Еще один отсутствовавший ранее фрагмент:

V
Крым, Бхчисарай
Штаб 51-й стрелковой дивизии
- Значит, все тебе показали? - с подозрением спросил Евдокимов. - Вот  так взяли, подвели - смотри, товарищ, запоминай, потом расскажешь в красном штабе?
- А что я, брехаю, по вашему? - задиристо ответил Митяй. - Точно так и сказали - рассмотри все хорошенько, а будут расспрашивать - все опиши, как есть!
- Странно, - негромко заметил командующий. - С чего бы врангелевцам так откровенничать?
Евдокимов шарахнул кулаком по столу.
Да продался он, товарищ Фрунзе! - Я таких насквозь вижу. Глядите, как зрачки-то бегают... в глаза смотреть, кому говорят! Отвечай, зачем тебя подослали!
К удивлению чекиста, «подосланный» ничуть не испугался. Наоборот - широко умыльнулся во всю свою простецкую физиономию:
- А не пошел бы ты к такой-то матери, товарищ! И на голос меня не бери, наслушались таких, голосистых! Я же, как есть докладываю, а от еще орет! Я те шо, карманник,  ты меня за руку сцапал?
Лицо чекиста медленно наливалось кровью.
- Да я тебя... самолично... как контру!
Погоди, Ефим Георгич... - Фрунзе смотрел на Митяя со все возрастающим удивлением.   - Не надо запугивать товарища. А ты...
- Митяй, - подсказал тот.
- А ты, Митя, давай-ка еще раз, детально, все расскажи. И постарайся ничего не упустить.
Митяй и правда, ничегошеньки не боялся. Попавшись патрулям близ вокзала, он, поначалу брыкался, выдирался, даже кусался. Тогда один из «пятнистых» стянул ему руки белым ремешком, толщиной в пол-ногтя. Митяй немедля попытался разорвать странные оковы, и взвыл от боли - фитюлька, вместо того, чтобы порваться, глубоко впилась в кожу запястий. Пятнистый с ухмылкой наблюдал за страданиями пленного, потом полил на пострадавшие руки какой-то бесцветной, лишенной запаха жидкости из крошечного пузырька. Жидкость немедленно вспенилась, окрашиваясь в розовое, но кровь идти перестала. Битья, к удивлению Митяя, тоже не было - его довольно бесцеремонно посадили в большой зеленый автомобиль и отвезли в порт.
Он ожидал допроса, лаже пыток, а вместо этого о нем забыли до середины следующего дня - только утром принесли прозрачную бутыль воды и тарелку гречневой каши с мясом. Увидав бутыль, Митяй обрадовался - можно будет разбить ее и воспользоваться горлышком с торчащими осколками, как оружием. Но бутыль оказалась из какого-то гибкого и чрезвычайно прочного материала, наподобие целлулоида. Ни разбить, ни соорудить их нее «розочку» было решительно невозможно.
После обеда Митяя привели в кабинет, усадили на стул. Двое пятнистых усадили его на стул, стиснули, а еще один кольнул в предплечье какой-то штучкой. Митяй решил, что вот оно, начинается - но этим дело и ограничилось. Двое амбалов отпустили, и тут в комнате появился еще один беляк.
Этот смахивал на гимназического училища - веселый, добрый, разговорчивый.  Вопросы задавал  простые, отвечать на них было одно удовольствие. Собеседник радовался, хвалил Митяя, похлопывал дружески по плечу. Митяй  рассказывал - почему не порадовать хорошего  человека? И когда тот осерчал, Митяй расстроился так, что чуть не пустил слезу. Разве  трудно сказать, от кого получил донесение? От товарища Евгения, конечно! Что непонятного?  Бестолковый собеседник спрашивал про фамилию, внешность, но Митяй искренне недоумевал: кто же не знает товарища Евгения?
Потом его отвели на площадку, уставленную военными машинами И стали говорить. «Учитель» настаивал, чтобы Митяй слушал внимательно, задавал вопросы - проверял, как тот запомнил. А еще через час его отвезли куда-то за город и  передали конному разъезду. Перед расставанием «пятнистые» повторили трюк с колющейся штучкой, и на этот раз Митяй уже не пытался вырваться...
Новые допросчики оказались не такими приятными как. Говорили грубо, пару раз дали по зубам. Один - здоровенный, в блестящей кожанке со злым, дерганым лицом, накричал на Митяя. Ну, он и не сдержался, ответил. Тогда второй, невысокий, с густыми унтер-офицерскими усами и высоченным лбом,  заговорил вежливо. Ему парень отвечал охотно...
***
- Что-то с ним не так, Ефим Георгич. - задумчиво сказал Фрунзе, когда задержанного увели. - Ведет себя странно: то отвечает, как на исповеди, то петушится. И не боится, заметил?
Евдокимов кивнул. Он был озадачен - какой-то сопляк и к тому же, явная контра и предатель, говорит с заместителем начальнка Особого отдела так, будто за бычки на базаре торгуется! Да он должен либо в штаны накласть от страха, либо строить из себя героя. А этот - ведет себя так, будто все происходящее - не взаправду, его выслушают, пожурят и отпустят...
