Потом в госпитале, там все по прежнему и вот.
2)Во всякой армии, даже самой боевой, непременно бывает часть, которая принимает в сражениях весьма мало участия и лишь только обременяет своим присутствием действующие войска. В Рущукском отряде, в числе таковых числилась скорострельная батарея штабс-капитана Мешетича. В самом деле, имея на вооружении новейшие скорострельные орудия Гатлинга-Барановского, она почти не принимала участия в боевых действиях. Генералы, выслужившие свои чины, сражаясь с англо-французами в Крымскую компанию, а также отражая бесчисленные вылазки горцев на Кавказе, откровенно не понимали, что делать с этими новомодными штуками и потому всячески от них открещивались. В любом сражении батарея Мешетича назначалась в резерв, с полным намерением, ни при каких обстоятельствах, ее оттуда не извлекать. За все время компании батарея израсходовала едва ли сотню патронов на ствол, что принимая во внимание ее скорострельность в шестьсот выстрелов в минуту, дает представление о том, что в настоящем деле она так и не побывала.
Хуже всего было то, что и сам Мешетич толком не знал, как можно использовать состоящие под его началом картечницы. При том, что штабс-капитан с отличием окончил Михайловское артиллерийское училище и Николаевскую академию генштаба. Нет, если бы его батареи случилось стоять в укрепленном лагере и отбивать массированные атаки турок, то они, несомненно, могли бы принести большую пользу, но в полевом сражении…. Впрочем, место службы не выбирают и бравый артиллерист продолжал надеяться что случиться нечто экстраординарное и ему представится таки случай отличиться на этой войне.
Правда, присланный к нему с предписанием подпоручик весьма мало походил на подобный случай. Вообще, Мешетич терпеть не мог такой тип офицера, яркий пример коего представлял из себя Иван Иваныч Линдфорс. Про себя штабс-капитан сразу же определил его как батальонного адъютанта – самый ничтожный вид офицерика, какой только можно себе вообразить. И не при штабе, и не в строю, а так – ни богу свечка, ни черту кочерга. Армейский подпоручик, с дешёвым шиком и развязными манерами, был полной противоположностью холеному гвардейцу и генштабисту Мешетичу.
- Так вы говорите, - недоверчиво переспросил он Линдфорса, ознакомившись с предписанием, - в Болховском полку удачно применили захваченную у турок митральезу?
- Совершенно справедливо, - махнул головой подпоручик.
- И какой же системы она была?
- Кристофа-Монтиньи.
- Вот как? Французам в последнюю компанию они не слишком-то помогли…
- У французов были Реффи, - имел наглость возразить Линфорс. – Калибр больше, стволов меньше.
- А вы, как я вижу, имеете представление, - поджал губы штабс-капитан, сделав ударение на «представление».
- Да, я интересуюсь военными новинками, - улыбнулся тот.
- Настолько, что смогли разобраться в ее устройстве?
- Ну, я и мои охотники – люди бывалые и в любом деле можем разобраться.
- Вы командир охотничьей команды? – с невольным уважением в голосе, воскликнул Мешетич.
- Да, а что?
- Нет, ничего-с. Ладно, пойдемте, я представлю вас офицерам батареи. Заодно и поужинаем. Будьте нашим гостем.
- Со мной прибыл унтер-офицер…
- Не беспокойтесь, о нем позаботятся.
Сразу было видно, что Мешетич и его подчиненные давно находятся в тылу и успели обжиться на месте. Квартиры их располагались в довольно богатом доме, бежавшего от русских войск, местного аги, а во второй половине было устроено нечто вроде штаба пополам с офицерским клубом. Во всяком случае, обедали и ужинали господа-офицеры именно там.
- Раньше здесь стоял весь наш дивизион, - любезно пояснил Линдфорсу хозяин, а теперь осталась только наша батарея. – Я распорядился, для вас приготовят комнату.
- Буду весьма обязан, - обрадовался тот, - говоря по совести, я уж и забыл, когда ночевал в человеческих условиях.
