Такие же перегородки имелись в главном канале.  Николай порадовался, что О'Фланниган  спускается первым – ирландец когда-то их монтировал, и теперь легко расправлялся с запорами  при помощи куска проволоки и складного ножа. Хуже всех пришлось здоровяку-негру: он с трудом протискивался мимо распахнутых решёток, изодрав рубаху и в кровь рассадив спину и плечи. В данный момент О'Фланниган, судя по доносившемуся побрякиванию и скрипу, возился с очередным препятствием.
- Слышь, вашбродь, верёвка нужна!
Николай вжался спиной в стену тоннеля, кое-как извернулся, отцепил от пояса моток каната и пропихнул вперёд. Ожидание затянулось – минуты текли медленно, вязко, как жидкая смола, а они всё не двигались.
Впереди раздалась возня, её заглушил протяжный скрип.
_ Слыш, Курбатов, что он делает?
- А пёс его знает, вашбродь! Велел держать верёвку. Кажись, колодец вниз пошёл…
- Оhh shit..!
Ноги казака дёрнулись, к английским проклятиям добавилась матерная брань. И - глухой удар от падения тяжёлого тела.
- Что там у него, Курбатов?
- Мабуть, сорвался! Но, видать, там не шибко глыбо̀ко, я его слышу, живой…
Тоннель впереди осветился – но свет исходил не от лампы О'Фланнигана, а откуда-то снизу..   Курбатов закопошился, и в физиономию Николаю ткнулся кончик каната.
- Вашбродь, он мне рукой машет, зовёт. Просуньте верёвку задним – пущай хватаются и держат крепко, штоб мне ненароком не сверзиться. Как спущусь - подёргаю, тогда и вы...
И полез вперёд. Николай вцепился в верёвку, гоня прочь непрошенную мысль: если уж ловкий, как кошка, казак, которому нипочём были узкие карнизы «тропы йети», боится сорваться, то каково придётся ему самому?

