Из Дорна скорее всего все видится как перевороты Ренли Баратеона. Подкупил начальника городской стражи - и сверг Серсею. Потом как-то сбежал из тюрьмы и убил Станниса. Начальник оказался не без талантов и держит город, отбив штурм Ланнистеров.

А вот Оленна вполне может узнать от внука при откровенном разговоре  (когда они встретятся... только когда это еще будет? Война) что Слинт вышел на Ренли и Лораса сам.

Черная линия: Отступление восьмое

От автора.

При работе над текстом автор понял, что ему интереснее один финал, а логичнее будет написать немного другой.

У «Незначительной фигуры» будет две концовки, «красная» и «черная», в чем-то схожие, а в чем-то различные. Начиная с текущей главы повествование раздваивается — вначале на суд читателей будут выложены «черные» главы вплоть до эпилога, а потом «красные», являющиеся их альтернативой.

* * *

— Читай! — Ренли бросил на стол небольшое письмо, очевидно, принесенное вороном. — Из Королевской гавани.

— Лорд Слинт прислал победоносный отчет? — Лорас взял тонкий свиток и посмотрел на короля. Ренли был бледен и взволнован, как и в ночь смерти Роберта. С таким лицом не принимают радостные вести. Но на свитке не было золотых львов.

— Лорд Варис, Лорас. Слинт мертв. Сгорел при штурме, тела не нашли. Уронил сосуд с диким огнем.

— Нелепая смерть, — Лорас нахмурился. — Неудачно для нас. Слинт неплохо справлялся…

— Да, удивительно хорошо для простолюдина. Он был очень полезен. Читай!

Лорас вчитался в мелкий убористый почерк. Варис коротко описал штурм, гибель Слинта и отвагу Старка, затем — новости о самозванце и его войске, собирающемся в Пентосе, а потом… Свиток выпал у него из рук.

— Теперь я знаю, сколько стою на самом деле, — Ренли чересчур громко засмеялся и откинулся на спинку кресла. — Миллион драконов! Эйерис обещал за Роберта меньше. Кажется, сто тысяч. Ровно во столько оценили и Эдрика.

— Ваше величество! — Лорас преклонил колено, достал меч и поцеловал клинок. — Клянусь Воином, Белая гвардия не пропустит убийцу.

— О Безликих ходят мрачные слухи… я тебе верю, Лорас, — сказал Ренли, выставив руку вперед, прерывая готовые сорваться с губ Лораса слова. — Ты и сир Барристан величайшие рыцари Вестероса. Королей Вестероса убивали в бою, они умирали от ран, Эйериса зарезал собственный гвардеец, Мейегор покончил с собой — но еще ни разу Белая гвардия не пропускала убийцу, и я верю, этого не произойдет и сейчас. Встань, друг мой, — Ренли протянул Лорасу руки и помог ему подняться. — Мало нам этого самозванца, теперь Ланнистеры решили преступить черту.

— Надо немедленно объявить всем лордам! — пылким голосом произнес Лорас. — Пусть все знают, до чего опустился Тайвин Ланнистер!

— Прекрасно придумано, Лорас! — Ренли слегка улыбнулся. — Пусть все знают — Тайвин считает войну проигранной, раз решил спустить казну на убийц. Но не стоит рисковать, — он вздохнул. — Я верю тебе, Лорас, верю, что вы можете остановить хоть всех Безликих сразу, но кто-то из гвардейцев может пострадать. Например, ты.

— Это наш долг, ваше величество. Мы принесли клятву и с радостью отдадим жизнь за вас. Мы все.

— Ты не спросил, хочу ли я такой платы за свою жизнь, — Ренли махнул рукой, пресекая возражения. — Вечером приведи ко мне Гарлана. Он поедет в Браавос. Безликие взяли миллион за мою голову? Я дам еще столько же, чтобы они ничего не делали. Деньги возьмем в Утесе Кастерли… Если не найдем, что ж, покормим Тайвина сырыми овощами и молоком, пусть произведет немного золота, — Ренли засмеялся и, упершись ногами в пол, покачнулся на задних ножках кресла.

— Ренли, может, лучше отплатить Тайвину той же монетой?

