- Александр Иванович, давайте определимся в следующих моментах, - я подпустил в голос командный металл. – Если я что-то прошу, то просьба эта к исполнению  обязательна. Это первое.
Увидев, что управляющий внимательно и даже с каким-то страхом слушает меня, я продолжил
- Поскольку я хочу во всем  детально разобраться, и время терпит, то и  разговор нам с вами предстоит долгий. Обстоятельный. Вы что же, так и будете стоя его вести? И подбегать всякий раз, когда в книги заглянуть потребуется? Так что взять стул и сесть рядом со мной за стол вам все равно придётся. Это второе. Первый момент, я надеюсь, запомнили?
- Запомнил, Ваше благородие.
- Вот когда Вас в строй поставят да в мундир обрядят, тогда и будете меня благородием величать, а пока этого не произошло я для вас - Тимофей Васильевич. И это третье.
- Благодарю Вас, Тимофей Васильевич, - в глазах управляющего я увидел какое-то облегчение и появившийся потом проблеск уважения.
- Тогда, Александр Иванович, - продолжил я, усевшись за стол и дождавшись, когда рядом расположиться управляющий. – В наказание и позавтракаете со мной, и пообедаете. Это четвёртое.
- Всегда были бы такие наказание, - усмехнулся Сазонов.
После такого налаживания взаимопонимания началась плодотворная работа над документацией и бухгалтерией, отражающей финансово-хозяйственную деятельность на усадьбе. Прервались лишь дважды на завтрак и опять поздний обед, которые предоставила Степанида, явно удивленная моим распоряжением накрыть на двоих.
В прошлом мире всю мою финансово-хозяйственную составляющую жизни представлял домашний бюджет, когда был в неженатом состоянии. В женатом им заведовали жёны. На службе вопросами вещевого, продовольственного и прочего снабжения как-то не пришлось заниматься. Не считая одного раза. Тогда после окончания операции в Первомайске нашу группу офицеров и солдат 22-й отдельной бригады специального назначения   вертушками доставили в Ханкалу на базу. На следующий день должна была прибыть какая-то группа шишек из Москвы, и нам было приказано быстро привести себя в порядок для их встречи. Потрепало нас тогда сильно, так как основной удар прорвавшихся из Первомайска боевиков прошёл через наши позиции.
С бумажкой от какого-то тыловика из штаба направился с группой бойцов на центральный вещевой склад Ханкалинской объединённой группировки, где меня встретил старший прапорщик с мордой, об которую коня убить можно. Ознакомившись с принесённой бумагой тот начал мне объяснять, что я полностью неправ, если надеюсь по данному документу, что-то получить у него на складе. Выслушав весь этот монолог, я просто достал из разгрузки эргэдэшку, вырвал кольцо с предохранительной чекой, и, отпустив спусковой рычаг, засунул гранату за пазуху этому большому хомяку. Посмотрев в его выпученные от страха глаза, взял его за плечо и резко развернул к себе спиной. После этого,  придав ударом ноги в пятую точку ускорение, отправил «страшного» прапорщика вдоль стеллажей с вещёвкой.
Я тогда стоял и смотрел, как метрах в десяти от меня извивался на полу, не удержавшийся на ногах прапорщик, и пытался достать из-за пазухи гранату. Через несколько секунд он затих, а под ним образовалась лужа. Никакой жалости у меня к этой кучи жира не было, одна только злость. Неужели у данного индивида и мозги салом заросли. Он не видел, что перед ним стоят бойцы, которые только что вернулись из боя. Изгвазданные, в прорехах и крови бушлаты, разодранные штаны, лица и руки еще не отмытые от порохового нагара. В том бою из сорока человек наших двух групп мы потеряли трех офицеров и двух солдат, еще шестеро бойцов были ранены. Двое тяжело. Но перед нашими позициями остались восемьдесят четыре трупа боевиков, не считая раненных и пленных. А этот козел!..
Всю новую форму мы тогда получили. Достав у прапора из-за пазухи гранату, я объяснил ему, что это «пустышка», которая иногда требуется при зачистке помещений, если надо взять пленного. Но если за то время пока я этот муляж привожу в исходное состояние мои бойцы не получат того, что нам выписали в штабе, то в ход пойдет настоящая. При этом всё имущество прапорщик должен будет предоставить лично. Конечно за промежуток времени, пока я установил назад чеку и рычаг, прапор всё не смог нам выдать, но он очень старался. У меня даже сложилось мнение, что бедолага похудел килограмм на десять за ту небольшую часть суток, что пообщался с нами.
