишь ли, тут такая история... - заговорил после недолгой паузы Коля Михеев. - Ее батюшка хирург в госпитале - это то самое здание, женская гимназия. О них забыли при эвакуации, и теперь...
Гнусаво заквакал клаксон, вдоль грузовиков, выстроившихся на обочине, побежали дежурные юнкера.
- Ладно, потом доскажу… - Михеев торопливо поднялся и принялся натягивать шофэрскую, хромовой кожи куртку с двумя рядами латунных пуговиц. - Не исключено, граф, что мне понадобится ваша помощь. Если живы останемся...
Минуты через три колонна, наконец, двинулась. До Качи оставалось всего ничего - уже миновали красные крыши Александрово-Михайловского хутора, идущий головным «Остин» проскочил поворот шоссе, и у кромки прибоя стали видны деревянные причалы для гидропланов, ряды эллингов, палатки и длинные одноэтажные казармы Качинской школы.
А с грузовиков неслось:
Закрывайте все буфеты,
Едут Крымские Кадеты!
Жура-жура-журавель,
Журавушка молодой!

Отредактировано Ромей (13-05-2017 11:30:14)

III
ПСКР «Адамант»
Андрей Митин
Призыв о помощи был получен через пятьдесят три минуты после того, как удалось установить связь с кораблями экспедиции. Все это время «Адамант» с «Алмазом» шли на зюйд-ост, в обход мыса Херсонес. Когда в наушниках старшего лейтенанта Батукаева, заменившего на должности командира БЧ-4 Никиту Бабенко, запищал SOS, отряд уже повернул к норд-осту и миновал траверз Казачьей бухты.
Поймать, международный сигнал бедствия у берегов Крыма, охваченного Гражданской войной - это было, как минимум, необычно. Но морская солидарность не позволила оставить призыв без внимания. Сначала хотели поднять «Горизонт» (на «Адаманте, кроме легкого Ка-226 ТМ имелось два таких БПЛА) и выяснить, кому понадобилась помощь. Увы, этот вариант пришлось отвергнуть - порывы ветра зашкаливали за семь баллов,  в таких условиях хрупкий беспилотник не имел шансов уцелеть. Связались с «Алмазом»; Зарин, узнав, в чем дело, не стал возражать. Корабли выполнили поворот «все вдруг» и направились к терпящему бедствие судну. По расчетам штурмана, до точки рандеву идти было часа три, если не больше - волнение не позволяло дать «фулл спид» ни сторожевику, ни, тем более, старенькому, хоть и прошедшему "процедуры омоложения" крейсеру.
Дали знать на «Можайск». Формально отряд не подчинялся Куроедову, но командир «Адаманта» счел нужным согласовать свои действия с основной группой. Капитан первого ранга одобрил решение коллег и сообщил, что высылает «Помор»: «лишний корабль при спасательных работах не помешает, к тому же, есть сведения, что в районе Евпатории замечена подводная лодка красных. Трудно представить, что они решатся атаковать в такую погоду, но мало ли? Осторожность в таких делах еще никому не вредила, а средств ПЛО у вас нет..."
***
Андрей вышел на палубу. Дождь закончился, но ветер по-прежнему дул, холодный, порывистый. До семи баллов он, правда, не дотягивал - так, «свежий», не более того. «Хорошо развитые в длину, но не крупные волны, максимальная высота волн 2,5 м. Повсюду видны белые барашки (в отдельных случаях образуются брызги), движение воздуха ощущается рукой.» Пять баллов по шкале Бофорта.
Море было темное, неприветливое. Тяжелые, отливающие холодным блеском волны шумно дробились о борта сторожевика.
Значит, сигнал «SOS»? Андрей представлял, кто может звать на помощь, но все же не стал доверять памяти, а открыл соответствующий файл в ноутбуке.

«Трагично сложилась судьба эскадренного миноносца «Живой», который шёл на буксире «Херсонеса». Находившиеся на последнем чины 4-й сотни особого Донского офицерского полка были свидетелями драмы. При сильных порывах ветра несколько раз рвался трос. Использовав все имевшиеся в распоряжении средства, капитан «Херсонеса» передал на «Живой», что вынужден догнать флотилию и сообщить для принятия мер по спасению. Беспомощный из-за порчи машин миноносец был оставлен на милость стихии. Оповестить командование удалось, лишь достигнув Царьграда. Высланные корабли не смогли найти «Живого» за несколько дней поисков. По-видимому, судно старой конструкции было повёрнуто поперёк волны и, не выдержав шторма, пошло ко дну...»

Похоже, авторы допустили ошибку - радио на «Живом» имелось, как и на других миноносцах типа «Лейтенант Пущин» - искровая станция «Телефункен» модели 1908-го года. Но, видимо, на судах эвакуационного каравана было не до того, чтобы слушать эфир, и передачи с «Живого» никто не поймал. А вот на «Адаманте» поймали и пошли на помощь.
Что ж, у людей на «Живом» появился шанс на спасение. «Алмаз» - не хилый буксирный катерок «Херсонес» и легко дотащит миноносец до Севастополя.
Вот только подводная лодка... Андрей знал, что возле берегов Крыма находится только одна красная субмарина - «АГ-23», ныне «имени тов. Троцкого». В известной ему истории этот поход закончился ничем, но тогда у лодки не было такой соблазнительной цели, как крейсер с поврежденным миноносцем на буксире! Тем более, что погода улучшается, высота волны уже позволяет атаковать под перископом. Андрей не допускал мысли, что торпеды краскома Иконникова могут угодить в цель - на «Адаманте» хоть и не было противолодочных бомбометов и торпед с гидроаккустическими головками, но гидролокатор имелся, и ни о какой внезапности речи, разумеется, не шло. А скоро к отряду присоединится «Помор», который, хоть и несет ослабленное по сравнению с базовым проектом противолодочное вооружение, но все же способен разделаться с любой местной субмариной «на раз».
Так-то оно так, но неужели подводная лодка - будущий «Шахтер», которому предстоит служба аж до 42-го года, когда лодку с разобранными механизмами взорвут при оставлении Севастополя, - погибнет от рук моряков-черноморцев XXI-го века?
К счастью, командир «Адаманта»  вполне разделял эти чувства. «Не волнуйтесь, Андрей Геннадьевич, постараемся избежать ненужных жертв. Командир «Помора» предупрежден, уверен, все обойдется без пальбы.»
Ну, дай-то Бог, подумал Андрей, поднимая воротник куртки. Не хватало еще убивать тех, кем он восхищался в юности - революционных матросов, героев Гражданской войны. В том числе - и командира АГ-23.
Энтузиаст-подводник, в Красном Флоте с 17-го года, успел походить на разных лодках и на Балтике и здесь, на черноморском театре. В РККФ будет занимать разные командные должности, но адмиралом не станет: в 38-м его уволят в запас и арестуют. Александр Алексеевич Иконников умрет в лагере в 42-м, так и не приняв участия в войне.
Но что, скажите на милость, делать, если этот герой собирается со всем революционным пылом вкатить им под мидель 380-миллиметровую парогазовую торпеду? Интересный вопрос - но никак не повод идти против своей совести...

Отредактировано Ромей (13-05-2017 11:41:23)