***
- Не думаете же вы, в самом деле, что я случайно оказалась в Александрии?  И ни с того, ни с сего, воспылала желанием спасти вашу экспедицию?  Забот у меня других нет!
Садыков с Кабангой утащили прочь тело Рюффо. Ерофеич увел оглушенного Антипа: «Ничо-ничо, голуба, счас водочки выпьешь и враз отпустит! Кости целы, а мясо нарастет, чай не впервой…» Берта задержалась.  Дождалась, когда они останутся наедине, и с первых же слов взяла разговор в свои руки.
- Признаться, некоторые сомнения меня посещали. – осторожно ответил начальник экспедиции. - Правда, несколько иного толка, уж очень вовремя вы объявились. Но потом я подумал – зачем англичанам устраивать такую замысловатую игру? Хотели бы нас захватить, взяли бы прямо там, в порту. А подсылать к нам светскую львицу, да еще и с собственной яхтой – воля ваша, это уж слишком замысловато. Не стоили мы такой сложной игры.
- Благодарю покорно! – фыркнула Берта. – Вот уж не думала, что удостоюсь подобных подозрений! Положительно, я переоценила вашу деликатность, дорогой Леонид. Заподозрить меня в том, что я помогаю британцам?! Фи!
А почему бы и нет? – пожал плечами Смолянинов. Он изо всех сил старался казаться невозмутимым. – Все мы люди, в конце концов - а человек, как известно, слаб. Его можно убедить, запугать, подкупить …
- Подкупить? Меня? Да как вы смеете!
«Похоже, разозлилась всерьез…»
– Знаете, мсье Смолянинов, от пощечины вас спасает лишь то, что после столь бурных событий недолго и рассудок потерять! И скажите спасибо, что вас не слышит граф Никола!
- Так вы были с ним знакомы?  - сощурился начальник экспедиции. – Так-так, уже теплее…
Девушка закусила губу и замолкла. Смолянинов выждал немного и снова заговорил – на это раз подчеркнуто официально:
- Простите, но боюсь, что  не смогу доверять вам в полной мере, если вы не будете со мной откровенны. Как начальник экспедиции, несущий ответственность за подчиненных, я попросту не могу рисковать…
- А я, значит, могу? – в ее глазах пылал неподдельный гнев.  – Я могу мчаться в Александрию, месяц напролет торчать в этой проклятой дыре, рискуя, что мной заинтересуются те, кто похитил Николу, и решат избавиться и от меня – так, на всякий случай? Я ведь ровным счетом ничего знала о его планах,  и даже имя доктора  Эберхарта выяснила уже в Египте…
Смолянинов ощутил болезненный укол ревности.
«Конечно, они, знакомы… она не заметила, что назвала графа по имени, запросто! Значит, не просто знакомы? А даже если и так - мне-то какая с того печаль?  Моя забота – экспедиция…»
Получалось, увы, не слишком убедительно.
«Ну, разумеется, кто я такой, чтобы претендовать на ее благосклонность? Всего-то третьеразрядный ученый из далекой России; если Берта и дала себе труд вскружить мне голову, то лишь для того, чтобы напроситься с экспедицией. Похоже, для этой девицы все средства хороши…»
- Значит, кое-что вам все же было известно? – осторожно осведомился Смолянинов. Ему вовсе не хотелось вызвать новую вспышку гнева. – Иначе, с чего бы вам разыскивать именно Эберхардта? Кстати, он ни словом о вас не упомянул…
- А он обо мне и не знал! – тряхнула головой собеседница. – К тому же, в Александрии его повсюду сопровождал этот ваш Рукавишников. Мне еще в Берлине случалось видеть  его в обществе графа – они обсуждали переводы с древних языков и я, к сожалению, не поняла ни слова из их ученой беседы. Сам Рукавишников меня, конечно, не узнал, – добавила она тоном обиженной девчонки. -  все вы, ученые одинаковы: лишь бы в книги смотреть, а женщина у вас так, между делом, как необязательное приложение!
Смолянинов от неожиданности поперхнулся и долго прокашливался. Упрек отчасти был  заслужен – с тех пор, как экспедиция ступила на африканскую землю, он старательно выдерживал предложенную Бертой дистанцию. Выходит – напрасно? Но как же тогда пропавший граф?
- …увидев в Александрии Рукавишникова, я  сразу  поняла, что он  неспроста сюда заявился, - продолжала меж тем собеседница, - и решила хорошенько к нему присмотреться. А у заодно уж и к Эберхардту. Знали бы вы, мсье Леонид, сколько денег ушло на организацию слежки за ними обоими, а заодно и за остальными сотрудниками русской консульской миссии!
Смолянинов припомнил мордобой, учиненный в египетской столице кондуктором Кондратом Филимонычем. Собеседница, видимо, угадала его мысли:
