ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

I
Гидрокрейсер «Алмаз»
Реймонд фон Эссен.
Что они переняли у потомков, так это бешеный темп жизни, подумал Эссен. После появления Груздева в «доме отдыха» события понеслись вскачь. Офицеры разъехались: моряки - кто в Севастополь, где «Алмаз» поставили в сухой док, кто на военные корабли, осваивать незнакомую технику. Старшего офицера отправили к унтерам и нижним чинам, для которых устроили свой «дом отдыха», а Корнилович с авиаторами поехали в Ейск, в центр переподготовки, осваивать гидросамолеты, которыми потомки собирались оснастить авиагруппу  «Алмаза».
Эссен хотел присоединиться к ним, но Андрей Митин был непреклонен: «Успеешь налетаться, Реймонд Федорыч, а сейчас есть дела поважнее». И увез в Москву, где в здании российской контрразведки (здесь она называлась ФСБ) проходили совещания руководства Проекта.
О чем на них шла речь - это отдельный разговор. Оказавшись в столице, фон Эссен обрадовался: наконец он увидит жизнь «потомков» изнутри, погуляет по знакомым улицам. Какое там! Комнаты совещаний сменялись лекционными залами, где выступали ученые-хронофизики, за ними следовали демонстрационные классы военных училищ и полигоны. В том же темпе работали и остальные. Жора Корнилович как-то пожаловался, что врач пригрозил отстранить его от полетов, если не сбавит обороты.
Работы в доке шли ударными темпами, Зарин даже ночевал на «Алмазе», лишь бы не тратить время на дорогу от гостиницы ВМФ до порта.
Эссен быстро осваивался в новой информационной реальности. Первое время он безжалостно отрывал по нескольку часов ото сна, чтобы с головой нырнуть во Всемирную паутину. Потом бросил - сколько можно ходить с чугунной головой и красными от недосыпа глазами? Взялся, было, скачивать из Сети книги, справочники, все, что может пригодиться дома (ноутбук ему обещали оставить), но Андрей объяснил, что не стоит тратить на это время. Квалифицированные специалисты подготовят для них любые подборки, снабдят ссылками, поисковиками, закачают информацию на внешний диск. «Вы так легко делитесь с нами знаниями?» - спросил как-то авиатор своего визави. «А что тут такого? - удивился Андрей. - В конце концов, мы втянули вас в эту историю, так что считайте это компенсацией за причиненное неудобство.
И Митин, и Валя Рогачев уверяли, что «потомки» не намерены вмешиваться в ход событий. Цель экспедиции - вернуть «Можайск» и «Помор», а что будет с этой «реальностью» дальше - забота ее коренных обитателей. В том числе и алмазовцев, в распоряжении которых будет могучий рычаг, способный перевернуть ход истории - знания из будущего.
Что ж, «потомки» выполнили обещание и вернули «попутчиков» домой. А что биток после удара немного откатился назад - это не их вина. Недаром Груздев говорил, что им еще далеко до полного понимания законов Времени...
***
Часто зазвонила рында, ей вторили боцманские дудки. «Окончить малую приборку! Команде подготовиться к построению по сигналу «Большой сбор!» Эссен поправил фуражку и торопливо зашагал на корму, на полетную палубу, где проводились теперь построения команды. Да, они действительно привыкли к другому темпу жизни. Вот и Зарин не стал дожидаться, пока команда собственными глазами увидит оставленный Севастополь, пустые гавани, захламленные пирсы, заглянет в глаза людям, брошенным на произвол судьбы. Незачем подвергать их такому испытанию, лучше заранее объяснить, где и главное, КОГДА они находятся.

