Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.28)

Казалось, от его внимания не могла ускользнуть ни одна мелочь, даже самая незначительная, а когда Элис начала выдыхаться, он счел, что знает о случившемся уже все и ободряюще улыбнулся:
— Итак, можно с уверенностью сказать, что консул все же понял, что перед ним был разыгран спектакль, — заключил он. — А все рассуждения о Джекиле и Хайде это не более, чем попытка красиво объяснить ситуация. Вот именно это вы с Робертом и упустили.
— Вы полагаете, консул может пересмотреть свое решение? — сразу же ухватилась за его слова Элис.
— Увы, нет, — с сожалением возразил Макфарлен. — Консул Томпсон не похож на человека, который сожалеет о своих решениях, да и вряд ли он испытывает симпатию к тому, кто так жестоко над ним… хм… подшутил, — осторожно подобрал слово сенатор. — Я согласен с Робертом, что в таком вопросе другие консулы не пойдут против Томпсона, но не согласен, что внесение частного билля приведет к политическому кризису. Беда в том, что это вообще не приведет ни к какому результату.
Сенатор Дженкинс сосредоточенно сдвинула брови и закусила губу.
— Ну, подумайте сами, дитя мое, — проговорил профессор. — Вы ведь простите старика за такое обращение, не правда ли? Вы же моя будущая дочка…
На этот раз Элис смущенно опустила ресницы.
— Мои мальчики всегда выбирают лучших, — гордо заметил врач. — Но вернемся к нашим скорбным делам... Великий Стейтон накопил такой авторитет, что его преемники могут расходовать его, практически ничего не опасаясь. Вспомните дело бедняги Истленда! Все медицинское сообщество было уверено, что интеллект консула не восстановится — при таких-то травмах — но каких усилий стоило доказать это Сенату. Как будто у консулов какое-то другое тело — не из плоти и крови! — возмущенно фыркнул профессор. — И здесь будет то же самое. Мы внесем билль, но кто к нему присоединится? Только Данкан, да и то не наверное, — Макфарлен развел руками. — И все будут мне сочувствовать, будут выражать соболезнования — вот как с Доном — но пальцем не пошевелит ни один, потому что «консул знает лучше».
Профессор потер подбородок.
— Между нами, такое доверие к одному человек явление не совсем здоровое, это я вам как врач говорю, — заметил Макфарлен. — Вот только наших «умников» это почему-то не тревожит.
Онколог покачал головой как человек, который сожалеет о чужой глупости, но ничего не может с ней поделать. Элис мрачно молчала.
— На все обсуждения билль будут ставить в очередь последним и до конца законодательного года он не только до пленарного голосования не доберется, но и до обсуждения в комитете, — сокрушался сенатор. — В этом плане идея рекламной кампании выглядит гораздо перспективнее, — признал он. — Конечно, если бы вы были консулом, проблема решилась бы легко и просто, но этого слишком долго ждать, а у Роберта не так уж и много времени, что бы он там не говорил.
Элис кивнула, потому что ощущение тикающих часов временами было таким сильным, что в  эти мгновения ей хотелось взять кого-то за шкирку — и этот кто-то поразительно напоминал Ричарда Томпсона — и как следует встряхнуть. Что если Роберт столкнется с каким-то новым Акулой? — спрашивала она себя. — А ведь есть еще и дикари…
— И что из этого следует? — по академической привычке вопросил профессор.
— Что все упирается в консула Томпсона, — хмуро ответила Элис.
— Я бы сказал — в братьев Томпсонов, — поправил Макфарлен. — Консул начал действовать исключительно ради безопасности брата. Теперь он должен понять, что этой безопасности ничего не грозит. Постарайтесь поговорить с сенатором, — предложил профессор. — Пусть обратиться к брату. Пусть расскажет все, как есть…
— Ричард уверяет, будто Стив не захочет слушать, — взволнованно перебила Элис.
— Это я уже заметил, — осуждающе кивнул Макфарлен. — Еще до этой истории я пытался поговорить с сенатором, но без успеха. Кажется, я ему чем-то не понравился. И все же… — профессор решительно выпрямился: — Вся эта история приключилась только потому, что сенатор Томпсон не решил проблему со своим законом самостоятельно. Что ж, теперь ему придется ситуацию исправлять. Убедите его поговорить с консулом. Пусть расскажет ему про закон, про эту идиотскую инсценировку, про заботу Роберта о других людях — о том же Волке, — пояснил Макфарлен, — и о том, что в мальчике нет никакой агрессии! Вы же говорили, что он просто выкинул того Шмеля из боевого круга, ну, а Акула — это классический случай самозащиты…
— Я постараюсь, — вид взволнованного профессора трогал до глубины души, и Элис ощутила какое-то удивительное внутреннее родство с этим человеком.
— Постарайтесь, дитя мое, постарайтесь, — повторил Макфарлен, беря Элис за обе руки. — Мы с вами оба ждем Роберта, и если все получится, это будет самое счастливое Рождество в нашей жизни.

Продолжение следует...

Виктор Куров, да нет, дело не в маразме. Просто это очень хлопотно -- отстранять консула от должности. Проще поверить, что восстановится. Ведь восстановиться, правда же?  Злые люди -- говорят, что нет!

Да нет, особого результата они не ждут, но попробовать-то надо. А вот если получится, то и правда почти рождественская история.

Втолковывать будет быстро и решительно.

Вот сразу запой. Ничего с ним не случится.

Виктор Куров, они же не видели, что за зверь. А когда набежали люди, то следы основательно потоптали. Но охотники считали, что кто-то из кошачьих и, скорее всего, животное было старым, иначе бы не напало.