- А что мне оставалось? Никола ничего толком не успел объяснить, вот и  приходилось действовать буквально на ощупь!
«…опять - «Никола»!
- … последний раз мы встречались  в Париже. Он  приехал туда, чтобы побеседовать с Леньяром, обсудить последние детали перелета.  Из Парижа он направился в Берлин, а меня ждал Брест – там стояла «Леопольдина». Перед расставанием мы условились, что через месяц я буду ждать его на Цетине. Яхте, прежде чем добраться до побережья Далмации, предстояло обогнуть пол-Европы, миновать бурный в это время года Бискай, пересечь Средиземное и Адриатическое моря. Времени оставалось в обрез, а потому мы не делали остановок в портах, не считая краткого захода на Мальту. И когда «Леопольдина» отшвартовалась в гавани Цетины, я с ужасом узнала, что граф пропал, возможно похищен, и меня никто больше не ждет. А неделю спустя телеграф принес сообщение: «Руритания» в условленное время не появилась в Дар-эс-Саламе и, скорее всего, сгинула где-то над Африканским Рогом. Признаюсь, на какой-то момент меня охватило отчаяние.
Смолянинов сочувственно покивал. 
- Простите, но вы не сказали, зачем…
- …зачем мы уговорились встретиться на Цетине?  Дело в том, что Никола не собирался в Обок,  он хотел встретить «Руританию» в Дар-эс-Саламе. Опасаясь слежки, граф не захотел воспользоваться рейсовым пароходом или фрахтовать судно, и мы договорились, что я на «Леопольдине» заберу его с  Цетины. Это не выглядело необычным, мы не впервые отправлялись вдвоем…
Берта запнулась на полуслове, щеки ее слегка порозовели. Смолянинов сделал вид, что ничего не заметил, хотя внутри у него завоворочалась кровожадным зверем ревность.
«Значит, не впервые? А чего ты, спрашивается, хотел? Граф – блестящий аристократ, авантюрист, богат несметно; репутация его такова, что и не такая дамочка может голову потерять. И нечего ломиться со свиным рылом в калашный ряд!»
Но вместо этого сказал:
- Выходит, вы все же проделали намеченный графом маршрут – правда, с заходом в Александрию.
- Вы правы, Леонид, я действительно хотела плыть в Дар-эс-Салам. Не знаю, что бы я стала там делать – просто других идей у меня тогда не было, а надо же с чего-то начинать поиски?  Но когда в Александрии я встретились с Рукавишниковым, а потом и с Эберхардтом, то поняла – русские тоже ищут «Руританию», и не только ее. Их наверняка интересует и то, за чем Никола собирался лететь через пол-Африки! И я решила присоединиться к вам – благо, это оказалось совсем не трудно.
-Только не говорите, что перестрелку в подземелье тоже устроили ваши люди!  - нахмурился Смолянинов. – Эберхард-то погиб на самом деле….
Берта поморщилась.
- Ну что вы, Леонид, не надо так плохо обо мне думать. Полагаю, в гибели этого несчастного виновны те же, кто похитил графа…
«А она упорно отказывается считать его погибшим. Или знает что-то?»
- … но позже, в порту, я не случайно попалась навстречу вашему казаку.  Жиль следил за вами от самого дворца, чуть на пулю не нарвался…
Смолянинов вспомнил их поспешное бегство и вспыхнувшую где-то за их спиной перестрелку.
- …Никола не посвящал меня в свои планы целиком: все твердил, что я и сама все узнаю, когда придет время.  Думаю, кроме него ни один человек не был в курсе всего, разве что этот ваш Рукавишников.
- Увы. – вздохнул Смолянинов. - Он знал, куда и зачем стремился граф Румели – это ведь они с Эберхардтом составляли маршрут «Руритании»! -  но вот о том, как организован перелет, граф ему не сообщал.
- Вот и я почти ничего не знала.  Известно было лишь то, что Никола затеял поиски чуть ли не в самом центре Черной Африки, и намерен добраться туда по воздуху, из Дар-эс-Салама. Полагаю, он рассчитывал, что так за ним уж никто точно не сможет проследить, потому  и прибег к помощи Леньяра.
- Об этом мы и сами догадались. Если хотите знать мое мнение: не самая умная затея.  Надеяться в таком деле на технику, которую и опробовать-то толком не успели - тут и без всякого злого умысла запросто можно гробануться!
Берта нетерпеливо дернула плечиком – технические подробности ее явно не интересовали. Смолянинова не оставляло чувство, что она что-то недоговаривает, и чем больше она убеждала его в своей неосведомленности, тем сильнее он проникался уверенностью: знает! Знает, но почему-то считает нужным молчать…