— Друг мой, Тайвин уже проиграл войну. Нам нет нужды мараться подлым приемом. Он проиграл еще до её начала. Его победы над Талли, Долиной и Севером, поражения у Королевской гавани, даже то, что мы его отрезали от Запада — все это не значит ничего. Одно королевство не может биться против семи. Даже если случится невероятное и Тайвин договорится с самозванцем…

— Эйегона и его семью убили люди…

— Ланнистера, я помню. Такое не прощают даже самозванцы — если хотят, чтобы им верили. У Тайвина есть Джоффри, корона на две головы не налезет, а поженить Лже-Эйегона и Джоффри не выйдет, как ни крути, — Ренли усмехнулся. — Но даже если они договорятся, лишние десять-пятнадцать тысяч наемников ничего не изменят. Тайвин проиграл войну и цепляется за самые подлые и грязные приемы.

— Вы правы, ваше величество.

— Да, — Ренли кивнул и снова покачнулся по кресле. — Мы не должны дать им победить. Я уже отправил ворона, чтобы крепче присматривали за Эдриком. Отныне у моих дверей будут два гвардейца, — он взял со стола кубок, налил из кувшина вина, отпил и, посмотрев на него, сказал: — А еще разыщи мне дегустатора. Враг может опуститься до отравления. Стоит ждать любой подлости.

— Сегодня же дегустатор будет у вас, ваше величество.

— Оставь эти титулы, Лорас, — Ренли махнул рукой и снова качнулся на кресле. — Хотел бы я знать, на что рассчитывает самозванец… Весь Вестерос в моих руках. Допустим, Мартеллы поверят в сказку… И что с того?

— На что-то ведь надеялись Блэкфайеры?

— Угу… Знаешь, я решил. Томмен и Мирцелла останутся в живых и на свободе, — Ренли широко улыбнулся. — Пожалуй, назначу Томмена своим чашником. Пусть на каждом пиру лорды Вестероса видят внука Тайвина. С Мирцеллой тоже что-нибудь придумаю.

— Зачем, Ренли? Ты же хотел отправить мальчишку в Ночной дозор…

— Чтобы не плодить самозванцев. Подумай, как бы все просто решилось с фальшивым Эйегоном, будь у нас настоящий! Довольно о всякой дряни. Лучше расскажи, когда штурм Риверрана?

— Лорд Тарли настаивает, чтобы мы продолжали обстрел, пока не…

— Он, видимо, хочет превратить замок в щебень, — Ренли скривился, а потом снова отпил из бокала. — Эдмуру Талли не понравится, что мы делаем с его домом… Но ему стоило лучше защищать свои земли! Ладно, Тайвин только-только отступил от Королевской гавани — у нас есть не меньше двух недель, чтобы обеспечить лорду Талли ровную площадку для постройки нового замка. Пусть требюшеты работают день и ночь.

— Это станет неплохой тренировкой перед штурмом Утеса Кастерли.

— Утес сам откроет ворота, когда мы поднесем к ним пику с головой Тайвина. Запад боится Ланнистеров и верен им, но только пока они живы… — Ренли выхватил из вазы персик, качнулся на кресле и произнес: — Лорас, напиши своему отцу. Пусть действует быстрее. Сколько можно пировать перед Крейкхоллом! И лорд Рован застрял у Глубокой Норы… Что за нелепое название!

Он вдруг закашлялся, взмахнул руками, и в последний момент Лорас успел схватить Ренли, не дав ему опрокинуться назад вместе с креслом.

— Лора…

Ренли зашелся в новом приступе кашля и несколько раз стукнул себя по груди. На его лице было написано недоумение. Лорас несколько раз ударил его по спине, потом подхватил кубок и влил вино в рот Ренли, но кашель снова повторился, уже куда тише…

А потом на лице Ренли появился неописуемый ужас, он засипел и схватился за горло. Брызнул сок от судорожно сжатого в руке персика.

— Мейстера! — заорал Лорас, переворачивая Ренли на живот и обхватывая руками. — Мейстера!

Он резко ударил короля кулаком под ребрами — так, как его учили, чтобы застрявшая в горле жидкость или пища вылетели наружу, но без толку. Ренли сипел — и все тише.

— Мейстера!!! Неведомый вас раздери, мейстера! — вопил Лорас изо всех сил. — Королю плохо!

* * *

Отец стоял, опершись на стол двумя руками, и смотрел на карту, будто пытался найти что-то новое. Последние недели он часто застывал в такой позе, уходя глубоко в раздумья. Говорили, когда умерла Джоанна, Тайвин разучился улыбаться. Теперь же он словно стал вихтом.

