Цена Победы.
После прорыва главной полосы обороны противника и уничтожения его основных сил, армия вышла на оперативный простор. «На дворе» уже март сорок пятого, и наша 19-я армия довольно глубоко продвинулась, рассекая Восточно-Померанскую группировку противника. Наступаем с юга на север, и до выхода на побережье Балтийского моря осталось всего ничего. Но пока до  моря ещё не дошли, полк, который мы поддерживали огнём, пробился только до реки Грабов, и готовился её форсировать. В Померании весна, река разлилась широко, и хотя на разливах глубина небольшая, в основном по колено, но где-то можно и по пояс забрести, а где и по грудь. Ну, а ежели поскользнёшься, к примеру, то и с головой искупаешься. А купаться не сезон, температура воды градусов пять всего, ну и на солнышке не теплее. Вот «махра» и не полезла в воду, пошли по дамбе, там повыше, и дорога хорошая, естественно огребли, передовую роту немцы причесали из пулемётов, с потерями отошли, окопались на возвышенности. Стали ждать, когда подтянется артиллерия.
  Я продолжаю командовать своей пятой батареей 120-мм миномётов, наш 268-й армейский миномётный полк теперь придали 132-му стрелковому корпусу, а вот поддерживаем мы своих старых знакомых из 102-й гвардейской стрелковой дивизии. Так как во время наступления части немного перемешались, то гвардейцев передали в оперативное подчинение другому корпусу. Пехоту мы догнали уже ночью. Заняли огневую позицию, окопались. Ну а утром я, прихватив связиста Сашку Захарова из взвода управления, отправился на «передок», поддерживать пехоту огоньком. Это артиллерия поля боя, поддерживает пехоту "огнём и колёсами", мы же стреляем в основном с закрытых позиций. Да и колёс нет, миномёты на специальном колёсном ходу возят, если на лошадях, то к артиллерийскому передку цепляют, машиной также можно буксировать или в кузове возить, а иногда и на себе приходится таскать, когда возможности проехать нет. Наш 120-мм миномёт вещь хорошая, мина весит целый пуд, и этой убойной штукой он стреляет почти на шесть километров. В обороне это неплохо, при прорыве укреплённых рубежей противника тоже, а чтобы сопровождать пехоту в наступлении, маловата дальность, приходится позицию менять. Да и махра нынче раздухарилась, преследует фрицев, только пыль столбом, дивизии по десять-пятнадцать километров в день проходят. Не просто проходят, с боями. Немцы не бегут, отступают по рубежам, при каждом удобном случае контратакуют, но основную линию обороны противника наша армия прорвала, и началось преследование.
 Размотав две катушки с проводом, подошли к небольшой высоте, где и нашли КП командира роты. Пока телефонист налаживает связь с батареей, иду знакомиться с ротным.
 - Старший лейтенант Доможиров, - представляюсь я.
 - Гвардии лейтенант Верхотурцев, - ответно представляется комроты. – Артиллерия?
- Бери выше, миномётчики мы.
- Миномётчики? Это хорошо. Наши или приданные?
- С армейского миномётного. Давай, жалуйся, - кто вас обидел? Чего заприметили?
- Да не видно толком ни хрена, туман в низине, да и не развиднелось ещё. Зато слышно хорошо.
- И что слышно?
- Фрицы на нейтралке полночи сапёрными лопатами шерудили, наверно сюрприз готовят.
- Далеко отсюда? Вроде вода там, разлив.
- Воды немного, бугорки попадаются, да и кусты растут. Не поймёшь, островок это, или куст так разросся.
- Туман вроде рассеивается, давай будем смотреть, - где твоя пушка? А то мне пристрелку начинать надо.
- Не моя, фрицевская.  
- Не важно, показывай направление.
- Где-то там, - отмахивает рукой лейтенант, - метров пятьсот, а может и больше.
  В четыре вооружённых оптикой глаза, начинаем осматривать местность впереди нас. Что мы имеем? Пехота окопалась по гребню высоты, примерно в километре от основного русла реки, но сейчас разлив, так что вода значительно ближе. Справа высокая дамба с крутыми откосами, по которой проходит дорога с твёрдым покрытием, хорошая дорога, с нашими направлениями не сравнить. Мост через реку, а в полукилометре левее моста, заросли ивняка, «небольшой такой кустик», площадью с гектар. Потом виднеются какие-то строения, но дальше обзор перекрывают очередные кусты, и до них уже метров пятьсот. Тоже не слабый такой кустик. И где же пушка? А хрен её знает. Даже если фрицы и выкопали в каком-то месте огневую, то замаскировали они её отлично, до первых выстрелов орудие не обнаружить. И куда мне стрелять? Основная оборона противника за рекой, и реперы мне нужно пристрелять там же, чтобы подавить огнём эту оборону. Под прикрытием моего огня, пехота должна будет выдвинуться к реке и начать форсирование. Если повезёт по мосту, не повезёт, по обломкам моста или вплавь. Но до основных позиций фрицев от высоты полтора километра. А до артиллерийской засады немногим больше пятисот метров, и её ещё обнаружить нужно.
 - Что-нибудь видишь? – спрашиваю лейтенанта.
 - Нет.
- Тогда надо разведку высылать, пусть в ближних кустах пошукают, и дальше глянут, раз мы ничего заметить не можем.
- Мы уже высылали вчера, немцы прищучили нас из пулемётов прямо на дамбе, полвзвода как корова языком слизнула, еле ноги унесли.
- И что делать?