Отредактировано Ромей (15-09-2018 18:03:14)

Берта с независимым видом  пожала плечами, но отвечать не стала – мол, сказала все, что знаю, а дальше сами решайте.
- Пожалуй, вы правы… - произнес Смолянинов, продолжая мять подбородок. Сейчас нам это все мало что дает. Вот когда окажемся в Европе – можно поискать этого «Чудо-доктора», глядишь и потянется ниточка. Впрочем, можно и сейчас кое-что предпринять…
И потащил из полевой сумки-планшета листок бумаги и копировальный  карандаш  – он специально обзавелся новомодной новинкой*, чтобы обходиться в дороге без перьев и чернил. Послюнявил кончик карандаша, от чего на губах появились лиловые отметины, и совсем было собрался писать – нр вместо этого снова принялся шарить в сумке. На свет появилось странное приспособление, состоящее из двух наложенных друг на друга кружков из плотного желтого картона. Кружки вращались на общей латунной оси; по краям их были нанесены цифры и буквы латинского алфавита.

* Известен как «химический» карандаш; для получения нестираемых следов в стержень «копировального карандаша» добавляли водорастворимые красители - эозин, родамин или аурамин. Вошли в употребление в начале 70-х голов 19-го века.

На немой вопрос Берты Смолянинов пояснил:
- Это шифровальный круг системы генерала Альберта. Во время недавней войны конфедератов и аболиционистов в Североамериканских Штатах, похожая штучка была в кармане у каждго связиста или разведчика. Служит, как вы уже догадались, для составления тайнописи.
- Любопытная вещица… - берта протянула руку и Смолянинов отдал ей «шифровальный круг». – А как она действует?
Хм… видите ли, самые известные шифры построены на том, что каждая из букв алфавита заменяется какой-либо цифрой, символом, а то и другой буквой. Если записать таким образом сообщение – тот, кто знает, какими символами вы пользовались, с легкостью сможет его прочитать.
- Знаю, как же! – обрадовалась Берта. – Когда я училавь в монастырском пансионе, во Франции, мы с подружками частенько баловались такой тайнописью! У многих из нас были свои шифры. Мы с Гретой Бергенхейм, помнится, составили свой из цветов и фигурок птиц и животных…
- Да, но вот беда, такие шифры  - их еще иназывают «перенстановочные» - довольно легко разгадать.  Дело в том, что разные буквы встречаются в тексте с разной частотой – например, буква «А» попадается куда чаще, чем «У». остается только подсчитать количество тех или иных символов в тайнописи – и все, текст можно сказать, расшифрован. Причем, чем больше в нем слов, тем проще это сделать.
- Но, как же так… - растерялась Берта. – Выходит, шифры бесполезны? Но я определенно слышала, что ими пользуются и военные и  дипломаты!
- Разумеется, пользуются! Только у них в ходу куда более сложные системы – например, так называемая «линейка Сен-Сира». В ней реализован так называемый шифр де Виженера с переменным сдвигом.  При его использовании одни и те же буквы замещаются разными знаками, и сдвиг этот определяется по ключевой фразе или слову. Такое сообщение расшифровать намного труднее. Колесо Альберта» действует по схожему принципу.  Вот, видите, на кромках обоих кругов нанесены буквы, если провернуть их, так, что бы…
Этим устройством перед самым отправлением снабдил Смолянинова барон Эверт. Начальник экспедиции собрался, было, пуститься в пространные объяснения, но вовремя заметил, что собеседница уже  успела потерять нить рассуждений и вот-вот заскучает.
- В-общем, я с помощью «колеса Альберта»  зашифрую подробный доклад в Петербург, насчет Мирабилиса.  Если повезет – к нашему возвращению в Европу «чудо-доктора» разыщут, и мы узнаем, что ему понадобилось от графа Николы?
-Но как же вы собираетесь отправить письмо, мсье Леонид? Я, конечно, знаю Африку не так хорошо, как вы, но и моих познаний достаточно, чтобы понять – ближайшая почтовая контора в Дар-эс-Саламе, в нескольких сотнях миль отсюда. Или вы все-таки решили вернуться?
- Ни в коем случае! – горячо запротестовал начальник экспедиции. – Да это у нас и не получится – между нами  и озером Виктория-Ньяза лежат земли враждебных ваганда, иначе, как  боем нам через них не пройти. Я собираюсь оставить письма лютеранскому пастору, который живет у ваниоро. Самим дикарям я бы доверять поостерегся, кто знает, чего от них, голозадых, ожидать, а тут – почему бы и нет? Насколько мне известно, этот достойный господин регулярно сносится с христианской миссией на восточном берегу озера, а уж оттуда письмо легко переправят  дальше, в Дар-Ээс-Салам. Если повезет, месяца через два будет в России. Кстати, если пожелаете – можно отправить с этой оказией и вашу корреспонденцию. Только уж не взыщите, я сначала я ее просмотрю – сами понимаете, мы сейчас не в том положении, чтобы рисковать.
Берта явно хотела ответить колкостью, но сдержалась.
- Вот, стало быть, и славно! Вы тогда пишите, а я найду Садыкова – он, помнится, сетовал, что теперь нескоро сможет отправить домой письмецо. Пусть порадуется, а то когда еще выпадет такой случай…