Тирион бросил взгляд на стол, на трех ароматных поросят с румяной корочкой и торчащими изо рта яблоками. У них снова появилась провизия — и за неё платили золотом или просто вытаскивая меч из ножен, не кровью. Джейме, Джейме, почему ты был так безрассуден…

Теперь, когда Робб Старк не следовал по пятам, а выжженные Королевские земли сменил благодатный Простор, дело с продовольствием наладилось, и армия воспряла духом. Но ничто не могло вернуть потерянное. Пало немало коней, гибли и люди, кто от мечей северян, кто от поноса, съев всякую дрянь. Но что какие-то солдаты по сравнению с Джейме!

— Тарли разбил Флорентов, — произнёс Киван, поприветствовав Тириона. — Он отослал в Хайгарден головы Алестера и Акселля.

— Вот как? Не удивлён, Рендилл Тарли всегда был умелым полководцем, а сир Акселль самое большее был кастеляном Драконьего камня. Но мог бы повоевать и подольше. Кто теперь стал женихом Ширен?

— Никто, — глухо ответил отец, не поднимая головы. — Сир Кортни Пенроз поклялся умереть, но не сдать Штормовой предел и королеву.

— Упрямый человек. Чтобы сражаться за проигранное дело, требуется большая отвага и большая глупость. Полагаю, умереть у него получится. Но не скоро.

— Хватит паясничать! — отец выпрямился и взглянул прямо в глаза Тириону. — Когда мы подойдем к Глубокой Норе, ты направишься в Ланниспорт.

— Вы отсылаете меня?

— Ты неплохо управляешься со своими горцами, — произнес Киван, в то время как отец скривился. Тирион знал — он презирает как его, так и горцев.

— Тебе не привыкать работать с отребьем. Набери еще одну армию и держи Запад. Смотри не женись на какой-нибудь шлюхе.

— А Стаффорд? — спросил Тирион, вспомнив, что дядя уже должен набрать новое войско в Ланниспорте.

— Стаффорд и его солдаты нужны мне в Просторе. Король Джоффри назначает тебя Хранителем Запада.

Тирион понял, что требует от него отец и почему говорит про отребье. Лучших людей он забрал в свою армию месяцы назад. Всех остальных набрал Стаффорд. Теперь ему нужно подготовить армию из тех, кого погнушались вооружить и Тайвин, и Стаффорд.

— Я польщен этой честью, отец, — Тирион поклонился и, выпрямившись, подошел ближе к столу. — Передай Джоффри мою благодарность за столь важный выбор.

— Хватит! — тихо, но твердо произнес Тайвин. — Если бы твой брат был жив…

Тирион увидел, как отец стискивает кулаки — и понял, что сам точно так же до боли сжимает их. Смерть Серсеи Тирион воспринял легко, но Джейме был, после исчезновения дяди Гериона, самым близким ему родичем.

— Будь проклят Робб Старк, — произнес Тирион и тут же замолчал, напоровшись на взгляд отца. Спустя несколько долгих секунд он разжал губы и быстро спросил: — Как я попаду на Запад?

— Матис Рован отступил к своему замку, — сказал Киван, указав на карту. — Проход домой свободен.

— Вот как? Он решил, что король лучше, чем королева? — Тирион ухмыльнулся. Дела принимали неожиданный оборот. — Рованы, Тарли, Флоренты, Редвины и Хайтауэры всегда считали своих сюзеренов выскочками. Они терпели лорда Тирелла, но не короля Тирелла. Восстали одни… Восстанут и другие.

«Или Тиреллы подумают и решат, что Ренли отравили не мы. Маргери только что овдовела, но они не будут против снова сделать её королевой. Что лучше, снова осаждать Штормовой предел, чтобы получить Ширен для Уилласа, или договориться с нами и отдать Маргери за Джоффри? Или рискнут подождать самозванца?»

— Не сейчас, — буркнул отец. — Рован просто отступил к Золотой Роще. Нам нужен успех. Мы соединимся с армией Стаффорда и его обозами и разобьем Мейса. Я ожидаю, что ты защитишь побережье от железнорожденных и флота Редвина. Ты убережешь Золотой зуб. Я не хочу узнать, войдя в Хайгарден, что в Утесе Кастерли сидит Робб Старк или Бейлон Грейджой. Судьба дала нам второй шанс — используем же его!

— Обещаю, отец, Робб Старк попадет разве что в темницы Утеса, — Тирион поклонился и сделал несколько шагов к столу. Поросята манили его своим видом.

* * *

Робб вошел в большой чертог Риверрана. Вечером здесь будет пир. Он воссядет на троне своего деда, увезённого пленником в Утес Кастерли, а за столами соберутся лорды Севера и Речных земель.

