- Ознакомьтесь Оскар Викторович, - протянул недавно полученную депешу наместник. – Вам будет очень любопытно.
- А что это? – почтительно принял документ Старк.
- Наградные списки за бой двадцать седьмого января.
- Однако! Я ожидал их не ранее марта.
- Вы читайте-читайте, там за еще одно дело награды.
- Какое дело?
- Спасение «Боярина».
Лицо Старка неуловимо изменилось, и он сразу перешел к концу.
- Капитану первого ранга Матусевичу - орден святой Анны…, лейтенанту Балку второму - орден святого Георгия четвертой степени, лейтенанту великому князю Романову орден святого Станислава с мечами и бантом третьего класса… - довольно щедро, для той реляции, что мы составили.
- Алексею Михайловичу, еще за бой на «Полтаве» клюкву* на кортик, и по совокупности заслуг чин капитана второго ранга за отличие.
-------------------------
*Клюква. – Жаргонное название первой боевой награды офицера, ордена святой Анны четвертой степени. Носилась на темляке палаша или кортика.
- Это невозможно!
- Еще как возможно, ваше превосходительство!
- Но реляции…
- Как выяснилось, любезнейший Оскар Викторович, теперь имеют значение не только реляции, но и газетные публикации. Простите за каламбур!
- Простите, не понимаю.
- Я сам не очень понимаю, но мне тут друзья приватно сообщили следующее: некий журналист Ножин отправил в столичные газеты статью, в коей в красках живописал геройство нашего великого князя и … скажем так, скудоумие высшего командования, сиречь нас с вами. Каково?
- Но как подобные вещи пропустили в печать?
- Хитер собака! Как разъяснили мне друзья, цензоры увидели, что члена императорской фамилии превозносят, то читать до конца и не стали. А теперь в полном недоумении находятся, ведь не запретишь. Так что наш Алексей Михайлович в петербургских салонах теперь весьма популярен. Как же, герой! Кстати, а вы не знаете кто этот Ножин?
- Не имею ни малейшего представления.
- Ну, ничего сыщем. У нас теперь, слава богу, и жандармы свои имеются, найдут!
- Говорил я вам, ваше высокопревосходительство, - удрученно проговорил Старк, - не надобно великого князя на «Боярина» назначать…
- А ведь он теперь на крейсере самый старший в чине… - сообразил наместник, - и в правду неладно получилось.
Пока их превосходительства раздумали над кознями неведомого журналиста, наш герой осматривал японский брандер, выкинувшийся на берег минувшей ночью. Судьба его недавно вновь описала невероятный кульбит и вернула из порта на боевой корабль. Ну, или почти вернула, ибо крейсер «Боярин», к которому он был прикомандирован, был сильно поврежден. Разумеется, будь свободен док починка его не заняла бы много времени, но, увы, в нем стояла поврежденная во время вероломной атаки японцев «Паллада». Чинили ее не шатко не валко, так что док обещал освободиться не ранее чем через пару месяцев. Пока же многомудрое начальство рассудило за благо снять с поврежденного крейсера орудия для устройства, так называемой, кинжальной батареи. Будь у «Боярина» командир он, возможно, сумел бы отстоять свой корабль, но невезучий крейсер находился в совершенно невероятном для Российского Императорского флота состоянии. Командир его бывший капитан второго ранга Сарычев был осужден по делу: «о преждевременном оставлении судна едва не приведшим к его гибели». Суд довольно сурово обошелся с ним, приговорив к расстрелянию, замененному по военному времени разжалованию в нижние чины. Подобная строгость произвела в офицерском сообществе небывалый резонанс, и охотников возглавить оставшийся без командира корабль не находилась. Возможно, полагали его проклятым. Назначенный из Петербурга новый старший офицер лейтенант Семенов еще не прибыл, и должность его исправлял минный офицер лейтенант Никитин. Алеша же, получил под свою команду артиллеристов и четыре снятых с крейсера 120мм пушки, из которых и была составлена «кинжальная» батарея. Именно ее орудия сыграли главную роль в отражении японской атаки, и теперь хотел посмотреть на дело своих рук.