- Господа, позвольте представить вам подпоручика Болховского полка Линдфорса. Он только что прибыл с передовой, так что прошу любить и жаловать!
- Поручик Ганецкий, - поднялся с места высокий офицер богатырского телосложения и кивнул безукоризненным пробором.
- Подпоручик фон Розен, - проделал тоже самое изящный молодой человек, с несколько пресыщенным выражением лица.
- Прапорщик Самойлович, - закончил церемонию представления коренастый крепыш.
- Весьма рад знакомству, господа.
Глядя на безупречные сюртуки переодевшихся к обеду артиллеристов, Линдфорсу стало несколько неудобно за свой потрепанный и давно не чищеный мундир, но присутствующие приняли это как должное и вскоре он перестал смущаться.
Поданные к столу блюда не отличались особой изысканностью, однако были, право же, недурно приготовлены, молодое вино весьма приятным на вкус и возможно поэтому, обед показался пехотному офицеру сказочным.
- Какой превратности судьбы, мы обязаны чести принимать вас у себя? – спросил Ганецкий, после первой перемены.
- Видите ли, э…
- Андрей Константинович.
- Иван Иванович, - представился подпоручик в ответ, - так вот, уважаемый Андрей Константинович, в прошедшем деле на Аяслярских высотах, нам посчастливилось захватить у турок картечницу, которую впоследствии мы весьма удачно применили для отражения вражеских атак.
- Вот как?
- Да, именно так, так вот…
- А вот и баранина подоспела, отведайте Иван Иванович, мало что мне нравится в здешних краях, но вот баранина действительно превосходна, да и вино, право же, недурное.
- Благодарю, так вот…
- Не торопитесь, подпоручик, у вас будет время рассказать нам обо всех ваших приключениях, - прервал их Мешетич. – В самом деле, господа, дайте же нашему гостю поесть. Наверняка он проголодался в дороге.
Пока господа-офицеры знакомились и обедали, прибывший с подпоручиком младший унтер-офицер с георгиевским крестом на груди, обняв винтовку турецкого образца, присел в тени. Некоторое время он просто сидел, прислонив голову к стволу дерева, затем закрыл глаза и затих. Подобное поведение сразу же привлекло внимание двух нижних чинов батареи, подошедших к нему поближе и ставших беззастенчиво его обсуждать.
- Гляди, как давит, пехоцкий!
- Силен!
- А ведь кавалер…
- Интересно, за что ему Георгия дали?
- За то, что в тылу отирался, - спокойным голосом ответил им Дмитрий и сдвинул кепи на затылок.
При этом он как-то незаметно поменял положение тела, и переложил винтовку из рук в руку так, что насмешники сразу же почувствовали себя неуютно.
- Эй, ты что ли, Будищев? – спросил только что подошедший старший фейерверкер Приходько.
- Видать намаялся, братец? – участливо спросил его артиллерист, обратив внимание на худобу щек и красные воспаленные глаза.
- Есть немного, - скупо отвечал Будищев и резко встал.
- Ну, тогда пойдем, велено о тебе позаботиться.
- Это правильно, а то так есть хочется, что и переночевать негде!
- Пошли уж, шутник!
Кормили солдат, разумеется, хуже, нежели офицеров, но хлеб был свежий, каша с мясом не подгорела. Так что Будищев уплетал поданную ему порцию за обе щеки, так что за ушами трещало.
- Хорошо устроились, - не то похвалил, не то укорил он артиллеристов, с сожалением отложив ложку.
- Не жалуемся, - пожал плечами фейерверкер, - у вас хуже?
- Да не то что бы… хлеба свежего, наверное, месяц как невидали, горячего тоже не каждый день. В бане, хрен знает, сколько не были. Ну и турки, паскуды, то нападут, то просто - стреляют, а так ничего – жить можно.
- Эва как, - покачал головой Приходько, - ну турок не обещаю, а баня у нас есть. Кстати, сегодня топлена, так что если задержитесь…
- Что значит, «если»? Да я под копыта лягу, а пока в баню не попаду, никуда тронусь!