Отредактировано Ромей (15-09-2018 22:53:40)

ЭПИЛОГ

Над скаковым полем висит неумолчный гул. Публики полно: праздные зеваки, завсегдатаи тотализатора, жучки-букмекеры, знатоки разнообразных «трио», «квартетов» и «квинтетов плюс». Дамы в шляпках, цилиндры, военные кепи, котелки. Крики, крики - горестные, разочарованные, восторженные, и все, как один, полные неподдельного азарта высшей, девяносто девятой пробы. Поверх гомона - дробная россыпь галопирующих копыт; тому, кто стоит в первом ряду, возле ограждения дорожек, слышны звяканья подков друг о друга - когда группа всадников, стоя на стременах над нелепыми, размером со школьную тетрадку, жокейскими сёдлами, проносится мимо.
Вот они, вытянулись в линейку, все, как один в белых бриджах из плотного шёлка, в двухцветных кургузых камзольчиках. Первый, в лимонном и синем, посылает лошадь на препятствие из берёзовых жердей. Рыжая легко, без натуги берёт барьер, зависнув над ним в изящном прыжке. Трибуны ревут, а впереди уже виден финишный столб ипподрома Лоудерри - заезд окончен! Скаковые лошади - такой же символ Империи, как золотые кругляши соверенов, как привычка исчислять стоимость некоторых «особых» товаров - фамильных драгоценностей, скакунов, яхт, - не в фунтах стерлингов, а в гинеях; такой же, как махины броненосцев на Спитхедском рейде. Корабли, золото и… скачки. Вот оно, зримое великолепие ДЕРЖАВЫ, простирающей свою мощь над половиной мира.
Паддок, как и скаковое поле, тонул в сентябрьском тумане - старая добрая английская погода! В это молоке всхрапывают лошади, скрипит кожа, брякает железо- это служители рассёдлывают скакунов, участвовавших в завершившемся заезде.
Двое джентльменов прогуливались вдоль паддока. А где ещё наслаждаться прелестями скакового уикенда, как не здесь, где это великолепие особенно близко, только руку протяни?
- «Принцесса Индии» могла прийти первой, если бы её не придержали перед последним препятствием - горячился высокий, с благородным лицом с аккуратной седоватой бородкой. - Куда смотрят распорядители скачек? Это очевидное мошенничество - так и убивают спортивный дух! Кому захочется делать ставки, если игра сыграна заранее, и результаты известны?
Его собеседник – с дымчатыми очками на  простоватом, слегка заостренном лице пресвитерианского пастора еле заметно улыбнулся.
- Вот уж не думал, Умльям, что вы продемонстрируете здесь, на скачках, такой азарт.  Хотя, конечно, в жизнь – это в определенной степени тоже игра:  ходы и ставки предугаданы заранее, но в последний момент вмешивается некий фактор и все расчёты летят к черту. И куш срывает тот, у кого хватит хладнокровия дождаться финала и не бросить игру, не так ли?
Уэскотт скривился, как от зубной боли:
- Я понимаю вашу иронию, профессор.  Вы хотите сказать, что наша игра, что в России, что в Африке,  не вполне проиграна и Братство рано поддалось панике?
- Наша игра на вовсе не проиграна, Уильям. Скажу больше, мы не потерпели даже временной неудачи. Пожертвовано несколько второстепенных фигур,  противник принял эти жертвы, не догадываясь, что партия просчитана на много ходов вперед.
- Ваша страсть к шахматам хорошо известна, профессор. Рэндольф. не могу не заметить - в этой благородной игре, в отличие от скачек,  нет места случайностям. А ведь именно они порой всё и определяют, когда речь идёт о человеческих страстях!
- Вы ошибаетесь. Случайностям есть место везде. Даже великие шахматисты - всего лишь люди. Они могут быть нездоровы, подвержены житейским треволнениям… да мало ли? Истинное мастерство не в том, чтобы исключить случайности, а в том, чтобы ставить их себе на службу.
- И чем же нам послужит этот нелепый казус на Балтике? - осведомился Уэскотт. – Ведь тут речь идёт именно о случайности - чем ещё можно объяснить то, как легко русские отыскали наших агентов в тумане, в лабиринте прибрежных шхер? Меня уверяли, что это невозможно – и какова оказалась цена этим уверениям?