Он не сомневался, что поступил верно, отпустив Тайвина. Пусть Тиреллы сделают в этой войне хоть что-то, кроме пиров, а его войско пока отдохнет, соберется с силами. Пусть воюют южане, а он увеличит армию и придет за головой Тайвина.

Ожидания пока оправдывались. К нему пришли Блэквуды и Бракены, Венсы и Пайперы, Уолдер Фрей прислал ворона и обещал, что из Близнецов вот-вот выступит новое войско, мстить за его сыновей. Речные лорды один за другим склонялись перед Роббом — и он уже слышал шепотки, что если Эдмур Талли не вернется, лорды готовы принять внука лорда Хостера — его или Рикона.

Сегодня вечером состоится пир, и снова будут задавать вопросы — под чьи знамена вступать. Джон Амбер, наверное, снова предложит провозгласить Робба королем Севера, но Робб прекрасно помнил поражение под Трезубцем. Один Север слишком слаб.

Присягнуть Джоффри невозможно, и ни один лорд в здравом уме не предложит этого. Лорд Бракен назовет имя Ширен, а лорд Блэквуд скажет, что она слишком юна, и мейстеры говорят — болезнь может возобновиться в любой момент. Серая хворь не знает пощады.

Ширен законная правительница Семи королевств, присягнуть ей требует честь, но тогда придется защищать королеву от желающих её руки Тиреллов, придется бросать Север в новую войну… Снова придется лить кровь северян ради интересов южан, которые будут пировать под стенами вражеских замков, пока северяне гибнут. И она не единственная законная правительница Вестероса.

Робб сел на трон деда и положил на колени два письма. Оба доставил ворон, и ему следовало решить, на какое ответить.

Первое — из Штормового предела. Сир Кортни Пенроз предлагает ему руку последней из Баратеонов. Он предлагает ему трон и власть. Все, что угодно — тому, кто снимет осаду со Штормового предела.

Будь Робб Тайвином Ланнистером или Мейсом Тиреллом, он бы уже скакал к Штормовому пределу, не дочитав письмо до конца. Но он — Робб Старк, Старк из Винтерфелла. Что ему юг?

Робб видел Железный Трон вблизи и не хотел бы на нем сидеть. Королевская Гавань была слишком чужой, слишком далекой, в ней не было ни капли Севера. Робб никогда не мечтал править всем Вестеросом. Что ему лорды Простора и Дорна? Что ему юг?

Винтерфелл снился ему по ночам, снились леса и поля Севера. Он Старк из Винтерфелла, он — Хранитель Севера, и место ему на Севере. Отец его мечтал вернуться домой, великий Криган Старк покарал всех врагов на юге и тоже ушел домой. В Винтерфелле должен быть Старк — и только там.

Другое послание — от называющего себя Эйегоном. Большое письмо от якобы сына Рейегара Таргариена. Он извинялся за поступок отца и деда. «От безрассудства моего отца пострадал не только дом Старков, но и я. Рейегар опозорил мою мать и меня», — так писал он. Эйегон клялся в том, что не держит зла на дом Старка.

«Я пришел срубить четыре головы — Тайвина и Джейме Ланнистера, Грегора Клигана и Амори Лорха — и ничьи больше. Борьба с Баратеоном была честной схваткой, и я не намерен мстить. Но подлость Ланнистеров, истребивших мою семью, забыть невозможно. Не убей Ланнистеры мою сестру Рейенис, я бы предложил вам её руку в залог дружбы и союза между нашими домами. Но я надеюсь, Боги однажды благословят меня дочерями, а вас сыновьями — и мы сможем заключить союз».

Ширен или Эйегон? Сложный выбор, и нельзя положиться на честь. Она требовала присягнуть обоим претендентам. Ширен — законная наследница Баратеонов. Эйегон, если это он, законный наследник Таргариенов. Обе династии сидели на Железном Троне, и права обоих велики.

Если бы знать, настоящий ли Эйегон... Мейстер Лювин говорил, в Волантисе или Лисе много людей несет в своих жилах кровь древней Валирии. Долго ли найти где-нибудь мальчишку подходящей внешности и возраста?

Но с ним был Джон Коннингтон. Робб слышал это имя от отца и мейстера Лювина. Друг принца Рейегара, командовавший армией Таргариенов в Колокольной битве, он прославленный рыцарь и знает, что такое честь. Джон Коннингтон долго и безуспешно искал раненого Роберта в Каменной септе, и Робб прекрасно знал, как действовал бы на его месте Тайвин. Коннингтон — человек чести, и он не стал бы присягать никому иному, кроме истинного сына Рейегара.

