Что ж, Эскадра Специальной Службы стала, пожалуй, самым крупным из козырей, когда-либо выложенных Владычицей морей на карточный стол европейской, да и мировой геополитики. И уж во всяком случае, оно не уступало теперь Средиземноморской эскадре - традиционно сильнейшему соединению Королевского Флота. Газеты сменили тональность  - теперь стало модным сравнивать силы адмирала Купера Ки с силами Броненосной эскадры Балтийского моря. Сравнение получалось не в пользу русских: те могли выставить всего один полноценный броненосец - «Петр Великий».  Три допотопные плавучие батареи «Не тронь меня», «Кремль» и «Первенец» и старенький броненосный фрегат «Петропавловск» едва-едва могли бы потягаться с английскими батарейными старичками «Уорриор», «Вэлиант» и «Резистанс». В Кронштадте спешно достраивали броненосный фрегат «Минин» - это корабль, типичный российский «долгострой», заложенный 12 лет назад и спущенный на воду в 1869-м, решено было срочно ввести в строй, хотя бы и с некоторыми недоделками. Что касается «Генерал-Адмирала» и «Герцога Эдинбургского», то они, хоть и вступили в строй совсем недавно, предназначались не для боя в линии, а для океанского крейсерства, попадая в лучшем случае, в категорию полуброненосных.
Несколько лучше дела обстояли с броненосными судами прибрежного действия. Четверка башенных фрегатов «Адмирал «Лазарев», «Адмирал Грейг», Адмирал Спиридов» и «Адмирал Чичагов», усиленные двухбашенными мониторами (в русском флоте их называли «Башенные броненосные лодки) «Русалка, Чародейка и «Смерч», представляли собой достаточно грозную силу, особенно действуя в стесненных условиях мелководий, которыми так богат Финский залив. И тем не менее, драться на равных с башенными и казематными броненосцами Королевского Флота им вряд ли было под силу.  Что касается десяти «американских» мониторов, к числу коих принадлежал и «Стрелец» - то их английские обозреватели отказывались воспринимать всерьез, осыпая при всяком удобном случае насмешками.
Отряд кораблей береговой обороны дополняли две броненосные канонерки, «Опыт» и «Ерш». Кроме них, как читатель уже знает, имелся целый выводок старых винтовых канонерок, построенных еще во времена Крымской войны; командование Балтийским флотом распределило между Кронштадтом и Свеаборгом.  Неспособные противостоять современным броненосным судам, эти скорлупки вполне могли справиться с важнейшей задачей защиты минных заграждений от траления.
Особо подчеркивали британские издания отсутствие у русских такого передового класса боевых кораблей, как броненосные тараны. И это - на морском театре, где самой природой предопределен успех этого вида оружия. Финский залив с его мелководьями и узостями, затрудняющими маневрирование, а в особенности - Северный и Южный кронштадтские фарватеры, напичканные ряжевыми заграждениями и минными банками, перекрытыми во всех направлениях огнем фортов и номерных батарей  прямо-таки вынуждали к ближнему бою. А значит, полагали военно-морские теоретики, таранный удар станет здесь главным инструментом ведения морского боя. Знаменитый Натаниэль Барнаби, занимающий должность главного строителя флота*,  даже взялся разрабатывать особый корабль , предназначенный исключительно для прорыва морской обороны Кронштадта**. Это должно быть скоростное веретенообразное судно, почти полностью скрытое под водой, и несущее бронированную палубу. Вооружение предполагалось крайне необычное - пять подводных аппаратов для пуска самодвижущихся мин Уайтхеда и, главное - таран. Увы, пока этот корабль, отнесенный к категории «торпедных таранов» существовал только в эскизных проектах.  Как бы он пригодился сэру Куперу Ки в его непростой миссии! Но и того, что имелось, казалось более чем достаточным. Русским оставалось лишь молить Бога о ниспослании особой милости - эскадра Специальной службы готова была сокрушить их балтийские твердыни и проложить путь на Санкт-Петербург. А уж там залпы броненосцев её Величества королевы Виктории по русской столице заставят царя тысячу раз проклясть тот день, когда он решил поссориться с Британской Империей!