Брандер представлял собой обычный пароход груженый балластом. Если бы японцам удалось затопить его на проходе, русская эскадра была бы совершенно заперта на внутреннем рейде. Однако правильно организованная оборона из превращенного в непотопляемый форт «Ретвизана», береговых батарей, канонерок и миноносцев, не оставила противнику не единого шанса. До брандера великого князя и десяток вооруженных матросов доставил моторный катер с «Боярина» называемого по артурской традиции «Боярчиком». Поднявшись на борт, Алеша приступил к осмотру повреждений, а его матросы рассыпались по судну в надежде найти что-нибудь интересное. Как ни странно урон понесенный брандером от артиллерийского огня был крайне не велик. Русские снаряды оставили в его бортах аккуратные отверстия, по размерам которых было нетрудно определить автора попаданий. Чуть побольше от шестидюймовок «Ретвизана», чуть поменьше от пушек снятых с «Боярина», одно самое большое, несомненно, принадлежало десятидюймовкам «Электрического Утеса». Общим у них было одно – совершенно ничтожное воздействие на вражеский пароход. Но если в отношении береговых орудий стрелявших практическими* снарядами это было понятно, то слабость морской артиллерии вызывало недоумение. Осмотрев все найденные им повреждения и некоторые из них зарисовав, лейтенант приказал своим архаровцам собираться. Те как по команде потащили неизвестно где найденные на вражеском корабле имущество: посуду, постельные принадлежности, фонари, стальные перлини и бог знает что еще.
----------------------
*Практические – то есть учебные снаряды. По воспоминаниям участников обороны в первых боях огонь велся именно такими боеприпасами.
- Вашбродь, а давайте пушку снимем, - обратился к Алеше один из подчиненных.
- Что за пушку, - заинтересовался тот.
- Да вот же, - показал матрос на стоявшее на мостике автоматическое орудие Норденфельда. – Давайте снимем, да на «Боярчика» поставим.
Пройти мимо такой диковины ни один нормальный артиллерист не смог бы, и лейтенант тут же согласился. Матросы бросили таскать свою добычу и все вместе навалились на диковинную пушку. Быстро открутив гайки с анкеров, крепящих тумбу орудия к палубе, они сняли и поволокли свою добычу к катеру. Наконец все было погружено и можно было отчаливать, но внимательный Алеша обнаружил отсутствие одного из подчиненных.
- А где Никодимов?
- Где-то тут был… да вот же он!
- Вашбродь, - обратился к офицеру, пропавший было матрос, - так что, там японец в трюме!
- Живой?
- Ага, так точно, живой еще. Офицер ихний.
- Тогда тащите его сюда, смотри, если и впрямь офицер представлю к кресту!
- Рад стараться! Как будет угодно вашему императорскому высочеству!
- Да я-то тут при чем, - поморщился не любивший официального титулования лейтенант, - так в статусе знака отличия военного ордена написано: взял в плен офицера – достоин креста. А ты его считай что в плен взял, так что если не получишь креста, можешь даже в суд обратиться.
Матросы, возможно впервые в жизни услышавшие, что закон выше воли начальства недоверчиво переглянулись и кинулись за японцем. Не прошло и нескольких минут, как они вернулись, таща на себе раненого находящегося в бессознательном состоянии. Как только его переправили на борт, мотор катера заурчал и тот шустро побежал на внутренний рейд, к родному крейсеру.
- Доброе утро, Алексей Михайлович, - поприветствовал великого князя лейтенант Никитин с борта «Боярина», - я смотрю удачно сходили?
- Более чем, Дмитрий Васильевич, - довольно отвечал ему Алеша, - и японца нашли и пушку сняли, и матросы наши всяким барахлом разжились. Я боялся, что они мне катер потопят.
- Японца?
- Да, раненого. Надо бы ему помощь оказать, да в госпиталь отправить.
- Ну, за этим дело не станет.
- Что с «Паллады» слышно? – обратился великий князь к минеру, когда закончилась выгрузка.
- Да все по прежнему, - пожал плечами лейтенант, - крейсер в доке, Сарнавский в печали, господа офицеры по кабакам, а до ремонта никому и дела нет.
- Безобразие!
- Что поделаешь, плетью обуха не перешибёшь, - философски заметил Никитин.
- Это, смотря какой, - не согласился с ним Алеша.
- Как прошла ночь? – попытался перевести разговор на другую тему минер.
- Сами, небось, слышали нашу стрельбу.
- Спать хотите?
- Если честно, - сделал мечтательное лицо великий князь, - ужасно!