Эйегону присягнули Золотые Мечи, и, если верить письму, вручили ему Черное пламя, легендарный клинок первого короля-Таргариена. Робб помнил из уроков мейстера Лювина — Золотые Мечи состоят из потомков сторонников Блэкфайеров. Они много лет пытались посадить на трон черных драконов, но род Дейемона пресекся во время войны на Ступенях. Сир Барристан зарубил последнего претендента…

Мятежники горды и не склонят голову перед кем попало, они даже не каждому Блэкфайеру вручали Черное пламя! Похоже, изгнание Таргариенов примирило с ними Золотых Мечей, и они решили, что красный дракон — тоже дракон.

«Лишь только цвет другой», — пропел Робб, усмехнувшись. — «Важней длина когтей».

Стали бы Золотые Мечи склоняться перед самозванцем? Стал бы Джон Коннингтон поддерживать кого-то, кроме сына Рейегара? Нет.

Похоже, именующий себя королем Эйегоном и вправду Таргариен. Этот дом принес немало зла Старкам, но перед драконами склонялись все, и только они могут принести мир в Вестерос. А прошлое… что ж, Таргариенам был преподан неплохой урок, и они его запомнят.

Отредактировано Фрерин (03-12-2018 13:14:30)

Черная линия: Глава XXI

Наверное, мне есть чем гордиться. Вот, например, тюремная система. В старину узников нижнего яруса ждала абсолютно темная каменная комната, куча вонючей соломы да деревянная бадья для справления нужды, чтобы тюремщикам не отмывать пол.

Я же навел порядок. Поменяли бадьи, появились деревянные кровати, чтобы сберечь здоровье узников, солому на них стали часто менять. Отмыли стены и пол камер от грязи, наверное, впервые с постройки Красного замка. Напоследок я ввел дополнительные услуги. Богатые узники могли купить свечи и бесплатно получить «Семиконечную звезду». Я бы снабдил свечами и так, но уж больно они дорогие.

Только вот беда, на свои нововведения я опять смотрю не с той стороны.

После боя я очнулся в тюремной камере, один, в темноте.

Первая мысль — ослеп. Повредили глаза или удар пришелся в неудачную область головы. Страшная участь. Впрочем, болели у меня ребра, каждый вдох отдавался болью.

Но потом я понял — все еще хуже, чем кажется. Будь это госпиталь, здесь были бы крики других умирающих и запах крови. Будь это мои покои, здесь гораздо лучше бы пахло.

Через некоторое время дверь отворилась, и вошел незнакомый мейстер, осмотревший меня, сменивший повязку и давший маковое снадобье. Прежде чем ускользнуть в туман беспамятства, я успел подумать, что тюремщик в цветах городской стражи, а не Ланнистеров.

Чем-то мое пробуждение напоминало мне пробуждение Тириона после Черноводной. Тоже раненый после штурма, тоже всеми забытый… Теперь осталось дождаться женитьбы на дочери знатного лорда, уголовного дела и эмиграции.

Ко мне приходил мейстер, тюремщик заносил еду и воду и менял бадью на пустую. Не знаю, сколько прошло дней. Пробовал считать по приемам пищи, но сбился. Я все гадал, чем же закончился штурм, кто победил. Если враг — то почему я еще жив? Если мы… то когда Варис придет ко мне в гости? И успеет ли? И как идет осада?

Надо было изобрести гильотину. Уверен, и без уехавшего на Стену Илина Пейна полным-полно опытных специалистов, но при отсечении головы мечом случаются ошибки. Помнится, в одной книге был персонаж, которому отрубили голову почти с полсотни ударов. Впрочем, на что-что, а на смерть от меча можно не рассчитывать. Варис просто удавит в камере, как только решит, что нужда во мне отпала, а Ланнистеры… уж лучше бы это был Варис.

Тюремщики и мейстер молчали, они не реагировали даже на просьбу принести свечи.

Сидеть в одиночестве в темноте — ужасное испытание для разума, особенно для человека начала двадцать первого века. Мы привыкли к непрерывным потокам информации, к тому, что что-то происходит, и вынужденное безделье — сущая пытка. Иногда казалось, что я схожу с ума, и лишь надежда на лучшее и грандиозные планы, рождающиеся в голове, удерживали меня на краю.

Голова болела все меньше и меньше, скоро я уже свободно двигался по камере без головокружения и тошноты и начал готовить побег.

