С Наступающим Новым годом, коллеги!
Всех благ!

Итак, окончание 2-й книги, последняя глава. Продолжение будет выкладываться только на АТ. Договоренности в силе. Если есть желающие присоединиться - добро пожаловать.
Естественно, мне будет нужна и консультация и вообще общение. Надеюсь, что многие вопросы мы сможем обсуждать в этом же разделе и по третьей книге))

           Однообразная работа по срезанию драгоценностей и золотых украшений с платьев покойных императриц продвигалась успешно. Настроение фрейлин, которым это было поручено, постепенно ухудшалось. Девушки не капризничали — кто бы посмел?! Но становились все раздражительными, молчаливыми и более придирчивыми друг другу. Заметив это, Воронцова решилась на разговор с императрицей.
        - Что вы предлагаете? - озадачила ее Екатерина.
  - Н-не смею даже предположить, Ваше Императорское величество. Я никогда не сталкивалась с таким. Но фрейлины молоды, и я вас предупреждала: в вашу свиту входят девушки из лучших и самых знатных семейств.
        - Да, я помню. Если им сложно и тяжело выполнять поручения государыни, нечего сидеть в Зимнем и страдать. Пусть все недовольные отправляются к папенькам и маменькам!
         - Нет, они не жалуются, Боже упаси! И потом, у многих родители находятся в имениях, там не подобрать достойную партию! Раньше в Зимнем давались балы, среди приглашенных были лучшие кавалеры, молодые люди знакомились и общались…
          - Анна Карловна, до конца срока траура я не намерена давать балы и увеселительные мероприятия! Повторю — все могут уехать домой!
       - Я сомневаюсь, что родители позволят дочерям так оскандалиться. Репутация прежде всего.
       - Ну так пусть выходят прогуляться, помузицируют, потанцуют, почитают… Что еще можно придумать?! Пусть перерывы делают. Я не против. Но работу нужно продолжать!
          - Я поняла вас, Ваше величество! - Анна Карловна поклонилась и удалилась.
          Она не стала скрывать решение императрицы и объявила его подопечным. Девицы выслушали покорно и невозмутимо. Взрыв недовольства произошел вечером в девичьих спальнях.
          Уезжать самостоятельно из Зимнего, без позволения родителей никто не рискнул. Еще в самом начале работы с платьями, некоторые девушки отправили семьям сообщения с просьбой забрать их домой, но ответа так и не получили. Многие  справедливо рассудили, что нужно терпеть и делать в имении нечего.
        Самые знатные же, у кого родитель занимал высокое положение и проживал в столице, бурно возмущались и искали выход, как повлиять на свое ужасное положение. Ничего не приходило на ум, пока не появилась Протасова, которая с загадочной улыбкой и тихим шепотом произнесла заветные слова:
           - Я знаю, что нужно делать, дамы…
Вмиг из комнаты выдворили лишние уши, выставили двоих в узкий коридор присматривать, чтобы их не подслушали и не застукала Шаргородская или Воронцова.
         - Говорите, - гордо вскинув подбородок, надменно произнесла Екатерина Трубецкая, сразу дав почувствовать, что Протасова дама не ее круга, но она, с подругами, готова выслушать выскочку, вся сила которой дядюшка-фаворит.
           Протасова, будучи старше всех этих молоденьких девиц, снисходительно усмехнулась:
         - Ваша знатность и богатство, которым вы гордитесь, может помочь вам вырваться на свободу под родительское крыло. Нет ничего дороже девичьей непорочности для столь юных особ. Намек на возможную потерю ее весьма огорчит ваших родных…
         - С чего бы это нам терять непорочность, Анна? Мы знаем себе цену.
           - Я и не говорю о потере. Я говорю о слухах, намеках на такую возможность… Соблазн велик — в коридорах много красавцев несет караул.
          - И что? Мы целыми днями сидим с платьями!
          - Но теперь разрешили ходить прогуляться…
             - Скажите в чем ваш план, Анна, а то ходите все вокруг!
