***
Юбе́р высунул голову из-за парусинового ограждения и тут же спрятался. Здесь, на высоте четырех с половиной тысяч метров, ветер прорезал шарф, которым лицо было замотано до самых глаз, будто ледяным ножом. Француз, в который уже раз, порадовался, что Николай не внял его возражениям и настоял, чтобы площадку, на которой находились люди и паровик, затянули с боков двойными парусиновыми обвесами – такими укрывают от брызг и ветра ограждение мостика на миноноске.
Вообще, русский постоянно оказывался прав в том, что казалось воздухоплавания, и это изрядно озадачивало Юбе́ра. Он-то полагал, что далекая азиатская держава безнадежно отстала в деле освоения воздушного океана – а тут на тебе! Русский, одну за одной, выдает нелепые с точки зрения любого признанного авторитета аэронавтики, идеи – и раз за разом оказывается прав! Чего стоило одно предложение ставить на аэростат не один, а сразу два пропеллера! Юбе́р помнил, ожесточенные дискуссии, разгоревшиеся в одном из североамериканских обществ воздухоплавателей по поводу того, где устанавливать пропеллер  – на носу, или на корме . Любопытно, что ответили бы эти почтенные мэтры на предложение поставить сразу два пропеллера - и не на оконечностях, а по бокам гондолы, да еще и оборудовать их устройствами реверса! Да  темпераментные американцы на месте застрелили бы наглеца, посмевшего заикнуться о подобной нелепости!
Но русский инженер и тут оказался прав. Вместо того, чтобы описывать длинные, изящные дуги, как делали это аппараты Жиффа́ра, Дюпюѝ де Лома и немца Генле́йна. Достаточно включить пропеллеры враздра́й, и громоздкий воздушный корабль разворачивался буквально «на пятачке», подобно пароходу, гребные колеса которого вращаются в разные стороны! Юбе́р не мог не признать – здесь, в горах, где приходится постоянно сопротивляться изменчивым воздушным потокам и маневрировать в опасной близости от скал, эта способность оказалась поистине бесценна.
Николай настоял и на другом: по его требованиям, дирижабль получил баллоне́ты, позволяющие сохранять неизменной форму корпуса путем нагнетания вентилятором воздуха в особые воздушные мешки, скрытые под оболочкой. И снова оказался прав: меняющий форму, колышущийся под порывами ветра, словно медуза, корпус воздушного корабля наверняка свел бы на нет любые попытки управлять им. Кроме того, эти внутренние баллоне́ты играли ту же роль, что плавательные пузыри у рыб; накачивая в них нужное количество воздуха, можно было заставить аэростат перемещаться в вертикальной плоскости, не выбрасывая балласта при подъеме и не выпуская газа при спуске. На случай быстрого спуска аэростат имел особый клапан, расположенный в верхней части оболочки.
Вместо небольшой площадки-гондолы, подвешенной на тросах,  дирижабль получил длинную решетчатую ферму, собранную из бамбуковых реек. Русский называл ее «киль» и уверял, что такая конструкция позволит существенно повысить жесткость всей конструкции. 
В центре этого киля была устроена площадка-гондола, на которой помещалась паровая машина, запас топлива штурвалбная колонка, соединенная тросами с рулем направления, и сами воздухоплаватели. По бокам площадки, на решетчатых фермах установили  пропеллеры; ремни трансмиссий вели к ним, будто в заводском цеху, от установленного под потолком приводного вала  к каждому из станков.
Старт этому, несомненно, первому в истории воздухоплавания, высокогорному полету, был дан в пять-тридцать утра.  Раджѝт Сингх уверял, что позже, часам к восьми, когда солнце поднимется над перевалом, ветер усилится и сделает их, и без того непростую, задачу еще сложнее.  Николай запустил маленький, футов пять в поперечнике, опытовый шар с легким газом, привязав к нему яркой шелковую ленту, и внимательно проследил, как тот рванулся в небеса – полет шара позволял определить направление и силу воздушных потоков.  Давление в котле подняли до марки; по сигналу Юбе́ра казаки и добровольцы из числа погонщиков и носильщиков-кули, разом отпустили удерживающие его канаты, и воздушный корабль величаво поплыл вверх. С земли неслись восторженные вопли – казаки и караванщики, попривыкшие за эти дни к виду летучего гиганта, громко приветствовали отважных воздухоплавателей.
Воздушные потоки подхватили аппарат и понесли вниз по ущелью со скоростью десять метров в секунду - обычный ход спокойно плывущего по морю кита. Сравнение с гигантом полярных морей напрашивалось само собой, ибо своей формой дирижабль напоминал это огромное млекопитающее. Француз не спешил увеличить обороты и ждал, положив руки на рукояти трансмиссии. Пламя успокоительно  гудело в топке, размеренно стучал паровик, стрелка манометра дрожала возле желтой черты, и громада воздушного корабля неспешно набирала высоту, медленно дрейфуя по ветру. Расстояние до скалы с монастырем быстро увеличивалось, но Юбе́ра это не беспокоило – накануне они с Николаем во всех деталях обсудили маневр выхода на цель, и теперь оставалось лишь в точности следовать составленному плану.
***
Николай привычно пошарил взглядом в поисках приборов, но не преуспел – дирижабль не имел ни одного прибора, кроме манометров и водомерных стекол паровой машины – ни барометра, по показаниям которого можно было судить о высоте полета, ни, тем более, аэродинамического измерителя скорости с трубкой Венту̀ри, вроде того, что он испытывал когда-то на «Кречете».
