Виктор Куров, перепланировать Арену. Учить верховой езде. И что делать с дикарями? Удлинять жизнь звездам проще как-то иначе. И ведь это пытаются делать, но они, как правило, нарываются сами.

Так психи же.
Но когда до них дойдет, что такое и правда может быть и с кем!

Продолжение (предыдущий фрагмент на стр.42)

***

Подготовка к бою с аборигенами прошла спокойно. Тренировки не стали интенсивнее — это было невозможно, но пару дельных советов Роберт получил. Наблюдения за дикарями тоже навели  на интересные мысли, как и одолженная у специалистов на куполе брошюра о местных обрядах и обычаях.
А за два дня до боя в голове Роберта вновь начали складываться стихотворные строки. Удивительное дело, на родном языке он не смог бы придумать даже простенького стиха, да и не видел в этом необходимости, зато язык аборигенов складывался для него в звучные и яркие строфы. Правда, Роберт признавал, что в результате у него получается нечто совершенно дикое, но, с другой стороны, его противники и были дикарями, так что приветствие вполне укладывалось в их нрав.
Да и память об оставленном мире без труда нашла подходящий к ситуации образец — хаку маори. Роберт полагал, что на Арене хака будет смотреться достаточно органично, не говоря уж о том, что она могла бы стать и неплохой разминкой перед боем. Правда, порепетировав перед зеркалом, Роберт убедился, что не сможет таращить глаза и высовывать язык наподобие маори, но ему и не требовалось в точности копировать чужой обычай — достаточно было позаимствовать принцип.
В одиночку приветствовать дикарей было глупо, и Роберт поспешил сговориться с Соколом и еще тремя волосатиками, которым предстояло участвовать в бою. Все четверо уставились на Роберта в полном ошалении, а потом один из них присвистнул и назвал его «психом».
— Ну, почему сразу псих? — пожал плечами Роберт. — Мы же приветствуем зрителей. Так эти чем хуже?
— Они дикари, — напомнил второй.
— И что? — возразил Роберт. — В спорте же принято приветствовать соперника. Почему бы не сделать это и нам?
Все четверо озадачено замолчали.
— Но нам не говорили, как, — наконец, подал голос один из бойцов.
— И не надо, — отмахнулся Роберт. — Я уже придумал текст. Вам нужно будет только повторить мою последнюю фразу «Рэн мири» и все.
— Чего-чего? — Сокол наклонил голову к плечу.
— Это на языке дикарей, — пояснил Роберт. — Ну, разные народы говорят по-разному…
Недоумение во взгляде волосатиков не исчезло.
— Это из оставленного мира. Там много разных народов и у них разные слова, — принялся объяснять Роберт. — Вот мы говорим «книга», а испанцы скажут «либро». «Меч» будет «эспада», а «песок» — «арена».
— «Арена»? — дружно переспросили волосатики и в удивлении переглянулись.
— Ну, да, — подтвердил Роберт, — именно поэтому там и песок.
— И ты умеешь говорить… на других языках? — ошарашенно спросил Сокол.
— Только по-испански, — признал Роберт. — Чуточку по-французски, а теперь и немного на языке дикарей. «Рэн мири» значит «Мы победим». Как честные люди мы же должны их предупредить, верно?
— Наверное… не знаю…— нерешительно проговорил Сокол. — А как мы будем их предупреждать? — спохватился он.
Когда Роберт в подробностях разъяснил волосатикам, что надо делать, и даже показал движения «разминки», Сокол загорелся новой идеей.
— А ведь правда здорово! — с энтузиазмом признал он. — Мы застоимся, пока будем ждать очереди, а тут хороший способ размяться. А ты, Зверь, не дурак… — протянул он.
Когда на ритмичные выкрики «Рэн мири» на тренировку пятерки заглянул один из тренеров, он застал волосатиков, приседающих на расставленных ногах, с вытянутыми вперед руками и воодушевлением на лицах.
— Эт-т-то еще что такое?! — поинтересовался он.
— Разминка! — жизнерадостно отозвался Сокол, и сбитый с толку тренер только пожал плечами, после чего вышел вон.

Продолжение следует....