III.
Гидросамолет «Финист», б\н 3
лейтенант Реймонд фон Эссен
С высоты «эвакуационный караван» выглядел именно тем, чем он и был на самом деле - бестолковым скопищем разномастных, почти неуправляемых судов, кое-как разбросанных на морской глади. Форштевни смотрят в разные стороны, над многими трубами - ни дымка, Вот махина «Березани»: ее палуба заставлена броневиками, танками и разношерстыми авто. Про обоим бортам пришвартованы портовая землечерпалка и барказ-кабелеукладчик; только их совместными усилиями удалось заставить двигаться тяжело груженый транспорт. Дальше старушка-«Котка», она же посыльное судно №4 с миноносцем на буксире; «Живой», еще один старый угольный миноносец, плоская калоша наливной баржи, рядом с которой плоскодонный пароходик-паром с заведенными буксирными концам. Маленькая паровая шхуна, волокущая баржу-грязнуху, переполненную штабелями снарядных ящиков и бочек с газойлем так, что палуба стала едва не вровень с водой. Следом вторая, на которой громоздятся два маневровых паровозика из портового хозяйства и наспех зашпиленные парусиновыми чехлами шестидюймовые мортиры.
За баржами тянется самая нелепая процессия, которую Эссену вообще доводилось видеть. Это была выдумка Андрея Митрина: пятнадцать железнодорожных цистерн с нефтью, газойлем, соляровым и моторным маслом. Их срезали с платформ, скрепляли по три, по наскоро сооруженным дощатым слипам, на катках, стаскивали в воду, и сцепив вереницей, волокли в море. Так и болталась теперь эта гирлянда, прихотливо изгибаясь по воле волн. Рядом - буксирный катерок, заботам которого и поручены цистерны.
В стороне от этого плавучего паноптикума, виднеется элегантный силуэт «Алмаза», слегка, впрочем, подпорченный коробкой ангара. На траверзе «Алмаза» - настороженный «Казарский».
Эссен прошел низко над гидрокрейсером, приветственно покачав плоскостями. На палубе черно от людей: швыряют в воздух шапки, фуражки, машут вслед аэроплану, уходящему в сторону Севастополя.
Под крыльями «Финиста» с большим номером «3» промелькнули мыс Херсонес, Казачья, Песочная и Карантинная бухты; открылись на на внутреннем колонны линейных кораблей. Вот уж не думал еще раз увидеть Ахтиярскую бухту с воздуха, усмехнулся Эссен. Нет, не ту, что была знакома ему с благословенных довоенных лет: битком набитая эсминцами и дредноутами, где стелется над волнами угольным дым да взревывают то и дело судовые сирены, перекликаясь со свистками портовых паровичков. И не ту, что пришлось повидать у «потомков»: нарядную бухту нарядного города, где на смену броне и калибрам пришли круизные лайнеры, изящные утыканные антеннами пограничные сторожевики, бесчисленные яхты, прогулочные теплоходики, катера. Эта - совсем другая, хоть и отгородилась от моря теми же угрюмыми ярусами Константиновской батареи. На ее дне ее, в илистых отложениях не догнивают уже которое десятилетие подряд, обломки нахимовских фрегатов, а из воды не высится увенчанная колонной скала памятника затонувшим кораблям.
Лейтенант положил машину на крыло, загнул широкий вираж. В прошлый раз, в сентябре 1854-го, он сделал три круга над бухтой, над мачтами кораблей и головами потрясенных горожан. Сел, подрулил на своей М-5 прямо к Графской пристани и выбрался на ступени белого инкерманского камня, в ожидании когда кто-нибудь посмелее не подойдет к невиданному гостю с небес.
«Ничего, с тех пор здешняя публика попривыкли к летающим машинам...»
От борта одного из линкоров оторвалось ватное облачко дыма и поплыло по ветру. И еще, и еще... корабли сначала по одному, вразнобой, а потом вместе, дружными залпами приветствовали долгожданного гостя. Раскаты пальбы долетали даже сюда, пробился сквозь тарахтение движка. Эссен снизился до самых клотиков, пролетел вдоль линейной шеренги. Бортмеханик, как было условлено, сдвинул дверь (пушечный рык сразу наполнил кабину) и, одну за другой стал выпускать сигнальные ракеты - красные, синие, белые. Одни лопались высоко над бухтой яркими звездами, другие медленно опускались на парашютиках к воде, третьи спускались по дуге, волоча за собой хвост цветного дыма.
Словно в ответ, наискось, по исчерченной волнами глади акватории, побежала, волоча белопенный след, стремительная водомерка со знаками Андреевского креста на желтых крыльях. Оторвалась от воды и медленно для глаз Эссена, уже успевшего отвыкнуть от такой неторопливости, стала набирать высоту.
Эссен пригляделся и засмеялся от радости - на носу аппарата ясно различались цифры «37».
«Ну что, выходит, мы дома?»






Отредактировано Ромей (22-05-2017 20:44:55)