* высшая гражданская должность в британском Адмиралтействе. Фактически главный конструктор флота  и руководитель основных кораблестроительных проектов.
** Речь идет о «Полифемусе», послужившем прототипом военного корабля «Сын грома» из романа Г. Уэллса «Война миров».

Отредактировано Ромей (24-12-2017 07:38:38)

Океанская охота
Из сочинения К. Греве
«В грозную годину на «Крейсере».*
Изд. Сытина, Санкт-Петербург, 1884 г.

* В основу «Сочинений» барона Греве легла повесть А. Конкевича «Крейсер «Русская надежда», изданная в 1886-м году - первый в России образчик жанра «военно-исторической альтернативы».

«... Отослав в Занзибар «Беладонну» с пленными, «Крейсер» продолжал выписывать зигзаг, двигаясь средним ходом, и имея на салингах часовых. Около полудня фор-салинговый заметил дым с правой стороны, и крейсер лег прямо на него, дав полный ход. Через полчаса показался большой пароход, который на требование поднять флаг положил право на борт, по-видимому, надеясь уйти. Борьба была далеко не равная, и крейсер без особых усилий быстро настиг своего противника. Последний, видя свое безвыходное положение, по первому же ядру, пронесшемуся у него по борту, поднял английский флаг и остановил ход. «Крейсер» подошел ближе и, оставив неприятеля под ветром и выстрелами, послал на него тотчас же вельбот с офицером и бумагами. По осмотре бумаг в призовом суде никаких сомнений и недоразумений не возникало - что захваченный пароход «Эльба» был английским, вместимостью 1500 тонн, вышел из австралийского Сиднея уже после объявления войны, 7-го февраля. Груз - кожи и мясные консервы, отправленные английским торговым домом в Лондон.
Объявленная законным призом, «Эльба», по снятии с него экипажа в числе 25 человек и 500 пудов мясных консервов для надобностей клипера, с остальным грузом была пущена ко дну. На «Крейсере» все были убеждены, что в этот день не одни они так действуют, что, вероятно, на всех морях и океанах происходит такая же расправа с английской торговлей, так как не один «Крейсер»  вышел в море с этой целью,  благодаря предвиденью Морского министерства.
Поворотив обратно и продержавшись всю ночь на большом тракте пароходов, идущих из Суэца и обратно, на утро заметили и догнали пароход «Рохо» водоизмещением 1265 тонн, под английским флагом. Груз его из — кофе, какао и сахарный песок — принадлежал английскому торговому дому в Лондоне. Забрав часть груза и сняв экипаж, «Рохо» на основании параграфов призового устава был затоплен с оставшимся грузом.
Направляясь к югу малым ходом, около 5 часов того же дня с «Крейсера» заметили быстро приближающийся дым с севера. Клипер поднял русский торговый флаг и продолжал идти прежним румбом, уменьшив ход еще более. С грот-салинга усиленно рассматривали приближающееся судно, а офицеры, стоя на юте с трубами и биноклями, делали различные предположения по мере того, как вырастали из воды рангоут и корпус неизвестного корабля. Это мог быть и приз, мог быть и неприятельский крейсер — «Ирис» или «Меркурий», о выходе которых из Адена которых предупреждали моряки с недавно встреченного французского пакетбота. В первом случае хватало еще времени взять его до наступления ночи, а во втором, как предполагали некоторые, дело ограничится только незначительной перестрелкой с большого расстояния до наступления темноты. Все сомневались, чтобы командир «Крейсера», капитан-лейтенант Михайлов, имея впереди более плодотворную деятельность, принял вызов и вступил в бой.
Между судами было уже не более трех миль, и на «Крейсере» давно все было готово к бою. Капитан-лейтенант с большим вниманием рассматривал с мостика неизвестное судно и вдруг, к величайшему своему удовольствию, заметил, что оно стало отставать. Ясно было, что догоняющий, узнав в «Крейсере» военное судно, усомнился во флаге. Этого было достаточно, чтобы у командира клипера не осталось более сомнений. Моментально руль был положен на борт, дан полный ход, и коммерческий фрегат заменил военный. В тот же момент и подозрительное судно поступило также. Началась гонка. Видно было, что убегающий шел почти одинаково с крейсером. Также не оставалось теперь сомнения и в том, что бежал англичанин — только английские пароходы могут ходить так быстро и тягаться в ходе с крейсером, и только англичане имели основание в настоящее время бояться погони.
