Продолжение

Внутри тоже царила атмосфера сказки, и это ничуть не мешало привычной для свободного мира функциональности помещения. Продавцы красовались в разноцветных костюмах и париках, и впервые наличие парика не раздражало Роберта, а выглядело естественной составляющей образа.
Явление в салон доктора Зверя вызвало ажиотаж среди продавцов и покупателей, и Роберту пришлось потратить почти четверть часа на спонтанную автограф-сессию. Зверюга в прыжке, почти такая же, как и на бампере его машины, но выполненная одним росчерком гелевой ручки, произвела фурор на всех посетителей и стала еще одной рекламой фирмы Фрэнка. А, покончив с поднадоевшей ему обязанностью, Роберт с удовольствием изучил предложенный салоном товар, обсудил с продавцом особенности новых синтетических кистей (но все же выбрал кисти с натуральным ворсом), купил парочку грунтованных холстов, пачку картона, по коробке сангины и угля и задумался над наборами масляных красок. А еще он решил, что сюда стоит заглядывать хотя бы ради возможности перекинуться парой слов с людьми, для которых краски и холсты были нечто большим, чем цифровые коды в чеках и накладных. Работники аренного склада похвастать таким подходом не могли.
И, конечно, необходимо было заняться тем, ради чего Роберт и приехал.
Когда, словно между делом, он отметил замечательную витрину салона, продавец просиял, а дежурная по залу сделала несколько шагов к собеседникам:
— Вам действительно понравилось?! — взволнованно уточнила она.
— Очень! — Роберт удивился как вопросу, так и волнению свободной. — Подобные витрины мне еще не приходилось видеть. Мои поздравления автору. С какой из рекламных фирм вы заключали соглашение? Если это, конечно, не коммерческая тайна?
— Ну, что вы, — дежурная засмущалась. — Нам просто очень повезло. Ширли работает у нас почти четыре месяца и благодаря ее витринам у нас втрое вырос оборот. Представляете, у нас даже появились клиенты-любители! Кто бы мог подумать…
Роберт понимающе кивнул. Для столицы художники-любители и правда выглядели странно и непривычно. И это нарушение установленного порядка так понравилось Роберту, что он заранее почувствовал симпатию к неизвестной Ширли.
— Прекрасная работа! — от души произнес он, и дежурная уставилась на него с каким-то почти хищным выражением, словно ей в голову пришла неожиданно полезная, но при этом устрашающе неправильная мысль.
— А вы не могли бы сказать ей это лично? — предложила она, и Роберт улыбнулся — дело продвигалось легче, чем он ожидал.
— С удовольствием!
— Мы так за нее переживаем, — продолжала дежурная. — Ей просто необходима поддержка.
— С ней очень нехорошо поступил бывший муж, — добавил продавец, и Роберт вновь изумился здешней непринужденности.
— Отвратительная история! — подхватила свободная. — Так мне ее позвать?
— Конечно, зовите, — ответил Роберт, решив, что это лучше, чем сплетни о чужой семейной жизни.
И все-таки, когда он увидел смущенную и робкую Ширли, то с трудом удержал возглас потрясения. Он помнил ее другой. С последней встречи она основательно похудела, побледнела, у нее больше не было роскошной прически, модных нарядов и драгоценностей, она вообще была плохо одета, словно, утратив богатство, не очень представляла, что могут носить обыкновенные люди. И косметики на ее лице Роберт тоже не заметил, но ошибки быть не могло. Это была она — Ширли Рейберн, его бывшая хозяйка.
«Ну, кто мог подумать, что у кого-то из Рейбернов обнаружится талант!» — размышлял Роберт. А с другой стороны, как этот талант можно было заметить, если Рейберны, кроме болтовни, никогда ничем не занимались, зато болтали много и без остановки?!
Ширли Рейберн смущенно теребила в руках какую-то тетрадку, и Роберт пришел в себя.
— Мне очень понравилась ваша витрина, — мягко произнес он. — У вас талант…
— Правда? — женщина подняла на него взгляд, и Роберт понял, что его не узнали. Для свободной Рейберн он был даже не знаменитым доктором Зверем, а божеством, которое по странной прихоти спустилось с небес и решило одарить простую смертную. От такого безоглядного поклонения Роберту в очередной раз стало неловко, и потому он торопливо заговорил, лишь бы только разбить это молчаливое обожание:
— Ваших учителей можно поздравить. Должно быть, вы были лучшей ученицей?
— Нет, — растерянно ответила свободная Рейберн. — У меня были не очень хорошие оценки. Но мне сказали, что для небольших магазинов этого достаточно: для продовольственных или закусочных — там же все равно будут покупать… Но… у меня возникли проблемы…
«Муж» — одними губами сообщил продавец.
— … мне пришлось переехать… А потом я устроилась сюда…
— И мы этому очень рады! — вслух произнесла дежурная по залу. — У нас сразу же вырос оборот…
— А я могу сказать, что зашел сюда только из-за вашей витрины, и вот — накупил, — Роберт кивнул на тележку. — Ей-Богу, не собирался, но ваша работа не позволила мне проехать мимо!
От похвалы Ширли Рейберн порозовела и стала почти прежней.
— Я стараюсь регулярно менять экспозиции, чтобы витрины не приедались, — уже живее сообщила она.
— Вы не могли бы мне показать? — попросил Роберт. — Может быть, наброски?
Женщина доверчиво протянула ему тетрадь, и, перелистывая страницы, Роберт не знал, какое чувство у него сильней — восхищение или разочарование.
Свободная Рейберн была талантлива, но она совершенно не умела рисовать. Для фирмы Фрэнка она была бесполезна. Жаль.
И все же, сама того не зная, Ширли подала ему неплохую идею, о чем Роберт и сообщил Барту. Роберт полагал, что по справедливости, водитель и механик должен знать, что его сведение принесли пользу.

Продолжение следует...