II
Крым, р. Альма
Юнкера
Первую атаку отбили легко, даже играючи. Рота заняла позиции на южном берегу Альмы напротив брода. Взвод с «Остином» на правый фланг, к перекрестку шоссе с проселком, ведущим к татарской деревне Улуккул-Аклес. Махновцы подходили нестройными колоннами, весело и бойко, оглашая окрестности селянской песней. Черное знамя плескалось в голове строя, за ним  катились десятка два повозок на рессорном ходу. В бинокль были видны стоящие на них пулеметы. Тачанки. Те самые, что пять дней назад под Ишунем выкосили кавалеристов Барбовича.
Похоже, махновцы и помыслить не могли, что кто-то посмеет загородить им дорогу. Штабс-капитан Рукавишников приказал подпустить наглецов поближе и встретил огнем семи пулеметов с убийственной дистанции в две сотни шагов. Передовые сотни легли все; тачанки разворачивались, опрокидывались, рвались прочь из-под секущего свинца, огрызались длинными очередями, прикрывая откатывающиеся эскадроны. А когда во фланг избиваемого махновского авангарда выкатился михеевский «Ланчестер», начался разгром.
***
К полудню отбили еще три атаки. Северный берег сплошь был усеян конскими и людскими телами; со стороны Улуккул-Аклес доносилась частая стрельба - «украинские повстанцы», сунувшиеся в обход, напоролись на «Остин». В кожухах «Максимов» закипала вода, Адашев расстрелял уже пятую ленту к «гочкису». Спасибо Стогову - патронов взяли с запасом, и в перерывах между атаками юнкера торопливо набивали ленты и рубчатые «тарелки» люсек.
Михеев вылез из броневика и обошел машину. Оливковая краска вся была в свежих царапинах, броня кое-где вмялась под ударами пуль, но выдержала. Хорошо, подумал юнкер, что у этих скотов не нашлось патронов со специальными бронебойными пулями, а то бы пришлось плохо. Если тачанки окружат машину - все, могила, порубят жестяную броню очередями в упор. «Ланчестер» - это вам не «Остин» с двумя пулеметными башнями, способный огрызаться очередями во все стороны. А «Максимы» на штатных лафетах - не наскоро прикрученный проволокой «Гочкис»...
- Михеев!
К броневику ковылял, опираясь на винтовку, командир роты. Пуля попала в бедро, но пуля, по счастью, прошла навылет, не задев кость. Рукавишникова перевязали, и он остался в строю. Другим повезло меньше: в разбитой мазанке стонали раненые, под стеной в рядок лежали мертвецы. На груди у каждого - фуражка с вензелем 1-го Киевского Константиновского военного училища.
Штабс-капитан дохромал до броневика.
- Михеев, ты у нас лучший водитель. С наблюдательного пункта доносят: махновцы подтягивают на телегах пехоту, с ними то ли две, то ли три трехдюймовки. Накроют тут нас шрапнелями... В-общем, сдавай броневик Овечкину, бери «Фиат» и дуй в город. Я велю раненых в кузов грузить, отвезете в госпиталь. Хотя, какой сейчас госпиталь... Главное, найди генерала Стогова и передай: долго мы  не продержимся! Будем отходить к окраине села, попробуем зацепиться. Но все равно, к утру, самое позднее, они нас сомнут и двинутся на город. Так что давай, Михеев, гони, как черт, на тебя вся надежда!

Отредактировано Ромей (13-05-2017 22:36:22)

IV
Севастополь
Район ж\д вокзала
Патрули
«Чума забери этих беляков! - бормотал на ходу Митяй. - Разъездились, понимаешь! Ничего, товарищ Фрунзе покажет вам кузькину мать и крах мировой буржуазии!»
Впрочем, опасность не так уж велика: пятнистых машин, колесивших по центральным улицам совсем мало. К тому же незваные гости наверняка не знают города, а вот он, Митяй, вырос в Севастополе и прожил здесь всю сознательную жизнь. Ему незачем выбираться на улицы, где нет-нет, да проедут броневики - можно пробраться переулками, обойти Четвертый бастион, миновать вокзал, потом Татарской слободкой, мимо казарм Брестского полка, через Ушакову балку и дальше, на Инкерман. И все, ищи его, свищи - возьмет у дяди Игната мерина и скоком до Бахчисарая! Тяжесть нагана, выданного товарищем Евгением, внушала чувство уверенности. Теперь пусть попробуют его остановить! Он им даст бой, не посмотрит на пятнистые «жабьи» мундиры!