- И тем не менее, продолжал Фрунзе. - то, что рассказал этот Митяй, более-менее соответствует сведениям, полученным по другим каналам. Соображения, товарищ Евдокимов?
- Я бы сказал, что его водкой опоили, вот и хорохорится. Но - язык не заплетается, смотрит прямо. Да и запаха нет.
- Кокаин? Морфий?
- Ни в коем разе! - уверенно заявил Евдокимов. На этот счет у него имелся опыт.
- Ладно, оставим пока. Что имеем по городу?
Чекист развернул карту.
- Заслоны белых здесь, здесь и здесь. - он указывал остро отточенным карандашом. -  Обойти - плевое дело, мои люди и обходили. В городе тишь да гладь, броневики по улицам ездят, но мало. В порту суета, грузят корабли, что-то чинят. За Бельдеком и по всему Инкерману заставы, но не из пятнистых, обычные внаргелевцы. Есть дозоры юнкеров. Вроде, все.
- От Каретника нет вестей?
-Ничего, товарищ Фрунзе. После гибели Павлова авиаторы лететь к Евпатории отказываются. Два раза подымали аппараты на Джанкой, с донесением. «Фарман» красвоенлета  Гуляева  беляки прижали сразу, как поднялся, другой, «Эльфауге», летчика Киша - того, что на протезе, -  верстах в десяти к северу, над степью. Зажали двумя аэропланами, обстреляли.
- Сбили?
- Никак нет. Стреляли впритирку, какими-то, говорят, ракетами. Наши и сели - а куда деться? Не успели отбежать от аппаратов -  беляки их с воздуха ракетами и сожгли.
Ракетами... - Фрунзе нахмурился. - Опять у них ркеты! Вот и комэск говорил, что предупредительный огонь тоже ракетами был...
Евдокимов развел руками.
- Ну хорошо. То есть, плохо, конечно... связи по-прежнему нет?
- Так точно! С утра замначсвязи убыл в Джанкой на автомобиле. Пока известий нет. Я уж думаю, а может...
В дверь постучали и Евдакимов замолк.
- Товарищ комЮж! - вид у телефониста был слегка обалделый. - Из Севастополя телефонируют. Какой-то капитан Куроедов. Требует к проводу непременно вас, лично!
***
-  И все же я не понял, кто вы такой?
Разговор его раздражал комЮжа  - трудно вести беседу, когда не знаешь об оппоненте ровным счетом ничего.
- Мы морской офицер? Служите во флоте Врангеля? Прибыли в Севастополь с Дальнего Востока? Или представляете Русский Экспедиционный корпус?
Вчера, на совещании в штабе высказывались и такие предположения.
- Михаил Васильевич,  давайте уважать секреты собеседника. Я ведь не спрашиваю, почему вы умолчали о своих переговорах с Дюменилем, когда докладывали Ленину и Троцкому?
Фрунзе поперхнулся.
- Но откуда... Впрочем, ясно... В штабе ваш шпион?
- Все несколько сложнее, Михаил Васильевич. И не рекомендую делать преждевременных выводов - все равно ошибетесь. Пока важно вот что: не надо пытаться войти в Севастополь. Поверьте, ничем хорошим это не закончится. Потерпите пару дней, мы сами уйдем. А в Москву доложите, что попытка взять город силами Второй конной провалилась из-за трусости и измены  махновцев. Валите все на Каретника, он уже ничего не скажет... 
КомЮж насторожился:
- Бригада  товарища Каретника разбита? А сам он мертв? Вы уверены?
В трубке раздался едкий смешок.
- «Товарищ», говорите? Таких «товарищей» надо в детстве давить, пока не выросли. Да. Уверен. Доложите господину Бронштейну - он отдельно порадуется. Да, и не стоит обвинять радистов в саботаже: они бы и рады связаться с центром, да связалка не выросла...
- Так эти помехи -  ваша работа?
Наша. Как и провод на Джанкой. Да, и не советую использовать связные самолеты. Пока я отдал приказ не сбивать их, а сажать, но если ваши пилоты будут и дальше лезть на рожон - могу и передумать...
- Вы решили полностью лишить нас связи? - немного помолчав, спросил Фрунзе.
- Именно. И, кстати, подумайте - а так ли вам нужна сейчас эта связь?  Поверьте, некоторая изоляция от центра пойдет вам только на пользу. А то,  знаете, снова начнут «крайне удивляться непомерной уступчивостью условий», требовать «взятие флота и не выпускать ни одного судна». И вообще, «расправляться беспощадно». Оно вам надо?
Фрунзе потерял дар речи. Неизвестный беляк дословно цитировал полученную только вчера депешу предСовнаркома! Хотя, если у них и правда шпион...
Невидимый собеседник будто прочитал мысли комЮжа:
- Повторяю, Михаил Васильевич, у меня нет источника в вашем окружении. Да и не нужен он мне, мы и так все про вас знаем. Как, кстати, и про господ Бронштейна с Ульяновым и некоторый иных-прочих. Так что заканчивайте с паранойей и давайте договариваться...