Но и без приборов, на глаз он вполне мог оценить и скорость и высоту полета – не более пяти узлов, примерно в трех тысячах футов над землей. Недостаток кислорода ощущался здесь достаточно сильно, и он мельком пожалел Юбе́ра – тому приходится, согнувшись в три погибели, запихивать уголь в дверку топки – при помощи маленькой, вроде каминной, лопатки с короткой, неудобной ручкой. А потом с натугой передвигать рычаги трансмиссии - стоит Николаю подать очередную команду «Правый на реверс, левый полные обороты!»
Курбатов, малорослый, сутулый, с вечно улыбающейся физиономией, казак, притулился за кормовым обвесом мостика, в обнимку со своим карабином. Николай скосил взгляд – его собственная «Мартѝни-Ге́нри» висела, прихваченная ремнями к леерным стойкам, рядом с карабином Спенсера, француза. Подбирая снаряжение для экспедиции Николай настоял на закупке британских винтовок, и не пожалел – британская новинка обладала превосходным боем, куда лучше, нежели у русских винтовок Крнка или «Сна́йдеров», которыми были вооружены колониальные войска ее величества королевы Виктории.
Кроме английских винтовок, у каждого из членов русской экспедиции имелся револьвер Смит-Вессон калибром четыре и две десятых линии - модели, недавно принятой на вооружение в русской армии. У самого Николая висела на боку кобура с «Парабеллумом»  - он ни на что не променял бы не променял бы эту замечательную машинку. Во время своего недолгого пребывания в России слесаря с Тульского оружейного завода сняли с нее чертежи, так что по возвращении из экспедиции можно, было ожидать появления первого в мире автоматического пистолета – правда, на этот раз без участия  господ Ху̀го Бо̀рхардта и Георга Лю̀гера.
Николай прищурился: до скалы с монастырем было уже не меньше четырех верст. Пожалуй, пора делать разворот. Предстояло пройти по центру долины, там, где воздушные потоки спокойнее и заметно  слабее, чем у края, оставить по левому борту Лаха́нг-лхунбо̀, потом выполнить левый поворот на шестнадцать румбов  и, поставив винты на реверс, подходить к монастырю по ветру, со снижением, на минимальной, не более одного-двух узлов скоростью. Пожалуй, незачем сейчас пускать пропеллеры враздра́й – довольно будет остановить правый и до упора переложить руль направления…
Николай выкрикнул команду и закрутил колесо штурвала. Заскрипели, побежали в блоках штуртросы, перепончатая плоскость руля, похожая на хвост огромной рыбины, качнулась, и нос воздушного корабля неторопливо покатился влево.
***
За следующие полтора часа он вымок насквозь от пота, несмотря на страшный, прямо-таки космический холод, царивший здесь, на высоте, и припомнил полный набор ругательств и крепких словечек на русском и французском. Первая попытка причалить к «монастырской» террасе едва не закончилась катастрофой: неожиданный порыв ветра бросил воздушный корабль вправо, и, не перебрось Юбе́р в самый последний момент рычаг реверса – они непременно разодрали бы газовые емкости об острые скалы. Во второй раз они учли эту возможность:  заранее поставили пропеллеры на реверс и подходили к террасе  подходили к террасе, увлекаемые только воздушным потоком. Но тибетские демоны воздуха, которые, несомненно, стерегли  Лаха́нг-лхунбо̀, оказались хитрее: на этот раз порыв ветра бросил дирижабль вниз, и так сильно, что Николай едва успел рвануть трос, открывающий балластную цистерну. Угол фермы-киля шваркнул по стене дома,  и взмыл, окатив монахов, облепивших крыши монастырских построек, водой. Нколай со злорадством наблюдал, как фигурки в шафранно-желтых одеяниях кинулись врассыпную, спасаясь от ледяного душа.
Разворачивая дирижабль для третьего захода Николай подумал, что эта попытка будет на сегодня последней. Угля у них достаточно,  но во время маневров, пришлось сбросить почти весь водяной балласт и стравить изрядное количество газа. Если и на этот раз ничего не выйдет -  придется садиться и снова раскочегаривать газодобывательный завод, чтобы возместить убыль легкого газа. А если погода, и правда, испортится, придется разбирать аппарат  - а ведь англичане, которых несомненно, вызвал резидент, могут появиться в любой момент!
Николай унял нервную дрожи и еще раз повторил последовательность действий: подойти к краю террасы, чуть стравить газ, подработать машиной, ставя корабль под углом в сорок пять градусов к курсу - и молиться, чтобы воздушные демоны Гималаев не сыграли с ними очередную шутку.
До черепичных крыш, усеянных фигурками в шафранных балахонах осталось пятьсот футов… четыреста пятьдесят … четыреста. Серая стена с огромным черным провалом посредине неудержимо наплывает на дирижабль – еще футов двести, и можно дергать за трос клапана стравливания.
- Смотрите, вашбродбь, чёй-та там, на стене? – резанул по ушам крик Курбатова.
- Где, леший тебя раздери? – заорал Николай. До намеченной точки осталось каких-нибудь сто пятьдесят футов.
- Да вон туды гляньте, аккурат под монастырем! Какие-то кикиморы вверх ползут, да как шустро!
Николай, не отпуская штурвала, перегнулся через ограждение. Там, куда тыкал пальцем казак,  в сотне футов ниже края террасы, по стене быстро карабкались вверх несколько человекообразных фигур с карикатурно длинными конечностями. Вот одна из них замерла, из горба на спине в ударили снежно-белые струи пара, и неведомое создание ринулось вверх с удвоенной скоростью.
- Юбер, оба на реверс!  - срывая голос, завопил воздухоплаватель. - Курбатов, хватай карабин, бей этих тварей, яти их коромыслом!

Отредактировано Ромей (19-12-2018 06:16:09)