Митяй рассуждал верно - морские пехотинцы с «Можайска» совсем не знали города (сто лет без малого - не шутка!), а потому ограничились тем, что взяли под контроль ключевые точки, к которым относился и вокзал. Туда подогнали БТР с отделением морпехов, усиленное двумя десятками вооруженных винтовками «местных». Их лейтенант-морепех расставил вокруг вокзала, своих же бойцов разбил на двойки и разместил в ключевых точках. А сам принялся гонять над окрестными переулками и железнодорожными путями тактический дрон-квадрокоптер. И сразу насторожился, увидев на мониторе человеческую фигуру, крадущуюся в обход постов.
***
Услыхав крик «добровольца»: «А ну стой, сволочь краснопузая!», Митяй рыбкой нырнул в кусты и сломя голову, кинулся прочь, на бегу вытаскивая из-за пазухи револьвер. И едва ли не нос к носу столкнулся с двойкой морпехов, выдвинувшихся наперерез.
Увидав массивные, увешанные непонятными приспособлениями фигуры, выросшие словно из-под земли, Митяй тонко, по-заячьи заверещал, наугад пальнул из нагана, метнулся в сторону и... «пятнистый» в два прыжка догнал беглеца и взмахнул прикладом. Жестокий удар между лопаток вышиб воздух из легких, швырнул лицом в пыль. В глазах потемнело от боли. Митяй судорожно хватал ртом воздух, царапал пальцами по земле, нашаривая оброненный револьвер, а «беляк» приподнял его, умело обшарил и извлек из-за подкладки картуза сложенный вчетверо листок - донесение подпольной ячейки РКП(б) в штаб ЮжФронта.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

I
ПСКР «Адамант»
Андрей Митин
Груздев снял очки и принялся протирать их носовым платком. Ему бы пенсне, подумал Андрей - такое, с тонюсенькими золотыми ободками, высокой дужкой и черным шнурком с крошечным шариком на конце
Интересно, в Севастополе можно раздобыть пенсне?
Груздев убрал платок в карман пиджака и водрузил очки на нос.
- Значит, они согласились?
- Да, Петр Михайлович, согласились. Почти сразу. Я даже удивился...
- А я - нет. Что собственно, им оставалось?
А он повеселел, отметил Андрей. Будто добился чего-то, к чему упорно шел, и теперь пожинает плоды успеха.
- Вы, похоже, рассчитывали на такой ответ? - осторожно поинтересовался он.
- Именно, что рассчитывал! Более того, не принял бы другого! Если бы ваши друзья заартачились - сам пошел бы их убеждать!
- Но зачем вам это, профессор? Задание выполнено, день-два на настройку аппаратуры - и все, наши пути расходятся. Но нет, вы предлагаете вариант с переброской «Алмаза» в XIX век из-за каких-то якобы открывшихся возможностей! Думаете, я так наивен и поверю в это? Вы нам все уши прожужжали, как сложно настроить аппаратуру для Переноса - а сейчас, выходит, справитесь за считанные часы?
Профессор смотрел на собеседника, по-птичьи склонив голову к плечу. А он забавляется, понял Андрей. Ошарашил собеседника приготовленной заранее новостью - и наслаждается ожидаемой реакцией. И Рогачев наверняка в курсе. И ни слова не сказал, поганец!
- Полагаете, что я морочил вам голову, майор? - поинтересовался Груздев. - Что ж, вы отчасти правы. Но не стоит винить в этом меня или моего молодого коллегу. Вы ведь о нем сейчас подумали? Да-да, и не вздумайте отпираться!
Неужели у меня все настолько на лице написано, с досадой подумал Андрей.
- Так вот, вините руководство своей конторы, это оно настояло на полной секретности. Да, решение о продолжении экспедиции было принято еще в Москве, и я с самого начала настаивал на том, чтобы привлечь к этому наших «попутчиков»!
- То есть вы все подстроили? "Клапштосс", отскок из шестнадцатого года в двадцатый? И все для того, чтобы алмазовцы присоединились к вам?
- К вам, молодой человек! - веско произнес профессор. - Вы тоже отправляетесь, на этот счет есть решение. Мы - домой, с «Можайском» и «Помором»,  а вы на «Адаманте» присоединитесь к нашим «попутчикам». Кременецкий скоро доведет это до сведения остальных. Научную группу возглавит Рогачев, а я... о чем бишь мы говорили?
- О вашей якобы ошибке. - ответил Андрей. - О том, как вы подставили алмазовцев, чтобы вынудить их принять участие в экспедиции.