            - Свой план я никому не буду говорить, все сделаю сама. Вам же остается написать домой и обмолвиться… Как весело вам теперь во дворце, какие молодые и галантные кавалеры оказывают вам внимание, что некто подарил вам… ленточку, колечко… да мало ли что. Оказывает вам внимание! Постоянное. И некая N и ее подруга влюблены. Не нужно называть имен. Достаточно обмолвиться — вы своими глазами видели, как комнату N покидал гвардеец. И чем больше девиц напишет, тем быстрее пройдет волна, и большее число родных пожелает забрать вас.
        - Но это клевета! Нас тут содержат в строгости!
       - Ха-ха-ха, так убедите, что теперь это не так! Ой! Да что я тут распространяюсь! Бесполезно, вы совершенные дети! - Протасова резко развернулась и вышла.
        Фрейлины посидели некоторое время и разошлись с задумчивым видом.
***
         Попытка успокоиться после разговора с Суворовым провалилась. Екатерина призналась себе, что как-то мимоходом, не придав значения и не строя планов, случайно увлеклась. И все лишь потому, что знала, кем в последствии станет господин полковник. Она понимала, что к чувству, скорее всего, примешивалась аура непобедимого полководца, которого оценят потомки… Приятно было, что он тоже имел неосторожность проявить симпатию. А вот что заставило его отказаться и прервать, осталось тайной. Екатерина попыталась просчитать варианты на предмет «почему», но отставила — захотелось себя пожалеть.
             «Эх, такой человечише!»
            «Катя, отступись: где ты, а где он!» - она повторила фразу несколько раз. Причем в последний, смысл прозвучал двояко, чем позабавил. Но не успокоил.  Было досадно и очень-очень обидно, с элементами грусти. А еще стучал молоточек, напомнивший, что время конца траура еще не наступило, и ей должно быть стыдно — так опрометчиво забыть покойного мужа Петра Фёдоровича. Воспоминания тут же увеличили привкус горечи и захотелось отмахнуться, забыться и … Екатерина сердито взмахнула рукой, задела колокольчик. Он, жалобно звякнув, отлетел в угол.
         В дверях возникла неслышной тенью Шаргородская. Ей хватило беглого взгляда на государыню: покрасневший кончик носа, растерянный блуждающий взгляд, тонкие руки без дела лежат на столе… Екатерина Алексеевна в явном расстройстве, нужна помощь.
           - Звали?
           - Нет.
           - Может ликеру?
       - М-м-м, - протянула невнятно Екатерина, вспомнив, что в прошлый раз хандру быстро излечили. Тогда было не так тяжело, просто усталость, а теперь вот любоФФ. Предыдущий опыт услужливо шептал: «Не поможет! Займись лучше чем-нибудь! Спортом, делами, вон сколько бумаг важных скопилось, а не просмотрены даже!» Кинув беглый взгляд на аккуратные стопочки, Екатерина почувствовала, как к горлу подкатил комок тошноты.
          Да! Ее тошнило от одного взгляда на бумаги, которые в полной мере олицетворяли работу. И она была повсюду: в шкатулках со срезанными камнями, в бумагах, в письмах с пометками от секретарей, в рулонах чертежей, в карте Российской империи от Ломоносова, что висела на стене с пришпиленными в некоторых местах булавками с разноцветными ленточками…
             Везде и во всем работа, работа...
             Работа!
        Снова волна тошноты накрыла и буквально погребла под собой.
      - Ваше Императорское величество, ликеру подать? - не отставала Шаргородская, внимательно следя за состоянием государыни.
            - Катя, питие в одиночку приводит к алкоголизму!
      - Безостановочная работа приводит к бунтам и врачам, - парировала Шаргородская, решив, что диагноз состояния государыни она поставила правильно — немедленный отдых под легкий ликер будет самое оно.
          «Как уговорить? Ведь полегчает же!»
           - Так кто сказал, что в одиночку пить?
           - Составишь мне компанию? Тоже не выход!
           - Можем, как в прошлый раз, пригасить еще кого…
           Сопротивляться не было смысла.
            «Нужно отвлечься! Просто отдохнуть и расслабиться»
            - Хорошо, организуй, а я пока посижу, спят все, наверное…
        - А нам все и не нужны! Я быстро! - Шаргородская выпорхнула из кабинета, чтобы отдать распоряжения. В смежной комнате сидела только Протасова, была ее смена дежурить ночью подле государыни.