В очередной раз мейстер сменил повязки, осмотрел меня со всех сторон и ушел, но не успел я и двести раз спеть «Who wants to live forever» и «Show must go one», как тюремщики залязгали замками. Очевидно, ко мне пришла какая-то особо важная персона. Нет смысла лечить, а потом присылать убийцу.

Яркий свет ненадолго ослепил меня. Проморгавшись и привыкнув к свечам, я улыбнулся.

— Добрый день, лорд Варис!

— Пейте, лорд Слинт, — он самолично передал мне небольшой бурдюк.

— Благодарю, — я сделал крохотный глоток. Конечно, меня не собираются травить, но вот подпоить могут. Много ли надо на голодный желудок? Кормили меня последний раз еще до «Queen», «Машины времени» и революционных песен. — Бывало и лучше, лорд Варис, но сейчас даже подделка из Белой Гавани показалась бы арборским.

— Вы не удивлены моему визиту.

— Честно говоря, я ждал либо вас, либо сира Джейме.

— О, с сиром Джейме вы увидитесь очень нескоро, — произнес Варис и вздохнул. Потом, выдержав паузу и не дождавшись моего вопроса, продолжил: — Он отправился сопровождать фуражиров и попал в ловушку Робба Старка. Печальный конец столь выдающегося человека.

— Печальный, — я тоже вздохнул, стараясь подавить ликование. Королевская Гавань устояла! — Робб делает успехи.

— Необычайно талантливый юноша. Именно он спас город после вашей трагической гибели.

Несмотря на всю тяжесть ситуации, мне хотелось вскочить с кровати и плясать. Все было не зря, все усилия были не зря! Ланнистеры не вошли в город!

Падения Королевской Гавани я опасался больше всего. Не только из-за своей незавидной участи и не из-за неприязни к Ланнистерам, которой не было, просто потому, что я представлял, как поступят солдаты и лорды с городом, оказавшим им яростное сопротивление.

— Большие потери?

— У Ланнистеров больше. Тайвин скомандовал отступать.

Я улыбнулся. Все как я и рассчитывал. Враг отступил, город уцелел. Я правильно сделал, когда решил оборонять столицу, а не сдать её врагу. И решение бороться с Ланнистерами было верным.

— Удержались с большим трудом и благодаря вашему ранению.

— Как?

— Тайвин решил перехитрить нас. Нанес удар в районе Старых ворот и изобразил атаку у реки.

— Это я помню.

— Тайвин рассчитывал — вы убедитесь, что у реки лишь демонстрация, чтобы оттянуть силы, и перебросите все резервы к Старым воротам. Позже он нанес удар у реки, и там прорвался в город. Но вы были ранены, и никто не отдал приказ резервам уйти к Старым воротам, и они отбросили Ланнистеров за стену.

— А ведь я хотел…

Варис кивнул и развёл руками. Другой бы сказал, что на все воля богов, и что ни делается, то к лучшему, но лорд Варис редко упоминал высшие силы.

— Потом я доставил Робба Старка на командный пункт, и он разобрался что к чему.

— Спасибо за новости, милорд. И как погиб лорд Слинт?

— Дикий огонь — опасная вещь. Тело опознали с огромным трудом.

— А на самом деле?

— Камень. Вас спас доспех и то, что он ударил не напрямую, а отскочив от стены. Как ваши ребра?

— Спасибо, хорошо, — я дотронулся рукой до ребер. Боль в них уже давно прошла, но я до сих пор помню, как она терзала меня — и с ужасом вспоминаю смену повязок. — Что же будет с остальными?

— Знаете, лорд Слинт, я не жесток. Верховный септон некогда говорил мне, что тот, кто грешит, должен и отвечать за свои проступки перед людьми и богами. Каждый отвечает сам за себя, в одиночестве, не в силах заслониться ничем и никем. В играх лордов страдают невинные, но я, как и вы, против этого, — Варис вздохнул. — Король явит милосердие. Томмен подрастет и выберет между Верой, Цитаделью и Стеной. Живой мальчик, которого можно показать, выгоднее борьбы с самозванцами. Мирцелла пойдет в Молчаливые Сестры, или же, чтобы оскорбить дом Ланнистеров, её выдадут за какого-нибудь межевого рыцаря или наемника.

— Или за того, кто сядет в Утесе Кастерли.

— Не узаконенный бастард от кровосмесительной связи значит немногое, — Варис снова вздохнул, а потом улыбнулся. — В Вестеросе найдет свое место и кузнец, и шлюха, и даже девочка с мечом… благо ей один погибший лорд завещал небольшую сумму. Кто еще интересует вас?

