«Мы, кажется, встречались?»
«Колдуну» не повезло – и куда сильнее чем «Стрельцу». Выбравшийся слишком далеко за линию ряжей, он увлекся дуэлью с приближающейся «Горгоной» и, неожиданно для себя, оказался под перекрестным огнем сразу с двух кораблей – «Горгоны» и «Циклопа». После чего закономерно схлопотал то ли пять то ли семь попаданий одиннадцатидюймовыми снарядами накоротке, а напоследок – таранный, хоть и пришедшийся вскользь, удар «Циклопа», разворотивший правый борт в районе мидель-шпангоута. Команду русского монитора спасло лишь то, что глубины на этом участке Северного фарватера были крайне малы; «Колдун» лег на дно, но вода покрывала палубу лишь на три-три с половиной фута. Часть уцелевших спасались на верхушке башни; туда передавали, в первую очередь, раненых и контуженных. Остальные стояли на палубе, держась за разбитые шлюпбалки, кожух трубы, вентиляторы, за все, что подворачивалось под руку, кто по грудь, кто по пояс в апрельская ледяной воде, и ждали спасения. Всего из команды в сотню человек спаслось около семидесяти; чудо еще, что за полтора часа ожидания холод не собрал обильного урожая жертв. Коченеющие в неласковой балтийской водичке люди пытались согреть друг друга, двигались, толкались, тормошили соседей, чтобы расшевелить тех, кто уже готов был сдаться и «сомлеть» от холода. Здесь оказался и командир «Колдуна», капитан-лейтенант Веселаго, уступивший место наверху, в безопасной рубке раненым. Он объяснял матросам, как уберечься от смерти в ледяной купели, заставлял потерявших надежду на спасение бороться за жизнь. И, как подобает морскому офицеру, последним поднялся на борт «Стрельца» принимавшего участие в спасательных работах. Большинство же спасенных и все почти раненые были вывезены шлюпками с номерных батарей.
«Стрелец» подошел буквально в последний момент – с веста развело волну, и людей, из последних сил удерживавшихся на затопленной палубе могло вот-вот смыть с этого ненадежного пристанища. Сережа скомандовал поставить судно так, чтобы прикрыть «Колдуна» от разбега волн; после этого молодцы из боцманской команды – «куркули», как называли их на мониторе, матросы, натасканные на тяжелые авральные работы при любой погоде и любом волнении, - принялись гроздьями выдергивать закоченевших, скорчившихся от холода людей на палубу. Из люков подавали одеяла, бушлаты, офицерские шинели; закоченевших «колдунцев» спускали в низы, к кочегаркам, сдирали с них промокшую одежду, чтобы те поскорее согрелись возле пышущих жаром топок. Отперли баталерку и спасенных щедро оделяли хлебным вином - на предмет согрева тела и поднятия духа.
С верхотуры башни Сережа наблюдал, как тают за горизонтом дымы английской эскадры. Сердце его переполнял восторг – несмотря на не остывшие еще тела погибших в кают-компании, несмотря на зрелище полузатопленного «Колдуна» и на повреждения самого «Стрельца». Победа, победа, ничуть не уступающая тем, что были одержаны в просторах Индийского океана, в узостях Босфора его однокашниками Карлушей Греве и Венечкой Остелецким! Два новеньких мореходных британских монитора разменяны на один, допотопной конструкции, который, к тому же, можно поднять и отремонтировать. Да ведь это первый – самый первый! – бой русских броненосных кораблей с броненосным же противником, да еще каким! Это вам не медлительный танец «Уаскара» под огнем многочисленных, но лишенных броневой защиты британских кораблей. Это воистину, первое сражение новой эпохи, и никак того не меньше! В самом деле, практически все стычки мониторов и батарейных броненосцев, случавшихся во время войны аболиционистов САСШ с конфедератами КША состоялись на реках. Ну, разве что, кроме самой первой, исторической стычки «Монитора» и «Виргинии»... А тут – более десятка кораблей с обеих сторон, боевые построения, береговые батареи, открытое море! Ну, положим, Северный фарватер назвать открытым морем - это уж слишком большая вольность, но все же не пресноводная канава вроде какой-нибудь там Миссисипи. К тому же, бой шел по всем правилам военно-морского искусства, с применением всех видов средств поражения – новейшие казнозарядные нарезные орудия, таран, револьверные пушки. Разве что мины в ход не пустили, ни самодвижущие, сситемы Уайтхеда, которые по слухам, имелись в арсенале английских броненоцев, ни шестовые или буксируемые крылатки, которыми оснащались русские мониторы. Впрочем, как это – не пустили в ход мины? Неправда, минное оружие очень даже сыграло свою роль, недаром англичанам пришлось гробить на минных банках набитые бревнами и бочками пароходы-«прорыватели», чтобы вступить - на свою беду! – в бой с номерными батареями и русскими мониторами. Да и потери сторон впечатляют – в сумме три броненосных боевых единицы выведены из строя, да и другим, надо полагать, досталось…
Тут мичман спохватился – пусть и в мыслях, но он обидел «Стрельца», высокомерно назвал его допотопным старьем - а ведь тот честно служил в бою, прикрывал своей броней от монструозных британских калибров, поражал в ответ врага своими безотказными девятидюймовками. Сереже вдруг сделалось стыдно перед старичком-монитором - будто бы он зазря, походя, ради красного словца, обидел седого ветерана, не кланявшегося пулям еще в Севастопольскую кампанию. Извиняясь, мичман похлопал рукой по броне боевой рубки, и ладонь наткнулась на глубокую вмятину от осколка. На миг показалось – или это разыгралось слишком уж пылкое юношеское воображение? - что монитор едва слышно проворчал в ответ: «Ладно уж, что с вас, молодых взять, прощаю на первый раз…»
Отредактировано Ромей (24-06-2018 15:05:51)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
устаревшее слово употребляет.