Времени до наступления темноты оставалось уже немного, и вся надежда возлагалась на меткость носового орудия. Первый выстрел не произвел никакого впечатления, но второй был удачнее — он снес часть фальшборта в корме. Третий снаряд пронзил дымовую трубу и заставил, наконец, беглеца остановиться.
Солнце уже садилось, и необходимо было торопиться, и поэтому для сокращения времени «Крейсер» сошвартовался бортами с пароходом. Допрос и осмотр бумаг показали, что это был английский пароход «Мур», принадлежавший обществу «Юнион Стим Шип Компани»  Steam», зафрахтованный британскими властями  для военных целей. Пароход вез уголь и артиллерийские запасы для флота на Цейлон, где должен был и сам вооружиться и переоборудоваться во вспомогательный крейсер. Его 152-мм орудия пока еще лежали в трюме со своими станками. На пароходе также отправлялись и два минных катера для Кейптаунского  порта с большим запасом разных мин и минных принадлежностей.
Господа англичане ошиблись на этот раз. Они по пятам следили за нашими агентами в Нью-Йорке, Филадельфии и в прочих портах, ожидая опасности оттуда, а никак не нападения в такой короткий промежуток времени после начала военных действий.
Этот приз жалко было топить, и капитан решился исполнить предположение лордов Адмиралтейства, для чего немедленно же приступили к работе, пользуясь темнотой ночи и спокойным морем.
Два шестидюймовых орудия и четыре пушки Норденфельда достали из трюма со станками и установили на местах, для чего пришлось поработать всем механическим мастеровым. Обе миноноски со всеми принадлежностями поместили на «Крейсер». Дымовая труба и фальшборт были исправлены. Лейтенант Пороховников, мичман Карл Греве, назначен командиром призового судна;  помощь ему даны тридцать человек команды и  два мичмана, включая и автора этих строк.
К утру все уже было готово. «Мур» был перекрещен, и в 8 часов утра под именем «Сынка» поднял Андреевский флаг.
Приз был очень хорош сам по себе, но становился несравненно ценнее, обращаясь в страшное оружие против самих же своих хозяев, сбивая их расчеты и лишая английский флот на Цейлонкой станции в самое горячее время драгоценного материала — угля. Конечно он предназначался для крейсеров, которые должны были охранять путь судов, идущих к портам Персидского залива.
Приняв последние приказания и инструкции от капитан-лейтенанта Михайлова, Пороховников отделился от «Крейсера» и при общих пожеланиях успеха и благополучного плавания пошел на Ост, намереваясь вскорости оказаться на траверзе порта Басра.
Поздним вечером того же дня «Крейсер» приблизился к порту Аден,  спустил на воду взятый с «Мура» барказ и, посадив на него всех пленных с трех призов, предоставил их собственной судьбе, снабдив их компасом, веслами и провизией. Впрочем, им предстояла только несколько утомительная ночная гребля, но ни малейшей опасности. Сам же — крейсер лег на Вест, по направлению к заливу Таджура, где рассчитывали пополнить встретиться с угольщиком на французской станции Обок.  . Не встречая никого, «Крейсер» благополучно дошел до французского  Обока, где и нашел стоящим на якоре возле крепости гамбургский пароход «Доротея», зафрахтованный и посланный сюда нашим коммерческим агентом, с которым Михайлов условился  во время стоянки на Тенерифе.  Хотя немец и дорого взял за уголь, но зато на скромность его можно было положиться вполне, а в недостатке точности и аккуратности шкипера «Доротеи» также нельзя было упрекнуть, он своевременно доставил законтрактованные 70 тысяч пудов угля. Для успешности погрузки пришлось стать борт о борт, что дозволяло сделать спокойное море. Работа не прекращалась день и ночь, но все-таки окончилась только через двое суток...»

Отредактировано Ромей (24-12-2017 14:56:45)