- Не говорите ерунды! «Подставили»! Мы не настолько хорошо овладели теорией Переноса. Ошибка на четыре года была, разумеется, случайностью, как и «эффект клапштосса». Но мы все же добились своего: благодаря действиям группы «Алмаз»-«Адамант», события в 1854-м году отклонились от «генеральной исторической последовательности». Вы ведь помните мои объяснения, не так ли?
Андрей нехотя кивнул.
- Но по возвращении домой пришлось пересмотреть некоторые аспекты теории. Результат нас обескуражил. Опуская подробности: продолжение той мировой линии для нас недоступно.
- То есть, мы не сможем попасть в их будущее? Но ведь это полный провал!
- Ну почему же, дорогой мой, сможем. - добродушно усмехнулся Груздев. - Но, как бы это сказать... естественным путем. Дело в том, что время «у нас» в XXI веке и «у них», в XIX-м после нашего вмешательства синхронизировалось. В их 21-й век мы попадем не раньше, чем у нас самих пройдет полтораста лет!
- Но зачем же тогда отправляться в 1854-й год?
- В 1855-й, с вашего позволения. Там, как и у нас, прошло около полугода,. Мы покинули их «мировую линию» в ноябре 1854-го, так что снова окажемся там не раньше апреля. Точнее не скажу, теория пока несовершенна...
Не зря, ох, не зря Жора Корнилович сомневался, припомнил Андрей недавний разговор в кают-компании «Алмаза». Как в воду глядел! Теория у них несовершенна...
- Простите, Петр Михайлович, но... «синхронизация», «естественный процесс»... все это отдает не научной фантастикой, а каким-то, простите, бредом!
- Года три назад, - наставительно произнес Груздев, - я выставил бы за дверь любого, кто посмел бы заявить, что путешествия во времени вообще возможны. Так что, не будем делать преждевременных выводов. Пока ясно одно: надо не просто вернуться на эту «мировую линию», а обзавестись там постоянной базой. Скачки туда-сюда, мало того, что поглощают чертову прорву энергии, так еще и сопряжены с немалым риском - вроде аномальной Воронки Переноса. А, установив «там» аппаратуру, мы сможем наладить надежный канал сообщения. Не сразу, конечно, на это потребуется время, и немало...
- Но, профессор, зачем вообще нужен этот канал? Раз их будущее недоступно - значит, наши планы накрылись, простите, медным тазом. Ради чего и дальше тартить миллиарды? Неужели, только для удовлетворения вашего научного любопытства?
- Научное любопытство, майор, как раз и позволяет создавать те самые «прорывные технологии, ради которых все это и затевалось. - сварливо ответил Груздев. - И если вы, майор, не способны понять таких элементарных вещей - извольте, я вам объясню!
В груздевском голосе сквозило неприкрытое раздражение, а слово «майор» в его подаче звучало как нечто среднее между «студент» и «сукин сын».
- Во-первых, разработка хроноквантовой теории, для чего постоянная база на другой мировой линии решительно необходима, сама по себе чревата удивительными открытиями. Уже сейчас мы на многое смотрим совсем не так, как год назад! «Пузыри Алькубьерре» , гиперпространственные колебания... Это ведь новый пласт познания! Из квантовой теории когда-то возникли ядерная энергетика, лазеры, полупроводниковая электроника - так может, и хроноквантовая физика подарит нам нечто столь же революционное?
А во-вторых, помните арабскую пословицу о горе и Магомете? Нам нужно лишь создать условия, чтобы «высокотехнологическое завтра» наступило у них намного раньше, чем в нашей истории. И вот тогда мы - не сразу, разумеется, но и не через двести лет! - мы получим эти ваши «прорывные технологии». Естественным путем, как я уже имел удовольствие сообщить!
- Вы это серьезно? - опешил Андрей. - Маниловщина какая-то! Ждать, пока они там сами все создадут? У них же там середина 19-го века, только-только началась эпоха угля-и-пара! А вы...
- Не такая уж это и маниловщина, как вы изволили выразиться, голубчик. - профессор на глазах смягчался, было видно, что ему доставляет удовольствие рассуждать о любимом предмете. - И потом, отчего же - «сами»? Мы сможем изрядно сократить для них путь. Есть на этот счет кое-какие мысли... Я понимаю, поверить в это непросто. Так и Циолковского считали когда то и мечтателем и сказочником! Разумеется, проект рассчитан отнюдь не на десять лет. Не меньше полувека, по самым оптимистичным прикидкам, понадобится только для того, чтобы дотянуть их до уровня нашего двухтысячного года. Но вы помните, как у Лао Цзы? «Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага.»  Вот нам с вами и надо его сделать этот шаг, а уж там само покатится, только держись!