         «Вот же совпадение! Ну, лучше с одной и той же фрейлиной полуночничать, чем еще кого звать. Да и Григорий Григорьевич не будет сердиться — под присмотром родственницы государыня отдыхает» - рассудила здраво Шаргородская, даже не вспомнив последнюю стычку с фрейлиной. Та больше не поднимала тему, но Катя не считала, что Протасовой бредовые мысли навеял ликер и девица отступила.
         Столик быстро накрыли на троих, правда Протасова куда-то сбегала, но быстро вернулась, столкнувшись с Шаргородской. Та, долго не думала, загородила проход фрейлине между двух стульев и прошептала, на всякий случай:
         - Не думай, если тебя позвали в компанию, то позволят прошлые штучки!
         -  Я и не думаю об этом, что вы! Я думаю о другом, - Протасова улыбнулась и облизнула губы, - В моих мыслях только как помочь государыне, когда даже вы не понимаете, что произошло сегодня и в чем причина ее грусти, мадам, - Протасова сделала реверанс и отпихнула кресло, которое мешало ей пройти, тем самым зацепив Шаргородскую, разозлив ее.
           - Мерзавка!
      - Нет, мадам! Я лишь считаю и знаю, что решение будет принимать только государыня, а не вы и не я, - подхватив юбки, Протасова не стала слушать, что ей продолжала шептать Шаргородская и пошла в комнату, где накрыли стол.
         Обе фрейлины, сверля взглядами друг друга, пофыркивая от возмущения, на время забыв этикет, благо кроме них никого в комнате не было, ожидали государыню.
           - Что ж, попробуем действие твоего чудесного ликера, может и на этот раз ему удастся прогнать головную боль… - наконец-то появилась Екатерина, села на канапэ и пригубила первую рюмку, ощутив приятное тепло и нежный сладкий вкус.
       «А больше всего я хочу забыть, как сегодня разбились мои несбыточные мечты!»
          Вечер протекал тихо, очень напоминал предыдущий, с той разницей, что Протасова даже не пыталась убрать с лица скуку.
           - Вас что-то беспокоит? - наконец обратила на нее внимание Екатерина, которая увлеклась пирожными. От нее не укрылось как внезапно напряглась Шаргородская.
        - Как-то непривычно, Ваше Императорское величество, - потупила глаза Протасова.
          - Что именно? - Екатерина опустила кусочек на тарелку и с интересом взглянула на фрейлину.
           - Обычно общество мужчин всегда оживляет беседу…
        Шаргородская поджала губы и поднялась с решительным видом, но Екатерина остановила ее взмахом руки.
           - Вам скучно с нами?
           - Что вы, Ваше Императорское величество, я обеспокоена, что вам грустно!
        - Признаюсь, вы, Анна, догадливы. Да, вечер довольно безликий, а откровенно говоря, скучный! В голове легкий шум от ликера, но настроение никакое. Отсутствие мужчин или лакеев на это не влияет, - усмехнулась Екатерина, отправляя в рот очередное пирожное. Ей не хотелось признаваться, что фрейлина отчасти права.
        - И все же, я боюсь навлечь на себя гнев, Ваше Императорское величество, но такой тихий вечер не развеет вашу грусть, - продолжала гнуть свою линию девица.
         - Ваши предложения, дамы?
       - Я предлагаю пригласить кавалеров, - спокойно ответила Протасова, - Хотя бы двоих или одного. Вы увидите, как сразу изменится обстановка!
         - Да где же их в это время взять, поздний час уже! - отмахнулась Екатерина, - Одна охрана несет караул.
          - В вашей охране дворяне, государыня, среди них много веселых кавалеров.
         - Да откуда вам, сударыня, это ведомо? - губы Шаргородской вытянулись в тонкую линию. Она не скрывала недовольство, демонстрируя его вытянутыми в тонкую линию губами. В голосе послышалась и тревога — непонятно было, как к такому предложению отнесется императрица.
        - Я общалась с ними, - улыбнулась и потупила глазки, горящие озорством Протасова, - Если позволите, я их сей же час приглашу! - и, обращаясь уже к Шаргородской, добавила: - Если не понравится их общество, они тут же уйдут. Ручаюсь!