— Ренли, Эдрик и Ширен.

— Ширен выдадут замуж, её дети унаследуют Штормовой предел. Род Баратеонов должен быть продолжен. Увы, к моему великому сожалению, лорд Тайвин заплатил Безликим Браавоса, и наш возлюбленный король и его единственный наследник погибли, — Варис развел руками, и на лице его появилась вселенская скорбь.

— Лорд Тайвин знает об этом? — в других обстоятельствах я бы промолчал, но сейчас мне было нечего терять.

— Интересный вопрос, лорд Слинт, — мастер-над-шептунами очень внимательно посмотрел на меня. — Об этом я отправил послание Тиреллам, и скоро от них узнает весь Вестерос.

— Королем станет Джоффри?

— Вы никудышный актер, и вы знаете это, лорд Слинт, — взгляд Вариса, обычно мягкий, сейчас словно пронзал насквозь. — Назовите сами имя короля. Оно вам известно, не знаю откуда, но известно.

— Эйегон, потомок Эйегона Недостойного, — ответил я после долгой паузы. Что уж теперь… Скоро я расскажу все, что знаю и не знаю, и смысла держаться за такие тайны нет. Сейчас мне важно сотрудничать, чтобы как можно дальше оттянуть пытки.

— Какая верная и изящная формулировка, — Варис слегка улыбнулся. — Вы и вправду очень осведомлены.

— Не обо всем, — я демонстративно обвел рукой стены камеры. — Знаете, я до последнего думал, что вы дадите мне отбить штурм и уехать в свое имение.

— Где вы бы занялись образованием детей и изобретениями?

— Да. Но, как видите, неправильно просчитал ваши действия.

— Знаете… я думал об этом. Думал, что лучше — наблюдать за вами и смотреть, что вы делаете… Или же задать вопросы напрямую. Вашу судьбу решила эта монета, — Варис ловким жестом извлек из складок мантии монету и подбросил её.

В тусклом свете свечей я увидел, что на одной стороне изображен красный дракон на черном фоне, а на другой — черный на красном. Таргариены и Блэкфайеры. Две стороны одной монеты.

— Когда-то мне подарил её один старый друг… и меня восхитил её смысл.

— Интересно, на какую сторону вы меня поставили.

— О, я ставил совсем не вас, и выпал Черный дракон… — Варис подбросил монету, потом поймал, посмотрел и спрятал в складки мантии. Затем он присел на край кровати, в отдалении от меня, и спросил: — Знаете, зачем я пришел к вам, лорд Слинт?

— Прощупать почву. Снова познакомиться.

— Вот именно. У меня много вопросов, лорд Слинт. Вы получите писчие принадлежности и свет и ответите на них. Потом, когда поправитесь, ответите на вопросы в другой обстановке, — от этих слов, сказанных обыденным тоном, мне на мгновение стало дурно. Впрочем, я знал, что так может закончиться, сценарий «Варис решил меня расколоть» предусматривал именно это… как и многие другие сценарии.

— Я пока изучу ваши бумаги, лорд Слинт. Знаете, ваше приспособление с едкой жидкостью было остроумным, но мы вытащили весь пергамент из сундука без единой потерянной буквы. — Варис снова улыбнулся, а я постарался сохранить каменное выражение лица. Я не ошибся, Варис сумел открыть ловушку. — Потом… у вас много интересных идей, лорд Слинт, и ваша голова меня устраивает на вашем теле. Но остальные части тела мне без надобности, и их судьба зависит от вашей откровенности.

— Искреннее и щедрое предложение.

— Я не жесток, лорд Слинт, — произнес лицемер, вырывавший детям языки, устраивавший интриги и менявший династии. — Вы бы на моем месте действовали жестче, вы бы изводили человека неведением о судьбе его дела и близких. Вы не любите кровь, зато предпочитаете пытать разум.

— Знаете, я не собираюсь ничего скрывать, это просто бессмысленно, но вам будет трудно поверить в правду.

— Я видел многое в этой жизни, лорд Слинт. Вы же умный человек и сами допрашивали людей, и знаете, как это работает. Расспросить, получить рассказ. И снова и снова задавать вопросы, ловя нестыковки, не давая времени и возможности подумать и солгать... Посмотрим. Кстати, лорд Слинт, не ответите ли на один вопрос?

— Спрашивайте.