- Где-то я уже это слышал, профессор. - усмехнулся Андрей. - «Опасное это дело, Фродо, выходить за порог: стоит ступить на дорогу и, если дашь волю ногам, неизвестно куда тебя занесёт.»
Лицо Груздева расплылось в добродушной улыбке, отчего сделался похож на старого волшебника.
- А вы что думали, молодой человек? Толкиен - великий мудрец, и не худо бы нам хоть иногда прислушиваться к его словам.

III
Севастопольская бухта
Инженер Глебовский
- Это же хлам... - недовольно сказал Глебовский, старательно оттирая руки от ржавчины платком. - О ремонте и думать нечего: машины надо менять, разбирать надстройки, резать корпус. Нашими силами - нереально.
Щеку Адриана Никоновича украшал мазок копоти. Брюки в угольной пыли, рукав пальто разорван - зацепился, когда выбирался из низов «Евстафия». Гордость Черноморского флота, участник боя у мыса Сарыч, броненосец отплавал свое - перед уходом англичане взорвали котлы и крышки цилиндров высокого давления.
По прибытии в Севастополь беженцев разместили в казармах управления портом. Но отдохнуть инженер не успел - прибыл вестовой с "Алмаза" с приказом доставить его на крейсер.
Найдя в списке спасенных с «Живого», запись «А.Н. Глебовский, служащий департамента путей сообщений», Зарин распорядился немедленно его разыскать. И когда выяснилось, что интересующий его человек - инженер-механик с опытом судоремонтных работ, судьба Адриана Никоновича на ближайшие несколько суток была решена. Не прошло и часа, как в его распоряжении оказался катер, кондуктор с двумя матросами и сопровождающий, мичман Солодовников. Утро они провели за осмотром судов в бухтах Севастополя. Полузатопленные, проржавевшие насквозь, и вполне исправные, выстроенные в ряд у пирсов и стоящие на бочках - здесь их были десятки. Броненосцы, эсминцы, буксиры, катера, торговые пароходы - список занимал три полных листа.
- Что ж, с «Евстафием» все ясно. Очень жаль, но - безнадежно-с. Что у нас на очереди?
Солодовников щелкнул застежкой папки и принялся перебирать листы бумаги.
- Прочтите-ка еще раз, с начала. - попросил инженер. - Кстати, кто составлял список?
- Стогов, комендант Севастополя. Вот, прошу...
Глебовский покосился на листок.
- Если не трудно, мичман, прочтите вслух. А то у меня ,сами видите, руки в рже, замараю...
  - Всего в наличии: линейных кораблей - пять, крейсеров - три, миноносцев - семнадцать, - зачастил Солодовников. - ...подлодок - одна, катеров военных - восемь, катеров других - восемьдесят четыре, блокшивов - два, торговых судов - семьдесят одна единица.
Глебовский задумчиао обвел взглядом броненосную шеренгу. «Евстафий», «Пантелеймон», «Иоанн Златоуст»; Чуть дальше - старички, «Три святителя» и «Синоп». Грозные некогда двенадцатидюймовки слепо пялятся в пустоту, котлы давным-давно остыли, ржа, разорение, даже крысы и тараканы покинули обезлюдевшие кубрики. Больше эти корабли в море не выйдут.
Мичман будто прочел его мысли:
- Адриан Никоныч, неужели из эдакой прорвы, нельзя отыскать хоть несколько на ходу?
- За полдня мы осмотрели двенадцать судов, да и те наспех. Чтобы разобраться со всеми нужно не меньше месяца. Да и зачем бросать исправные суда? Не знаю как здесь, а в Керчи до последнего момента пытались отремонтировать все, что можно!
Мичман спрятал список за отворот кителя.
- Здесь все  было иначе, Адриан Никонович.  Судов хватало, а вот команды... Кочегаром, машинистом кого попало не поставишь, так и до беды недалеко. На вашем «Живом» неприятности приключились как раз из-за кочегаров!
- Да, слышал, - вздохнул Глебовский. - Но я-то путеец и мало понимаю в судовых механизмах. В Керчи оттого только принял ремонтные мастерские, что не нашлось специалиста.
- Вот и у нас не нашлось! - почему-то обрадовался Солодовников. - На судоремонтном все разбежались, кто к красным, кто в эмиграцию, кто гуталин варит. Мастеровых еще нашли, а вот инженеров... Вы уж не подведите, Адриан Никонович!
- Да я бы с радостью, голубчик, но и вы поймите! Одно дело - локомотивные котлы, и совсем другое  судовая машинерия. Вот вы «Живого» вспомнили, а ведь это я его ремонтировал. Вполне мог и напортачить. Нет, боюсь, не справлюсь я...