- Так и отправляйтесь, на батарее днем Берг и один справится.
Однако отправится спать, Алеше не судилось. К борту крейсера подошел «Силач» и стоящий на мостике Балк дурашливо проорал в его сторону:
- Здравия желаю вашему высокоблагородию!
- Что за шутки, Сережа? - удивился коротко сошедшийся с командиром буксира после их последней авантюры великий князь.
- Никаких шуток, моншер, - усмехнулся в бороду гигант, - только что объявили высочайшее повеление. Вся эскадра гудит обсуждая награды, только вы ничего не знаете.
- Награды?
- Точно так, дружище. Государь наш за сражение 27 января щедр был неимоверно. Особенно «Полтаве» досталось, а вы, ваше императорское, как раз там и были и даже, кажется, в кого-то попали, а злые языки говорят, кого-то браунингом пугали. Так что с вас причитается! Кстати с меня тоже.
- За бой с японцами?
- Берите выше, за спасение «Боярина». Прошу любить и жаловать, я теперь георгиевский кавалер, а вы моншер, помимо второго ранга еще клюкву и Станислава с мечами. Не вижу повода не выпить!
Услышав о наградах, стоящий рядом Никитин заметно помрачнел. Балк, обратив внимание на его состояние, посочувствовал.
- Не журитесь, Дмитрий Васильевич, будут кресты и на вашу долю!
- Ваши бы слова, да богу в уши, Сергей Захарович, а то мне иногда кажется что мы до конца войны в ремонте простоим.
- Что, «Паллада» в док не пускает, – правильно все понял Балк, - послушайте, может вам кессон сделать?
- Кессон?
- Ну, а что «Боевого» давеча чуть не разрезало другим миноносцем, слава богу, успел к «Полтаве» подойти, так там помощь оказали. Ничего, кессон уже сделали – чинят. С Греве вы, полагаю, о материалах договоритесь, попросите по старой дружбе мастеровых у Успенского, да и сделаете. А я вам воду откачаю.
- А ведь мысль, право, недурна, - воскликнул с воодушевлением Никитин, но тут же сник, - только качество будет соответствующее. А для нас обводы важны.
- Как знаете, господа. Так что, гуляем? Учтите Алексей Михайлович, отказа я не приму!
- Кто бы сомневался, - усмехнулся Алеша, - ну коли выхода никакого нет, то гуляем.
- В Ласточке?
- Может лучше у меня, - поморщился великий князь, - заодно офицеров с «Боярина» пригласим.
- Возражений нет! Командуйте своим камер-лакеям, чтобы готовились к пирушке.
Вечером в доме великого князя был накрыт великолепный стол. Федор Михайлович превзошел самого себя, и запах от приготовленных им блюд сводил с ума. Прохор, Семен и Ванька в дворцовых ливреях играли роль официантов, а Архипыч занял боевую позицию у ледника приготовившись подавать напитки. Алеша пригласил всех свободных от вахты офицеров «Боярина», но прийти смогли только три мичмана и младший судовой механик Орлов. Остальные были заняты службой. Никитин не без иронии ответил на приглашение, что отпустить старшего офицера на берег может только командир, а вот командира то у них и нет, Балк в свою очередь захватил с собой уже знакомых ему мичмана Якубовского и доктора Августовского. Так что компания подобралась, может и небольшая, но душевная.
- Ну что, господа, - взял слово первым командир «Силача», - давайте поздравим нашего гостеприимного хозяина с первой боевой наградой и со следующим чином. Дай бог, как говорится, не последний раз!
Все присутствующие встали, подняв в руках бокалы с шампанским и только у самого Балка в фужере была водка. Растроганный Алеша тепло поблагодарил всех собравшихся, после чего все дружно выпили.
- Чудесное Клико, - проговорил доктор, смакуя вино, - право не думал что в нашей дыре можно достать такое.
- Старые запасы, Николай Иосифович, - улыбнулся великий князь, - сам я не большой любитель возлияний, но для гостей небольшой погребок есть.
- И правильно делаете, молодой человек, - похвалил его доктор, - умеренность самый короткий путь к здоровью и долголетию. Кстати, а у нас для вас презент есть!
- Презент?
- Ну, да, так сказать от экипажа «Силача» на память о знакомстве! Благоволите принять.