— Из Ночного Дозора прибыла галея... — Варис выдержал паузу, словно ожидая, что я продолжу. С чем же может быть галея? До вторжения Одичалых еще полным-полно времени, и о нем известил бы ворон, как и о убийстве Джона Сноу, до которого еще года два… Если только…

— С сиром Алистером Торне?

— Я его принял и показал, быть может, вы скажете, что у него с собой?

— Шевелящаяся рука мертвеца в банке, — я вспомнил этот не самый известный эпизод, в сериале его, кажется, вовсе исключили. Конец первой книги — Джон Сноу спасает лорда-командующего от оживших мертвецов. С рукой на юг направили сира Торне, как знатного лорда, имеющего при дворе друзей… Только вот пока он добрался до Королевской Гавани, десницей стал Тирион, с которым Алистер Торне успел поругаться на Стене. Тирион в отместку не давал ему аудиенции, и когда дозорные прорвались к королю, рука уже сгнила. Все хороши, и сир Торне, у которого хватило ума завести врагов на ровном месте, и Тирион… Интересно, предъяви Торне Джоффри и Серсее руку мертвеца, это изменило бы хоть что-нибудь в войне Пяти королей?

Вряд ли. Скорее всего, лорды Вестероса увлеченно делили бы власть, пока Король ночи не сел бы на Железный Трон. Вот это бы ему не простили и объединились бы единым фронтом… Кроме Тиреллов, те бы для начала попытались выдать за него Маргери.

Я рассказал Варису об Иных и оживших мертвецах, все, что знал и предполагал. Он слушал внимательно — и про угрозу с севера, и про валирийскую сталь и драконье стекло, и мои идеи по обращению с одичалыми… И про драконов, огненных и ледяных, гипотезы, что строились на форуме.

— Значит, только магия спасет мир? — спросил Варис, когда я окончил рассказ. — Новая Рассветная Битва и победа надо льдом?

— Да. Скорее всего.

— Вы не думали, лорд Слинт, если огонь спасет нас от льда… То кто спасет нас от огня?

— Не думал.

— Что ж, подумайте. Магия — дикая и злая сила, и у нас среди неё нет друзей. Я принял решение вас изолировать не просто так, — Варис вздохнул. — Я не жесток. Еще не знаю, каким силам вы служите, но они есть зло.

— Я понимаю, лорд Варис.

— Магия должна уйти из мира, и она уйдет. Скоро вам принесут хорошую еду, свечи и пергамент. Будьте откровенны… И не трудитесь, не царапайте стену.

Я с огромным трудом удержал бесстрастное выражение лица. Варис улыбнулся, встал с кровати, взял в руки подсвечник, подошел к стене и осветил кладку. Я замер от ужаса.

Вокруг нескольких камней был свежий раствор. Как раз там, где…

Варис улыбнулся и покачал головой.

— Вы очень остроумно оборудовали тайник. Только я подумал — если вы в первый раз приготовили тайник для побега, то вы наверняка озаботились на случай, если снова окажетесь в тюрьме. Бадьи для нечистот, кровати, двери, стены… есть ли в этой тюрьме место, где вы не припасли инструменты и оружие?

Надежда рухнула.

Я не скрывал своих чувств, а, напротив, специально сидел и накручивал себя. Последняя надежда рухнула, это конец. Впереди пытки и смерть, конец всем надеждам, это конец…

— Разумеется, я проверил ваши одежды. Знаете, идея с ядом в воротнике мне понравилась… Вы не сбежите, лорд Слинт. Ни на свободу, ни к Неведомому. Скоро для вас соорудят более уютную и надежную камеру, — Варис встал и похлопал меня по плечу. — Я уйду, а вы подумайте над своей судьбой. Откровенность в ваших же интересах.

Варис ушел, оставив свечи. Дверь закрылась, и я расслабился.

Надежда рухнула. Но не последняя. Осталась еще одна — тонкая-тонкая ниточка, на которой подвешена моя судьба. Тонкая-тонкая ниточка. Идея, прочитанная у Мориса Дрюона и у Джорджа Мартина.

Варис и Иллирио не успокоятся, пока не вытрясут из меня все сведения, всю подноготную. Самое сложное — вынести пытки, когда они будут выбивать из меня «более правдоподобную» версию событий... Останется утешать себя тем, что у меня не худшая участь — Теону Грейджою повезло в свое время куда меньше.

Но есть шанс, маленький-маленький шанс, что скоро меня некому будет допрашивать. Утопающий цепляется за соломинку, но уж больно хрупка моя.