- Справитесь! - Солодовников для пущей убедительности взял инженера за пуговицу пальто. - Не может быть, чтобы не справились! А я чем могу...
- Ну ладно, - смягчился Глебовский, - давайте-ка еще раз пройдемся по списку. Вот, к примеру, посыльные суда. Начнем, ну хоть с этого...
- «Казарский» - сразу ответил мичман. - Бывший минный крейсер, построен в Германии, на верфи Шихау в девяностом. Четыреста тридцать тонн. Машина одна, три с половиной тысячи индикаторных сил, два локомотивных котла, тоже германские. Вооружение - три пушки семьдесят пять мэмэ, торпедный аппарат. Остальные сняли, когда перевели в разряд крейсерско-посыльных.
- Отмечено - «может дать ход». - Глебовский сделал пометку. - Ну, пока пары не разведем, ничего сказать нельзя. Дальше что?
- Посыльное судно номер четыре. Бывший миноносец «Котка». Тоже старье, финской постройки, в Або.
- Эта скорлупка? - удивился инженер. - С самой Балтики сюда дошлепала?
- Зря вы так, Адриан Никоныч! - обиделся за бывший миноносец мичман. - Эту скорлупку даже на Дальний Восток послать хотели, потом оставили в Средиземноморской эскадре. Мы во время войны с ней частенько встречались. «Котка» сопровождала гидропланы: если на воду сядет - искала и буксировала к нам. И вооружение есть: минный аппарат и мелочь, сорок семь и тридцать пять мэмэ...
- Это меня не интересует, - сухо заметил Глебовский, - А вот почему эту «Котку» оставили - я бы хотел узнать.
- Я же говорил - команды не набрали!  Людей на большие пароходы не хватало,а тут - такая, как вы выразились, «скорлупка»....
- Хорошо, займемся вашей «Коткой». Но ведь и вам, как я понимаю, нужны вместительные суда?
- Еще как нужны. - вздохнул Солодовников. - Только где их взять? У броненосцев и крейсеров машины взорваны, пароходы - сплошь ржавый хлам, все исправные ушли в Константинополь.
- А тот, на котором мы были перед «Евстафием»? - припомнил инженер. - «Березань», кажется?
- Бывший доброфлотовский «Петербург». Корыто семидесятого года постройки. Машина выведена из строя, тоже англичане постарались, варвары...
- Зато корпус в отличном состоянии. И трюмы - о-го-го, какие, не то что у миноносок! Пушки, кстати, тоже есть. Если не ошибаюсь - таам рядом стоял паровой барказ. Если на ходу - можно эту «Березань» зацепить на буксир..
Мичман зашуршал бумагой.
- Кабельное судно «Осторожный». Сто пятьдесят тонн, числится исправным. Машина сто восемьдеесят сил. Слабовата, но на рейд вытянет.
- Вот и отлично! А еще землечерпалка номер сорок семь и «Перевоз», паром управления порта. С мореходностью у них неважно, зато вместительные и на ходу. Так что, хватит ползать по корабельному кладбищу, пора собирать ремонтные бригады. Сами же говорили, времени в обрез!
- А по пути, Адриан Николаич, осмотрим миноносцы, «Строгий» и «Свирепый». - подхватил Солодовников. - Они, правда, не на ходу, но, вроде бы, ничего серьезного. Их собирались наскоро подлатать и увести, но рук не хватило...
***
Катерок подпрыгивал на волне. Брызги из-под скулы раз за разом обдавали низкую рубку и приткнувшихся за ней людей.
- Не могу понять, господин мичман, зачем вам все это старье? Ну хорошо, выползут на рейд, а дальше что? До Босфора своим ходом ни один не дойдет, потопнут к свиньям вместе с грузом и пассажирами!
- Вы, Адриан Никонович, что собираетесь дальше делать? - спросил после короткой паузы офицер. - Здесь, в Севастополе, останетесь, или...?
- «Или». Иначе зачем мне покидать покидать Керчь, на еще и на этой калоше?
Глебовский кивнул на стоящего у бочки «Живого».
- Кстати, не забыть: пометьте у себя, надо заняться. В море котлы починить не смогли, а здесь, думаю, справимся.
Солодовников послушно черкнул карандашом, убрал список в папку, щелкнул латунным замочком.
- Сейчас нет времени, а вот как стемнеет - прошу на «Алмаз». Там все и узнаете, а заодно, решите как быть. У господина капитана первого ранга есть для вас предложение, но вам оно может показаться... необычным.