- Что делать? Что делать? Разведку высылать, - ворчит лейтенант.
Но сделать ничего не успели, с тыла подкатила колонна танков, я насчитал семь штук. Что это наши, мы определили по рёву моторов и лязгу гусениц, поэтому не испугались. Ну а то, что это «тридцатьчетвёрки», было видно и невооружённым взглядом. Немного не доехав до высотки, танки остановились прямо на дороге, сократив дистанцию между машинами и заглушив двигатели. Из головного выскочил молодой командир и начал подниматься на высоту. Верхотурцев машет рукой, чтобы танкист шёл в нужном направлении. 
 - Здорова, пяхота! – спрыгнув в окоп, здоровается офицер. – Гвардии старший лейтенант Тимошин, командир танковой роты, - лихо козырнув, представляется он.
- Командир четвёртой стрелковой роты, гвардии лейтенант Верхотурцев.
- Командир миномётной батареи, старший лейтенант Доможиров, - представляемся мы в ответ и обмениваемся рукопожатиями.
 - И миномётчики здесь, неплохо. Чего тут сидите? Кого ждёте?
- Приказ ждём, - отвечает ротный. 
- Хорошо вам, вы ещё ждёте, а мне уже отдан. Ну, как обстановка? Оборона у фрицев крепкая? Противотанковых пушек много?
- Не знаю, нам и пулемётов хватает, - а насчёт пушек? Немцы на нейтралке полночи копошились, сам смекай, что они там закопать могли.
- Твою дивизию… - выразился танкист, оценив, открывшуюся перспективу. – Да если там пушка, она же на дамбе мне всю роту сожжёт. Чем помочь можете, братья – славяне? – Сразу берёт «быка за рога» он.
- Уже помогаем, лейтенант сейчас разведку вышлет, «подсветят» мне цель, я накрою. Сам тоже подумай, - что сделать? И прикинь, где фрицы могли засаду организовать. 
- Ладно, гляну, в крайнем случае, «заигрывающий» танк к мосту пошлю.
  Пока комроты отдаёт распоряжения, а я высчитываю установки прицела, танкист оглядывает окрестности, но взаимодействие мы наладить так и не успели. Со стороны дороги раздался звук клаксона, и мы увидели, как юркий «виллис», объехав колонну по обочине, остановился у переднего танка, не переставая сигналить.
- Всё, п…ц, командование нагрянуло. Хана роте. – Со злостью сплёвывает танкист и вылезает из траншеи. – Прощайте, мужики. Не поминайте лихом. – Оглянувшись, прощается он.
 Лейтенант Тимошин бегом спускается с высоты и, добежав до машины, начинает докладывать…
- Ты какого … тут встал? – Прерывает доклад танкиста старший офицер. – Быстро вперёд! – Ответ ротного толком не слышно, зато ор его начальника различаем отчётливо. – Какая ещё к херам пушка? Пусть с ней махра сама разбирается…
 - Да я тебя повешу!!! Вперёд! Я сказал! – Не принимая возражения и размахивая пистолетом, уже визжит этот козёл.
 Лейтенант разворачивается и идёт к танку, вращая рукой, подаёт команду, «заводи». Забирается в башню, и через несколько секунд его танк срывается с места и, набирая скорость, устремляется вперёд. Километр до моста тридцатьчетвёрка лейтенанта пролетела буквально за пару минут, я думал, что им удастся уже проскочить, но нет…
  Выстрел, потом второй, танк идёт юзом и загорается. Буквально через несколько секунд вспыхивает второй танк в колонне, а следом за ним замыкающий. А дальше классика артиллерийской засады. Оставшиеся четыре танка, остановившись, начинают поворачивать башни в сторону опасности, но загораются один за другим от попаданий бронебойных снарядов в левый борт. Прошло несколько минут, и нет роты, семь тридцатьчетвёрок чадно пылают на дороге, и только в одной из них открылся башенный люк, но танкист так и не смог выбраться из башни. Слёзы от бессилия и ярости застилают глаза. Семь танков, семь грёбаных керосинок сгорели вместе с экипажами. Чёрт с ним, с железом, но люди, люди погибли в конце войны, из-за придури ё…о торопыги с большими звёздами. Бездарно погибли, выполняя бестолковый приказ. И ведь эта тварь не застрелится, а ещё и орден за это получит.
  Переправу в тот день пехота захватила, уже усилиями всего 2-го стрелкового батальона. И к вечеру завязала бой на южной окраине деревушки Мальхов. Потери кстати были небольшие, я как мог, поддерживал пехотинцев огнём, закапывая минами траншеи противника и уничтожая пулемёты, да и свои огневые средства в батальоне имелись. Но всё это можно было захватить с гораздо меньшими жертвами, если бы так бездарно не угробили роту танков. Пушку, расстрелявшую наши тридцатьчетвёрки, я позже нашёл. Не поленился дойти до огневой позиции, пока дожидался подхода своей батареи. Обычная немецкая 75-мм противотанковая пушка находилась в шестистах метрах от высоты, ну и дамбу до которой с этой позиции было метров 700-800, было видно как на ладони, а это как раз дальность прямого выстрела. Правда, с нашей высотки позиция не просматривалась, мешали кусты, да и маскировка хорошая, но пушку я бы накрыл легко, если бы её обнаружили вовремя. А так. Сделав своё чёрное дело, фрицы просто бросили орудие и спокойно, без потерь, отошли на север.   
     

Отредактировано ДАН (03-02-2020 09:34:55)