         - Если это ваши родственники, то сомневаюсь, - рассмеялась Екатерина, намекая на родство Протасовой с Орловыми. Но очень уж заманчивым казалось предложение. Хотелось развеяться, да и пообщаться с дворянами, не теми царедворцами, что она каждый день видела в своем окружении, а простыми людьми. Такого общения Екатерина была лишена уже давно.
        - Хорошо! Зовите! И принесите дополнительные приборы и фужеры для вина, гости же не будут только смотреть на наш стол!
           Получив согласие, Протасова умчалась. Шаргородская вышла выполнить распоряжение императрицы.
       «Ничего страшного не произойдет! Я имею право на общение! Просто поговорить! Просто посмеяться! Отвлечься!»
        Шаргородская вышла в коридор и поманила дремавшего лакея.
           Тот, испуганно моргая, в ожидании нагоняя, поклонился и  вздрогнул, когда «всесильная» мадам ухватила его за ухо и быстро зашептала:
           - Граф Григорий Григорьевич Орлов здесь?
             - Никак нет…
            - Быстро беги его ищи. Скажешь, что от меня пришел. Пусть немедля идет сюда, но скрытно и тихо. Понял?
            - Понял. Запомнил.
             - Ступай!
            - А как я его найду?
       - Найдешь, если жить хочешь и здесь служить, - хмыкнула Шаргородская и отправилась назад.
          «Вот теперь могу с чистой совестью развлекаться»
           Протасова появилась ведя под руку всего одного гвардейца. Смотрелась пара красиво: оба высокие, мужчина -косая сажень в плечах, на лицо симпатичен, немного крупные, но с приятными чертами.  Было видно смущение: одно дело охранять императрицу, а другое попасть к ней не на прием, а полуночный ужин.
        - Ваше Императорское величество, позвольте вам представить Александра Александровича Сучковатого.
         Александр Александрович поклонился, и припал к руке, которую Екатерина протянула. Поцелуй был легким, мягким и немного долгим, нарушающим церемониальный этикет. Но вольность не вызвала у государыни протеста, даже напротив, побудила ответить на дерзкий взгляд молодца снисходительно-довольной улыбкой.
          Беседу Екатерина начала с расспросов о жизни в полку, в каких сражениях участвовал гость, кто им командовал.
     Это повергло в ужас Протасову, которая ожидала иного направления в беседе; и воодушевило Шаргородскую — она довольно улыбалась и ласковым взором поощряла словоохотливость молодца.
        «Нет, так дело не годится!.. Какие разговоры о битвах?! Да, черт возьми! Сашка, одумайся, не за тем я тебя сюда притащила!.. Глазки строй, но ты хорош в поцелуях! Флиртуй, болван!..» - бросала гневные взгляды Протасова, стремясь не замечать насмешливых от Шаргородской.
         «Так-то, милочка, так-то! Я лучше знаю государыню, чем ты, выскочка приблудная! Вот появится дядюшка и шейку тебе свернет, погоди чуток...»
     Внешне молчаливая пикировка дам выглядела пристойнее некуда. Обе вскрикивали и закатывали глаза при ярких моментах об опасностях в рассказе гостя.
         По знаку Протасовой Сучковатый постоянно подливал в бокалы ликер, причем делал это галантно и охотно. Попутно удивляясь, почему государыня  лишь смущается и улыбается, но никаких интимных намеков и знаков не подает. Он ожидал совсем другого приема, согласился на него лишь после убедительной беседы с шаловливой Аннушкой. Она не потратила много времени на его соблазнение, осталась довольна и даже похвалила. А потом доверительно сообщила, что всего лишь проверяла его умение для государыни, так как именно он ей приглянулся.
      Долго Сучковатый, опешивший сначала от такого счастья, не томился. В покои императрицы попал через пару дней, ожидая, что интим свершится незамедлительно… А тут обстоятельные беседы, да еще лишние глаза, уши… Уж лучше бы шалунья Аннушка не затевала этот визит. Куда проще: пришла бы снова, легла и все дела. При воспоминании об умелых руках фрейлины и жарком теле Сучковатый мгновенно воспрянул духом и попытался придать взгляду обжигающий пламень, совершенно отбросив стеснительность и этикет. Тут же придумал на ходу историю, в которой потребовалось немного пожестикулировать, что позволило обоснованно взять руку Екатерины и прижать ее к груди.