- Поглядим.… Если поел, то пошли. Тут их благородия собрались на наши картечницы поглазеть, а твой подпоручик отчего-то без тебя не желает смотреть. Велел позвать.
Господа-офицеры и впрямь, закончив с трапезой, отправились показывать гостю вооружение своей батареи.
- Ну, вот извольте, скорострельное, 4,2 линейное орудие Гатлинга-Горлова, на облегченном лафете. Вес пятнадцать пудов. Боеприпасы – патроны к винтовке Бердана.
Мешетич взял на себя труд лично ознакомить присланного к нему на батарею подпоручика Линфорса и теперь чувствовал себя профессором перед проштрафившимся студентом. Его правда немного удивило, то что пехотинец позвал с собой унтера, но пока он не заострял на этом внимания.
- Дозвольте, ваше благородие? – спросил Будищев и, не дожидаясь ответа, полез знакомиться с оружием.
Чудо американской техники, усовершенствованное русскими оружейниками выглядело внушительно. Стрельба производилась из вращающегося блока, состоящего из десяти стволов, прикрытых кожухом. Для вращения оного требовалось крутить увесистую рукоять, причем в отличие от Монтиньи усилий следовало прилагать несколько больше. Патроны подавались из специального магазина под весом собственной тяжести. Для наводки по горизонтали и вертикали служили специальные винты, вращая которые можно было менять положение стволов в пространстве.
- Ну что скажешь? – тихонько спросил, подошедший к нему Линдфорс.
- Классная вещь, ваше благородие. Техника на грани фантастики! Вот только в конструкции гвоздя не хватает…
- Какого еще гвоздя? – изумился подпоручик.
- Забить в голову, тому, кто ее в таком виде придумал!
- Боюсь, это не так просто, - ухмыльнулся офицер, привыкший к словесным эскападам своего подчиненного.
- С подобной картечницей вы бы тоже разобрались? – поинтересовался Мешетич.
- А что с ней разбираться, ваше благородие? – вопросом на вопрос ответил Дмитрий. - Патроны подавать сюда. Вот эту ручку крутить, тогда стволы будут вращаться и по очереди стрелять. Если заряжающий не оплошает, то палить можно до морковкина заговенья. Вот только с механизмом наводки что-то делать надо…
- Зачем? – удивился штабс-капитан.
- Ну, это же не пушка, - пожал плечами Будищев.
- Ну-ну, - хмыкнул Мешетич. – Какие еще будут предложения?
- Подумать надо, но вот, к примеру, зарядные ящики с лафета точно надо убрать, чтобы наводить не мешали.
- Да ты, братец, просто гений! – с издевкой в голосе заявил штабс-капитан, которого нахальный унтер стал уже не на шутку раздражать.
- Так точно, ваше благородие, вундеркинд! Как Моцарт, только он шести лет музыку сочинял, а я вот стрелять научился.
- Не думаю, что нам разрешат вносить подобные изменения в конструкцию, - поспешил вмешаться, в начинавший накаляться разговор Линдфорс.
- Мое дело предложить, - развел руками Будищев.
- Простите, - с иронией в голосе спросил Мешетич, когда они закончили осмотр и остались наедине, - этот унтер ваш молочный брат?
- Нет, - улыбнулся подпоручик.
- Но тогда, боюсь, что я не совсем понимаю причин этого непозволительного панибратства! Нет, я понимаю, что он ваш подчиненный в охотничьей команде, и вы с ним, вероятно, через многое прошли вместе, однако о субординации забывать не стоит.
- Видите ли, господин штабс-капитан, это не простой солдат. Вы, вероятно, обратили внимание, как он говорит и вообще держится?
- Странно, конечно, но что из этого?
- Он незаконнорожденный сын графа Блудова!
- Э… посланника в Брюсселе? Хм, анекдот какой-то. Но вы знаете, Иван Иванович, чтобы так разговаривать, недостаточно даже быть просто графом Блудовым. Надо быть хотя бы поручиком графом Блудовым!
Отредактировано Старший матрос (25-11-2018 10:27:31)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