***
Центральный зал каземата-лаборатории, куда, если верить О'Фланнигану, и вывела их вентиляционная шахта, оказался просторным, круглым, футов ста в поперечнике, залом с потолком в форме полусферы. Николай провёл рукой по стенам – они были гладкие, словно оплавленные. Миллионы лет назад в массе кипящей лавы образовался огромный пузырь раскалённого газа, а когда огненная каша остыла и затвердела, став камнем - образовал в массиве вулканического базальта эту полость.
Стальные тавровые балки, соединённые могучими заклёпками, поддерживали свод, сходясь в центре, подобно спицам гигантского зонтика. С балок свисали матовые стеклянные шары размером с небольшой арбуз, а в промежутках, в своде,  на высоте в три человеческих роста зияли квадратные вентиляционные отдушины, прикрытые металлическими решётками.
Через одну из этих отдушин  они и проникли в зал-лабораторию. О'Фланниган легко вскрыл запор и начал спускаться по канату, но не удержался - сорвался, грохнулся на каменный пол и сильно расшиб ногу. За ним спустились Курбатов, Николай и остальные. К счастью, обошлось без новых коллизий, только негру-любителю ножей, который полз последним, пришлось прыгать. Решётка, раскуроченная ирландцем, висела на одной петле и не выдержала бы самого малого веса, а больше привязать канат было некуда.
Это вызывало тревогу: путь через вентиляцию был если не отрезан, то изрядно затруднён необходимостью добираться до потолочной отдушины. Может, надо было оставить одного человека наверху? Если придётся уходить тем же путём – он подержит верёвку, по которой смогут подняться другие члены отряда. Чуть позже Николай сообразил, что ничего бы из этого не вышло: развернуться в узком лазе невозможно, а проделать обратный путь, включая вертикальный участок, пятясь задом наперёд, не сумеет и цирковой акробат.
Он осмотрелся. Лаборатория была загромождена незнакомыми машинами и приборами - при слабом свете ручного фонаря удалось определить назначение лишь некоторых из них. Прежде всего, бросались в глаза продолговатые баки  из зелёного, мутного до непрозрачности стекла, расставленные по всему залу. Размерами они сильно разнились -  те, что поменьше, едва достигали восьми футов в высоту, крупные чуть ли не упирались в каменный свод.  Вместе эти баки до того походили  то ли на стоячие камни древних менгиров, то ли на содержимое египетских гробниц, что Николай немедленно окрестил их  "саркофагами".
Внутри «саркофагов» что-то ритмично пульсировало и шевелилось. По полу змеились гуттаперчевые и металлические шланги, ведущие от них к занимавшему середину зала загадочному сооружению из стеклянных колб, медных баков и хаотически переплетённых труб с россыпями манометров и штурвалами запорных вентилей. От него по залу распространялась осточертевшее амбрэ питательной смеси - такое густое, что его, казалось, можно было резать ножом. Николай положил ладонь на бок ближайшего медного бака: металл был тёплым, почти горячим, и дрожал, будто в глубине установки бился тяжкий механический пульс.
По периметру зала стояли узкие шкафы с фарфоровыми грибками-изоляторами наверху. Провода тянулись от этих грибков к "саркофагам" и шарам на потолке. Николай похолодел, увидав, что оголённая медная жила проходит впритирку с балкой, за которую он схватился, выбираясь из вентиляционной отдушины. Еще бы полдюйма правее -  и кто знает, чем это закончилось бы …
По стенам заметались жёлтые отсветы, заколыхались тени.  Его спутники разбрелись по залу: заглядывали за шкафы с оборудованием, выдвигали ящики лабораторных столов, приникали к стеклу «саркофагов», силясь различить хоть что-нибудь в зеленоватой мути. Впрочем, любопытство не заставило ихзабыть об опасности – оружие все держали наготове, и только Цэрэн расхаживал со своим посохом, будто и не находился в самом сердце владений злодея Моро.
Юбер, единственный из всех, направил своё любопытство в практическое русло.  Изучив большую панель, усеянную лампочками и шкалами измерительных приборов, он передвинул ползунок на катушке, намотанной из медной проволоки, повернул  круглую эбонитовую ручку-регулятор и,  чуть помедлив, дёрнул за рубильник.  Раздался треск, посыпались искры, пахнуло грозовой свежестью  - и шары под потолком вспыхнули ослепительно-белым светом. Одновременно загорелись встроенные в загадочные баки лампы, высвечивая их содержимое.
Даже Николай, привычный к светильникам и прожекторам начала двадцатого века, не удержался от удивлённого возгласа – что уж говорить о его спутниках? Свече накаливания профессора Яблочкова предстояло появиться только через два года, да и могло ли сравниться её тусклое свечение с сиянием электрических шаров?
Понадобилось не меньше минуты, чтобы глаза привыкли к новому освещению.  Тьма спряталась в узкие закоулки между шкафами с приборами и «саркофагами», стали видны надписи и значки на шкалах и циферблатах. Но на них никто не смотрел – взгляды всех, кто находился в лаборатории, были прикованы к «саркофагам».
Казалось бы, после вскрытия «человека-геккона» Николая сложно чем-то потрясти, но сейчас он едва сдержал рвотный позыв. Юбера вывернуло на пол прямо перед баками. Ирландец оказался покрепче – он успел зажать ладонью рот и юркнуть за ближайший шкаф с приборами. Негры недоумённо смотрели на белых товарищей по оружию. То ли нервы у этих детей Африки оказались крепче, то ли в неволе они успели насмотреться и не на такое…. Курбатов тоже не оплошал: заглянув в «саркофаг», он скривился от отвращения, сплюнул  и выдал замысловатую, насквозь похабную тираду, детально описывающую сомнительные привычки матушки  доктора Моро. Что касается Цэрэна, то монах взирал на содержимое баков с невозмутимостью натуралиста, разглядывающего препарированную лягушку.

Отредактировано Ромей (21-03-2019 06:10:12)

Коллега, не тот случай, когда нужны заклёпки. Аналогии у человека возникают не вполне точные и нередко - достаточно хаотичным лобразом. Скажем, видел он в музее стоящий у стены саркофаг - вот и отложилось в памяти.
Что до вентиляционных ходов - уже поправил, если посмотрите.