С этими словами Августовский протянул Алеше небольшую сделанную в китайском стиле шкатулку. Тот с благодарностью принял ее, и хотел было отдать Прохору, но доктор остановил его.
- А открыть? Просим Алексей Михайлович!
Раскрыв шкатулку, великий князь посмотрел в нее с некоторым недоумением. В отделанном ярко-красным шелком коробке блестя воронением, лежал аккуратный бельгийский браунинг. На одной из щечек рукояти была выгравирована дарственная надпись: «ВК Алексею Михайловичу в память о спасении крейсера «Боярин» на долгую память». Увидев, что именно подарено Алеше присутствующие разразились довольным смехом и потребовали еще шампанского, каковое было немедленно разлито.
Воздав должное кулинарным талантам Федора Михайловича, гости пришли в благодушное настроение.
- Право, господа, - мечтательно проговорил штурман крейсера мичман Безкровный, - здесь не хватает только дам!
- Чудесная мысль, - поддержал его слова Якубовский, - но, полагаю, это досадное недоразумение легко можно исправить. Заведение мамаши Фуань совсем недалеко, ведь так?
- Давайте я лучше расскажу вам, молодые люди, - благодушно заявил на это доктор, - о профилактике венерических заболеваний. Ей богу от этого будет больше пользы.
- Ах, Николай Иосифович, - вздохнул Якубовский, - вы, как всякий доктор – циник, и совершенно лишены чувства прекрасного!
- Поверьте дорогой мой Александр Антонович, в твердом шанкре ничего прекрасного нет!
- Фу, как вам не совестно говорить такие вещи за столом!
В этот момент внимание присутствующих привлекла Кейко, грациозно проскользнувшая в столовую и с поклоном предложившая присутствующим чай.
- О, я вижу уважаемому хозяину дома нет никакой надобности посещать мамашу Фуань, - засмеялся Балк, - посмотрите какой дивный цветок украшает эту оранжерею!
- Прекрати Сергей Захарович, - немного смутился Алеша, - эта милая девушка всего лишь служанка.
- Да я вижу, что не дворник! – под всеобщий смех отвечал тот ему.
- Не смущайтесь Алексей Михайлович, - усмехнулся Августовский, - вам все равно никто не поверит. Даже зная вашу непревзойденную скромность. Точнее благодаря ей.
- А чай не дурен, - пробасил Балк, попробовав принесенное девушкой угощение, - ей богу не хуже водки. Право, если у хозяина нет на эту красавицу видов, то я на ней женюсь! Может, пить брошу.
Заявление командира «Силача» было встречено всеобщим смехом, но еще больший смех вызвала реакция китаянки. Лукаво улыбнувшись, она сделала шаг за спину великого князя и, прыснув от смеха, выпалила:
- Моя Ареса рюбить!
Сказав это, девушка выбежала вон, оставив Алешу красным от смущения, а его гостей донельзя довольными.
Вечер, не смотря на отсутствие дам, прошел очень весело и непринужденно. Еще раз поздравив виновников торжества гости разошлись, причем если Балк и Августовский, отправились на корабль, то молодые офицеры решили таки навестить заведение неподалеку. Новоиспеченный капитан второго ранга, проводив гостей, направился к себе и сев на кресло прикрыл глаза. Слова Кейко до крайности смутили его, но вместе с тем были невообразимо приятны. Выпитое вино немного будоражило кровь, и он даже не сразу сообразил, что это были первые слышанные им слова, сказанные миниатюрной китаянкой по-русски. Рядом послышался какой-то шорох и Алеша открыл глаза. Рядом с ним стояла Кейко с немного странным выражением на лице. Он хотел было что-то спросить у нее, но девушка решительно приложила к его губам палец, не дав сказать ни слова. Затем она задула свечу и комната погрузилась в темноту.
Проснувшись поутру, он долго не мог понять, не приснился ли ему вчерашний день. Награждение, производство в следующий чин, гости и … Кейко. Встав, Алеша с удовольствием умылся, затем Прохор побрил его. Съев под ворчание Архипыча завтрак он попросил чаю. Кейко с всегдашней бесстрастной улыбкой подала ему ароматный напиток и поклонилась. Великий князь еще раз усомнился в реальности вчерашнего дня, но новенькие эполеты на мундире красноречиво намекали, что это не сон. Впрочем, долго раздумывать было некогда, капитана второго ранга Романова ждала служба.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