- Если это и случайность - то, несомненно, счастливая. Теперь русская охранка не сомневается, что пресекла враждебную вылазку. Они, конечно, усилят меры безопасности, но это будет уже, как говорят охотники, «в пустой след»: мы своей цели добились, не так ли? Главный приз, документы сербского изобретателя, в наших руках, а ведь это главное, не так ли?
Высокий пожал плечами, потом неохотно кивнул.
- Кстати, что с вашим агентом в Африке? – продолжил профессор. -  От него есть какие-нибудь известия?
Лондоне, результатов по второму, африканскому этапу нашего плана.
- Мы получаем  депеши  через евангелистскую миссию на озере Виктория Сейчас сентябрь; в этом году сезон дождей несколько запаздывает - так что, по крайней мере, до октября нечего и надеяться. За это время  русская экспедиция углубится в совершеннейшую глушь. Туда не то что миссионеры - даже арабские купцы с севера, из Судана не рискуют забираться.
- Я слышал, и в самом Судане сейчас неспокойно. - поддакнул профессор. – Но продолжайте, прошу вас…
- А что тут  продолжать?  Самое худшее уже произошло: наш агент потерпел фиаско,  русские добрались до обломков «Руритании» и завладели документами графа Румели. А значит – и древними манускриптами, которые тот обнаружил в Александрии.  Для нашего Братства это поистине страшный удар!
Профессор поморщился.
- Я давно заметил, что вы имеете обыкновение впадать истерику по пустякам,  Уильям. Во-первых, мы не можем знать этого наверняка. Во-вторых, согласно моим сведениям, граф Румели  вашего манускрипта не находил.  Да-да, и не надо выкатывать на меня глаза! Его находки - не более, чем ключ к тайне, и хранится эта тайна там, куда направляется мистер Смолянинофф. А значит – для вас ничего еще не потеряно.
Уэскотт замер. Уголок его рта непроизвольно дернулся.
- «Согласно вашим сведениям»? Что это за сведения, позвольте поинтересоваться?
- А это уже не ваше дело, милейший доктор Уэскотт! Помните, у Экклезиаста: «Умножая знания, умножаешь печали?» Или, как говорят наши русские друзья – «Меньше знаешь – крепче спишь»? Советую вам задуматься над этим.
Уэскотт резко выпрямился.
- Братство не будет  иметь с вами дело, если вы не дадите разъяснений – и не когда-нибудь потом, а здесь и сейчас! Я требую, чтобы вы уважали наши законные интересы!
Профессор поглядел на собеседника с интересом – наверное, так ученый-энтомолог смотрит на редкий экземпляр жужелицы.
- Значит, желаете получить разъяснения? Ну что ж… только не говорите потом, что я вас не предупреждал.
Возмущение в глазах оккультиста сменилось опасливым недоумением.
- Видите ли, Уильям,  мне удалось лично познакомиться с графом Румели. Это случилось не так давно, примерно через неделю после нашей беседы в «Колледже Каббалы». Кстати, пришлось представиться адептом вашего ордена Золотой Зари, уж извините… Так вот, тогда граф не пожелал со мной беседовать, и пришлось принять меры, чтобы разговор этот все-таки состоялся.
- «Принять меры»?  - Уэскотт перешел на свистящий шепот. - Так это, значит, вы… значит, граф Никола вовсе не мертв? Или…
Профессор шутливым жестом поднял палец к губам. При этом его лицо добродушного пастора расплылось в неуместной улыбке.
- Умоляю, будьте сдержаны, дорогой друг. Я весьма высоко ценю наше знакомство, но если вы все вынудите меня ответить на эти вопросы – придется принять меры, чтобы вы ненароком не сболтнули где-нибудь лишнего.
- Вы что же, угрожаете мне? – взвился Уэскотт,  но собеседник уже его не слушал:
- Смотрите, Уильям, вот-вот дадут старт новому заезду! Пойдемте посмотрим, чем  на этот раз порадует нас «Принцесса Индии»?

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

Москва, ноябрь 2017 – сентябрь 2018 гг.

Отредактировано Ромей (16-09-2018 15:57:25)