За эту «шутку» чуть не завернули моё представление на звание Героя России. Но вступился тогда ещё генерал-лейтенант Трошев - командующий Объединённой группировкой российских войск в Чечне. По слухам, Геннадий Николаевич в своей манере объяснил главным тыловым шишкам Ханкалинской группировки, что очень желает их видеть всех вместе с подчинёнными на передовой и в отличной физической форме. И он всеми силами будет этого добиваться. Это если всё перевести на нормальный язык.
Вспомнив этот эпизод из своей прошлой жизни, украдкой посмотрел на Сазонова. Надеюсь, к нему таких экстремальных мер применять не придется. После чего опять стал внимательно вслушиваться в отчёт о деятельности управляющего. Из того, что он мне доложил до завтрака, я понял, что усадьба приносит чистый доход в среднем около двух тысяч рублей в год. Всё зависит от урожая. На настоящий момент Сазонов готов передать мне две с половиной тысячи рублей, которые были получены в прошлом году. С учетом переработки и продажи нового урожая со всеми затратами и налогами будет получено минимум такая же сумма.
«Неплохой годовой доход даёт именице, - подумал я. – Это ещё три моих годовых содержания как хорунжего. Да вы теперь богач, батенька! Только вот, что с крестьянами в Курковицах делать? Такой нищеты я ещё не видел!»
О том, откуда взялось такое бедственное положение общины, я узнал от Сазонова после завтрака. Оказалось, что, не смотря на то, что в настоящий момент в Курковицах проживало двадцать пять лиц мужского пола и тридцать женского, ревизских душ было только двенадцать по числу дворов. И на каждую такую душу отводилось только три с половиной десятины земли. Для сравнения  в Амурском войске казаку было положено двадцать.
Из объяснений Александра Ивановича я узнал, что обозначает понятие «ревизская душа», после чего мне стало более ясным выражение «мертвые души». Произведения Гоголя, как и других классиков  в школе не читал, ограничиваясь чтением критических  статей, на основании которых и писал потом сочинения. Да и в более зрелом возрасте классики как-то для чтения не шли.
Сазонов также  раскрыл мне  глаза и на суть крестьянской реформы тысяча восемьсот шестьдесят первого года, когда ознакомил с актом «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». По этому нормативному документу все крестьяне переставали считаться крепостными, но теперь стали считаться временнообязанными, потому что получив личную свободу бывшие крепостные не получили свободно и безвозмездно основные средства для своей деятельности, то есть землю.
Помещики в результате реформы Александра Освободителя остались собственниками всей принадлежащей им земли. Крестьяне могли выкупить земельный надел, который помещик обязан был им выделить. Каждая местность устанавливала свой минимальный и максимальный земельный надел. В Петербургской губернии он соответствовал, именно,  трём с половиной десятинам на ревизскую душу.    Выкупить свой земельный надел крестьяне должны были в течении сорока девяти лет, для чего государство выделяло им ссуду под шесть процентов годовых. Двадцать процентов суммы за надел ревизская душа должна была внести сразу, а остальные восемьдесят процентов в течение установленного манифестом срока.
До тех пор, пока вся сумма не была погашена, крестьяне считались временообязанными и должны были отбывать барщину или платить оброк. Сумма оброка для каждой губернии устанавливалась отдельно. Как ни странно, но самые высокие оброки были назначены в Петербургской губернии, хотя большая часть земель здесь считалась неплодородной. В черноземных губерниях оброк был значительно ниже.
Во временнообязанном состоянии, крестьяне должны были находиться, пока не завершалась сделка по выкупу земли. Поначалу этот срок не был оговорен, но в декабре тысяча восемьсот восемьдесят первого года, по прошествии двадцати лет принятия Манифеста об отмене крепостного права, установили конкретный срок и постановили, что к январю тысяча восемьсот восемьдесят третьего года все временнообязанные крестьяне должны быть переведены на выкуп. То есть оставшуюся невыплаченную часть за наделы государство выплачивало помещикам, а крестьяне становились должниками казны под те же самые шесть процентов годовых.
Это было значительным послаблением для крестьян, если бы не обычная статистика. Чтобы хоть как-то свести концы с концами семье из четырех-пяти человек на одну ревизскую душу и оплачивать растущие долги было необходимо шесть-восемь десятин земли. И земли нормальной, а не той, что коллежский советник Афанасьев нарезал своим крестьянам после реформы. Наделы были отгорожены помещичьими землями от угодий, которые были жизненно необходимы в хозяйстве: небольшого леса, крупного ручья для водопоя живности и пастбищ. Вот и приходилось общине деревни Курковицы арендовать эти земли за высокую плату. Последний из Афанасьевых цену аренды поднял, Куклин увеличил её ещё больше. В результате этих действий община впала в крайнюю нищету.

Отредактировано Курсант (14-05-2019 22:00:39)