         - Послушайте, Ваше Императорское величество!.. Слышите как бешено стучит сердце?!. Вот так оно стучало тогда! Но сейчас оно готово выскочить из груди… - Сучковатому всегда удавался флирт. И в сей раз Екатерина с легким удивлением наблюдала, как незатейливо пропутешествовала ее рука. Как была накрыта большой и теплой мужской ладонью.
           «Ого! Это уже что — атака?!»
          Сучковатый уже бы и развил бурную деятельность, да мешали фрейлины!
        «Куда бы вас сплавить?! Не при вас же я буду долг исполнять?!.»
        Протасова сообразила, что им с Шаргородской пора бы удалиться и создать долгожданный интим, и решительно глазами указала наставнице на выход. Но та отвернулась демонстративно и допила содержимое бокала.
       - Ах, мадам, кажется, ликер закончился, пойдемте принесем еще, - решительно поднялась Протасова, вынуждая Шаргородскую подняться, - Я могла бы и сама сходить, но мне не дадут, так составлю вам компанию!
          - И правда, бокалы все пусты, - наивно произнесла Екатерина, не подумав, как могут истолковать ее слова. Выпитое грело, делало тело легким, куда-то улетучилась усталость. Было весело и обстановка настраивала на легкомысленность и отдых. Не могла она в сей момент думать о серьезном и серьезно. Никакие умные мысли в голове не витали.
      Дамы пошли к двери, а Сучковатый немедленно воспользовался отсутствием внимательных глаз на затылке. Он резко придвинулся к Екатерине и умело обнял ее за талию, не понимая почему она напряглась и изогнулась, пытаясь отстраниться.
         - Вы заходите далеко, Александр Александрович! - тихо, но строго проговорила Екатерина. Ей вдруг резко расхотелось принимать участие в задумке гостя. Она несколько иначе представляла каким должен был быть легкий и ни к чему не обязывающий флирт. Ничто другое ее не интересовало.
        - Я обожаю вас, Ваше Императорское величество! - Сучковатый предпринял новую попытку прижать государыню к груди, справедливо полагая, что это сопротивление и слова всего лишь игра! Протасова же уверяла в глубокой заинтересованности им! А где она, эта глубина-то?!
           - Это не повод ломать мне кости! Отпустите меня.
           - Я не смею…
           «Что за ***?!»
        - Очень даже смеете, - рассмеялась Екатерина, пытаясь перевести все в шутку. Но получила совсем не то, что ожидала — кавалер изловчился и новый натиск удался.  Он смог ее поцеловать. Неожиданно. Быстро. Умело. Вложив страсть и нежность, которая на мгновение обезоружила Екатерину. Она так долго была лишена этого… Что позволила, даже слабо, не хотя ответила, но потом спохватилась и ловко высвободилась.
          «Господи, что я позволяю делать! Это же ужасно! По-зо-ри-ще… На диванчике… Сейчас войдут дамы!» - забилась испуганно трезвая мысль, заставив Екатерину отойти к двери в спальню.
- Давайте закончим на этом, остановитесь, Александр Александрович! Прошу вас. Достаточно. Спокойной ночи! - и Екатерина вошла к себе, плотно закрыв двери.
            Сучковатый выдохнул  и встал.
            «Что теперь я должен делать?! Как понять?! Была бы дверь открыта — приглашает. Дверь закрыла. Я не нравлюсь? Но Аннушка сказала нравлюсь! Но не могу же я уйти… А войти? Черт, черт, черт!!!» - заметался, наматывая круги вокруг стола мужчина, изредка бросая взгляды на дверь в спальню императрицы. Желание толкало нарушить приличия, а разум требовал уйти. И он подчинился разуму — не простая женщина находилась за дверью, можно и головы лишиться!
          В маленькой прихожей он наткнулся на замершую Протасову. Она сразу преградила ему путь к выходу.
      - Ты обманула меня, Анна, - прошептал Сучковатый, делая попытку протиснуться мимо нее.
       - Болван! Возвращайся немедленно! - прошипела в ответ фрейлина.
          - Чтобы головы лишиться?! Пропусти!
