Подготовку к собранию крупных землевладельцев Екатерина считала наиглавнейшим мероприятием среди всех начатых дел. Суета и беготня слуг в Зимнем увеличивалась, по мере приближения назначенного дня. Камер-цалмейстер руководил нанятыми людьми, которые натирали мебель и зеркала, сдували обнаруженную пылинку и исправляли малейший дефект на ткани или дереве. Людей, занятых в приготовлении к собранию было много, порою в дворцовых коридорах возникали столпотворения.
Анна Карловна первая запротестовала и потребовала увеличить охрану государыне и наследнику. Екатерина махнула рукой – пусть делают, как знают. У нее голова болела от дум, как лучше представить проект о картошке и убедить приглашенных принять ее предложение. Олсуфьев сбился с ног в поисках необходимых статистических данных, которые постоянно требовала императрица.
Ломоносов, Ганнибал и Болотов прислали тексты со своими речами, и Екатерина внимательно их изучала, кропотливо вчитываясь в так нелюбимые завитушки, и переосмысливая витиевато построенные фразы.
И тут, совсем некстати, появилась Анна Карловна, с огорченным видом:
- Екатерина Алексеевна, я говорила вам, что считаю данное собрание не ко времени. Так вот. Помнится, я разговаривала с дамами об этой самой картошке по вашему поручению, чем весьма их заинтересовала.
- Помню.
- И что же, все это делалось зря?
- Не понимаю.
- Отцы семейства послушают, покушают, а дамы нет?
- Хм… Ох как некрасиво получается, - растерялась Екатерина.
- Вот-вот, вы, ваше величество, исключаете такую силу! Напрасно! Иная жена будет мужа клевать, пока своего не добьется, а вы лишаете себя такой поддержки!
- Анна Карловна, что же делать? Приглашения уже разосланы? – Екатерина расстроилась, в суматохе она совсем позабыла свой начальный план.
- Господин Олсуфьев собирался это сделать сегодня, но… Мы решили сначала уточнить у вас, мало ли какие изменения могут возникнуть в последнюю минуту.
Екатерина облегченно выдохнула воздух.
- Благодарю вас, вы – моя спасительница! Конечно же, пусть господа прибудут с семьями и девицами на выданье! Но чем будут заниматься дамы, и где им взять кавалеров? – сникла Екатерина.
- Пусть голова болит не у вас, ваше величество! А вот где взять столько земляных яблок, чтобы каждый мог попробовать? Ведь конфуза не должно произойти!
- Пусть господин Олсуфьев отправит человека к господам Ломоносову и Ганнибалу, надеюсь, они смогут выделить для нашей затеи картошку!
- Тогда собрание нужно перенести! Аккурат к первому числу получается. Все равно нужно давать бал в честь праздника, так что даже экономия!
- Надеюсь, господа нам помогут.
- Это одно из решений, но ее все равно может не хватить. Я могу предложить не раскладывать на блюде и накладывать каждому гостю, а разложить ее красиво в порционной тарелке, с кусочками различных гарниров?
- Анна Карловна, вы – чудо! – рассмеялась довольно Екатерина.
- И мое предложение еще имеет дополнительный смысл, ваше величество! Вашим гостям преподнесут это блюдо, как самый дорогой десерт, а что это значит? Это значит, что их потчуют не каким-то там земляным яблоком, а очень дорогим и редким продуктом!
Встреча Нового года прошла в спокойной, практически домашней обстановке. Екатерина волновалась предстоящим собранием, все время переспрашивала все ли готово, несколько раз просматривала речи и статистику. Спасть она отправилась пораньше – здоровый цвет лица и отсутствие темных кругов под глазами могли вызвать осуждение и совершенно не те разговоры. Впервые за столь долгое время она, на радость Шаргородской и Анне Карловне, ответственно отнеслась к выбору платья, драгоценностям и прически. За час до начала встречи Екатерина буквально искрилась и блестела от обилия драгоценностей, как и требовалось по этикету. Настроение было боевое, хоть Екатерина и немного трусила.
Встреча началась запланировано. Михайло Васильевич доходчиво рассказал о пользе нового овоща. Ответил на все вопросы. За ним выступили Ганнибал и Болотов, поделились опытом, рассказали о разных сортах и вкусовых качествах, приложив максимум усилий, чтобы убедить в простоте выращивания и невиданных урожаях. Их расспрашивали долго.
Екатерина ликовала, иногда, правда, сердце уходило в пятки, или ухало где-то в районе горла, но она держалась. Настало время сказать и ей. Она поздравила всех присутствующих с Новым годом, с наступающим Рождеством и сообщила, что разведение картофеля субсидирует государство, которое закупит семенной картофель в необходимых размерах. Что вопрос этот важен, так как необходимо исключить голод, который периодически происходит повсеместно и наносит огромный ущерб. Рассказала о готовящихся экспедициях, предложила поучаствовать в их снаряжении. Поделилась и пригласила принять участие в планируемой закладке рудников и пообещала выделить процент от добычи в соотношении вложенных средств. Здесь Екатерина предложила снова выступить Ломоносова и рассказать о данных геологоразведки по залежам на Колыме.
Сначала Екатерина заметила несколько человек, которые перестали смотреть на нее, опустив глаза, потом еще и еще. Она замолчала, предложила задавать вопросы, но в зале была тишина, лишь изредка некоторые покашливали скромно в кулак. Дворяне сидели и переглядывались. Судя по всему, они поняли – государству нужны деньги и им предлагают расстаться со своими кровными.