II
Подводная лодка
«Имени тов. Троцкого».
Краском Иконников.
- Наглецов надо учить, - проворчал Иконников. - Война им не война, вишь ты!
Лодка «Имени тов. Троцкого» держалась в стороне от каравана беляков, милях в полутора - двух. В предутреннем сумраке красвоенморы ясно видели три корабля: самый большой, освещенный, как рождественская елка, шел впереди, волоча на буксире старый угольный миноносец. На том огней не было, но с марса первого корабля его подсвечивал прожектор. Узлах на восьми идут, прикинул Иконников. Лодка под водой могла дать и десять; правда, он ни разу не пробовал выжать из электромоторов их паспортные обороты. Но этого сейчас и не требовалось - сумрак, туман сгущается, можно атаковать из надводного положения.
Третий корабль, с надстройкой неуместного в военное время годы ярко-белого цвета, - держался в стороне и немного позади. Его пока можно не брать его в расчет...
- Приготовить первую и вторую трубы! - скомандовал Иконников. Остальные привести в порядок не удалось, но и две торпеды в залпе - неплохо. Пожалуй, надо погрузиться до позиционного положения, чтобы из воды торчала только рубка. Он знал об этом приеме, применяемом кайзеровскими подводниками для ночных атак и даже опробовал его на учениях. Команды судов Каркинитского отряда, противостоявшего субмарине, не заметили опасности, и если бы командир отряда со страху перед подводной угрозой не загнал свои корабли на мелководье, где они и увязли на песчаных банках, лодка записала бы на свой счет два, а то и три успешных выхода в атаку.
Но сегодня не учения. Сегодня все взаправду.
Комиссар опустил бинокль.
- Александр Лексеич, они вроде, быстрее пошли. Вот недоумки, даже огней не погасили!
Иконников кивнул. Даром, что крыса сухопутная, а разглядел: головной корабль надбавил обороты - вон, как вырос ходовой бурун!
- Если промажем, второй раз выстрелить не получится. - заметил комиссар.
- Второй раз стрелять будет нечем. - сухо ответил Иконников. - Запасных торпед нет, а вытаскивать из третьего и четвертого, да перезаряжать - такой фокус быстро не проделать. Малеев, давай дистанцию до головного, уснул, что ль? - крикнул он матросу, приникшему к трубе переносного дальномера.
- Шишнадцать кабельтовых, тютелька в тютельку! - немедленно отозвался тот.
- Вот и руби каждые полминуты! - буркнул Иконников и наклонился над люком.
- Водяницкий, слышишь, что ль? Становись сам к клапанам затопления. Как скомандую - отдраивай и будь готов опять задраить. Понял?
Из люка отозвались в том смысле, что не маленькие мол, сами все понимаем.
- Будем нырять? - с беспокойством спросил комиссар. - Но раз так, не следует ли нам...
- Я не собираюсь погружаться полностью, - оборвал шпака командир лодки. - Не волнуйтесь, волнения почти нет, даже галифе не замочите! Сблизимся до семи кабельтовых, выстрелим, ныряем и прочь, на малых оборотах. Авось да пронесет. А то, ежели следы торпед разглядят, могут и нас обнаружить! Тогда могила: либо артиллерией размолотят, либо форштевнем надвое развалят! Как торпеды выйдут - сразу в люк. Замешкаетесь, будете рыб кормить!
***
Ярчайший свет наотмашь хлестанул по глазам. Безжалостный луч вцепился в лодку и не было никакой возможности посмотреть, откуда он исходит - световой поток грозил выжечь сетчатку и добраться до мозга. Иконников подавил в себе желание повалиться на корточки, чтобы спрятаться от этого пронизывающего насквозь света. Прожектор бил совсем с другой стороны - оттуда, где не должно было быть никого, кроме моря и облаков. Подкрался французский эсминец, сопровождавший конвой? Но как они разглядели лодку в темноте?
Сипло матерился матрос у дальномера; комиссар стоял, загораживая руками лицо. Иконников отвернулся от миллионосвечевого ока. В глазах плавали красные и черные круги, и тут луч прожектора головного корабля отвернулся от миноносца и заскользил по поверхности моря к подводной лодке. Иконников изо всех сил зажмурился, но все же успел увидеть, как с кормовой палубы третьего корабля взмыла и пошла к лодке какая-то тень.
- Попались, командир! - прохрипел из люка, Водяницкий. - Теперь не уйти, беляки нас живо спеленают, как малых дитёв!
Иконников и сам это понимал. Зажатые между двух кораблей, в лучах прожекторов они видны, как на ладони.
В рукав вцепились чьи-то пальцы. Комиссар.
- Товарищ, надо готовить лодку к взрыву! Я лично могу... мы не имеем права сдавать врагам революции корабль, носящий имя товарища Тро...
Имя вождя революции заглушил гулкий рокот. Он нарастал, вслед за ним сверху ударил еще один прожекторный луч - будто мало тех двух! А потом все звуки потонули в голосе такой громкости, что барабанные перепонки казалось, смыкаясь где-то посредине черепа.
- Товарищи краснофлотцы! Во избежание бессмысленных жертв, предлагаем не оказывать сопротивления, лечь в дрейф и принять десантную партию. Товарищ Иконников! Мы обращаемся к вам, как к честному офицеру и русскому моряку! Не надо губить вверенных вам людей! Подумайте об их матерях, женах, детях! Мы гарантируем всем вам неприкосновенность, более того, свободу! По прибытии в Севастополь вы сможете идти, куда пожелаете, никто не будет вас удерживать! Товарищ Иконников! Мы обращаемся к вам, как к честному офицеру и русскому моряку! Не надо губить вверенных вам...
- Ах ты, контра! - заорал комиссар. - Дружки твои явились? А ну, говори, за сколько продал лодку? За сколько Республику им продал, гад?
Пальцы его зацарапали по лакированной крышке маузера. Иконников смотрел на них - длинные, с обкусанными ногтями, испачканные фиолетовыми чернилами, пальцы студента или гимназиста, - и отрешенно гадал: как получается, что он слышит каждое слово комиссара сквозь этот трубный глас и рокот, льющиеся с неба?
«Браунинг» хлопнул, затворная рама отскочила, выбрасывая гильзу. Комиссар, так и не успевший вытащить оружие, ничком повалился на железный настил. Иконников покосился на Малеева - тот замер, с остекленевшими глазами, из уголка рта тянулась, блестя в свете прожектора, нитка слюны, - и стал запихивать пистолет в карман кожанки.
- Боцман, свистать всех наверх! - И, вполголоса, больше для себя, добавил:
- Сдаемся...
Но флага он не спустит! Пусть врангелевцы забирают лодку, сегодня их сила, но такого удовольствия он им не доставит.

Уже "Застрелил".
Все остальное спишем на сумятицу, шок, стресс и "автору виднее".
Что до  "откуда фамилию знают"....
а вы представьте себе: прожекторные лучи со всех сторон, сейчас будут убивать, над головой ревет вертолет, и оттуда орут командиру буквально следующее: "Товарищ Иконников, обращаемся к вам, как к честному моряку и русскому офицеру".
По-моему, готовый приговор.

А по поводу "он успел первым" - давайте позволим читателю это додумать самому. он ведь не глупее нас с вами, верно?