        - Дурачина! А как она должна еще вести?! Ддала же поцеловать себя, я видела и слышала все! Иди и действуй дальше! Я же не боюсь! Быстро снимай сапоги и мундир!
       - Что-о-о?!
        - То! Иди и действуй! Либо пан, либо пропал. А так есть шанс понравиться! Раздевайся говорю!
         «А может она права? Не пойду, а вдруг она меня ждет? Накажет поутру. Пойду — тоже могут наказать. Так будет хоть за что!» - и Сучковатый быстро сбросил мундир, легко стянул правый сапог, а с левым замешкался. Он прислонился к стене и уже со злостью потянул его, когда вскрикнула Анна и раздался шум.
         Гвардеец отпустил сапог, распрямился чтобы разобраться в полумраке — горела всего одна свеча, и тут же получил удар в челюсть, который свалил его с ног.
          «Что за ***?! Куда я влип?!!» - лежа, он повернул голову и обомлел, наблюдая мельтешение ножек Протасовой в белоснежных чулках.
       Загораживая  проем, подняв Протасову, а затем прижав к стене и схватив ее за горло, стоял граф Орлов. Зверское выражение лица ничего хорошего не обещало, и Сучковатый юрко отполз, нашарив сапог и мундир. Оставалось только подняться и сбежать. Да, трусливо. Но предполагаемый гнев императрицы ничто с разъяренным и в гневе фаворитом. Анна его племянница, уж как-нибудь по-родственному разберутся. А ему бы выбраться без потерь.
          - Ты что устроила, курица безмозглая, а? - тихо, ласково спросил Орлов у Протасовой.
            - Мы отдыхали. Государыня пожелала… - просипела фрейлина.
         - Ясно! - и повернувшись уже к Сучковатому, Орлов усмехнулся, - Слышь, претендент, быстро уматывай отсюда, пока я тебе кости не переломал! Скажешь кому о сегодняшнем — прибью. Быстро! Пошел вон!
        Уговаривать невезучего кавалера не пришлось — исполнилась его заветная мечта. Сучковатый пулей рванул к двери, на пороге получил ускорение. Это граф расщедрился на пинок.
- Теперь правду говори! - тряхнул племянницу Орлов, сбрасывая свою шляпу, - Заговор против благодетелей решила устроить?
- Никакой не заговор, с чего вы взяли, дядюшка?! Вы мне шею сейчас сломаете!
- Да, как курице сверну, раз головы на плечах не имеешь! Говори!
         - Он понравился государыне. Вот и все. Мне нечего больше сказать!
- Тогда тоже вон пошла! И… не попадайся мне на глаза!
          Протасова облегченно вздохнула, едва дядя отпустил ее шею и гордо вышла, задаваясь вопросом: где теперь найти и успокоить Сучковатого.
         Орлов тоже перевел дух и прошел в комнату, осмотрел стол, сел в кресло и задумался. Он хорошо знал племянницу и отсутствие некоторых принципов. Поверить, что его Катя решила завести любовника, как не крутил, но не мог. И не мог удержаться, чтобы не войти в спальню к любимой женщине. Зачем? Его гнала ревность и любовь. Если кому-то не обязательно ждать окончания траура, то и он не будет.
            Скинул сапоги. Подхватил чей-то бокал, залпом выпил для храбрости и вошел в спальню.
               Екатерина спала. Орлов присел на край кровати, нежно провел рукой по ее щеке. Женщина потянулась и сонно забормотала. Ему удалось расслышать:
         - Это … ты… Я так скучала…
         - Да, это я, любовь моя, Катенька...
***
         Шаргородская проснулась от легкого шума за стеной и распахнула глаза от раздавшегося следом вопля государыни:
        - Да как вы посмели, Григорий Григорьевич?!. Пошли вон!.. Негодяй!
        - Катя! Не кричи, ты всех разбудишь! Ты сама меня позвала! - послышался голос Орлова, что обрадовало и успокоило Шаргородскую.
       - Я звала?! Вон! Немедленно! И на глаза мне не появляться! Убирайся!..
          Двери распахнулись и из спальни вылетел Орлов, отряхиваясь от перьев, сбрасывая с плеча тянущееся покрывало. А вслед ему летела ваза.