А она смотрела на них и не понимала, что происходит и натянуто улыбалась.
«Почему они молчат?! Ведь столько предложений им для вложений капитала, который просто так лежит! Столько возможностей для развития!»
- Благодарим, Ваше Императорское величество, но каждое дело нужно обдумать, да и заморский фрукт попробовать бы, - произнес кто-то из присутствующих.
- Капитал требуется немалый, все считать надобно…
- Прошу к столу, господа!
«Чего я паникую раньше времени?! Вот попробуют и скажут что-нибудь!» - успокаивала себя Екатерина.
Застолье было долгим, пробовали, вкушали, громко обменивались мнением о том или ином блюде и хвалили поваров. И больше ничего!
Завершал встречу бал, на котором Екатерина оставалась ровно столько, сколько требовал этикет и ни минутой больше. Перед уходом она подозвала Ганнибала и Болотова, которые вели оживленную беседу на другом конце стола, спросила об успехах.
- Не нужно им это, государыня, - грустно развел руками Болотов.
- Не хотят по своей воли, я же говорил, нужен жесткий указ – сажать всем! – оскорблено поджал губы Ганнибал.
- Благодарю вас, господа, я надеюсь, что они подумают и хоть кто-то да озаботится нашими предложениями. Попрошу вас сообщать о каждом, кто изъявит желание.
У выхода из залы Екатерина увидела отца Федора, не подойти – не могла, видеть его довольную улыбку тоже. Пересилила себя.
- Вот видите, Ваше Императорское величество, не нужно смущать наш православный народ. Обойдемся мы без земляных яблок! Господь всегда беспокоится о … - и отец Федор продолжил вещать, а Екатерина терпеливо слушала, все больше закипая от негодования. Она нервно постукивала веером по руке, и ей было безразлично, что этот жест непременно заметят все.
«Лучше бы вы не попадались мне на глаза, батюшка!»
- Пока я вижу, что люди, поставленные направлять свою паству на правильный путь, не делают ничего, чтобы облегчить жизнь страждущим!
- Матушка-государыня, все происходит по воле Божьей, - поклонился отец Федор, пряча довольную улыбку в бороду.
- В этом вопросе я с вами согласна! - Екатерина смиренно опустила голову, нацепив улыбку, которую можно было назвать иезуитской. И отправилась неспешно к себе. Едва она достигла своих покоев, велела немедленно позвать Олсуфьева. А пока резкими движениями срывала с себя украшения и попросила подать домашнее платье.
- Господи, Спаси и Сохрани, да что ж случилось-то, матушка?! – всплеснула руками Шаргородская, едва успевая поднимать драгоценности и предметы туалета.
- Все происходит по воле Бога… - Екатерина повторила эту фразу несчетное число раз, пока пришел Олсуфьев. Очевидно, он бежал - ему понадобилось время, чтобы отдышаться и вытереть пот кружевным платочком.
Екатерина дождалась пока статс-секретарь придет в себя и, четко выговаривая слова, произнесла:
- Немедленно подайте мне документы, что писались при Елизавете Петровне и Петре Федоровиче об изъятии церковных земель.
Олсуфьев поклонился и умчался в императорскую канцелярию.
«Я вам покажу, как ставить мне палки в колеса!»
«Все происходит по воле Бога! Только знать бы ее…»
Олсуфьев вернулся быстро, подал папку и замер в ожидании. Екатерина еще не читала этих документов, не было случая, а потому погрузилась в изучение. Суть документа, так называемого Манифеста, который никто из предшественников так и не подписал, сводилась к следующим пунктам, некоторые особенно порадовали ее:
Все имения Святейшего Синода, а также монастырей, приходов и епархиальных кафедр передаются государственной Коллегии экономии.
Крестьяне, проживающие в указанных имениях, перепоручаются в ведение Коллегии экономии, и в дальнейшем именуются «экономическими крестьянами».
«Замечательно! Просто лучше и нельзя пожелать: вот тебе, Катя, земля свободная и работники на ней. Даже придумывать нет нужды. Никого уговаривать и унижаться. Разбиваться лбом, стуча в двери землевладельцев. Подписывай и верши свое чудо! Накорми Россию. Докажи всем, что ты права… Все происходит по воле Бога! И только так! »
Вместо барщины и оброков экономические крестьяне обязаны платить один рубль пятьдесят копеек подушного оклада, который будет поступать в государственную казну непосредственно через Коллегию экономии.
«Вот тебе средства, Катя, для развития, твои, государственные деньги! Сам Бог посылает, и не иначе»
- Адам Васильевич, сколько крестьян отходит вместе с землями, у вас есть эти данные?
- Разумеется, Ваше Императорское величество, по донесению Святейшего Синода от прошлого года… вот здесь цифры… почти семьсот семьдесят тысяч крепостных душ только мужского пола.
- Почти миллион…Уменьшите подушной оклад до одного рубля. А то дом можно купить за десять рублей, а с крестьян мы возьмем полтора рубля - как бы и эта сумма не была великой. Эти крестьяне должны во всем жить лучше. И еще, измените «экономические крестьяне» на государственные крестьяне. Сколько всего монастырей по России?
- Девятьсот пятьдесят три, государыня, а монашествующих одиннадцать тысяч.
- Лихо! Запишите на завтра же распоряжение для Синода, после издания Манифеста существенно сократить численность монастырей. Я считаю, что владение такими ресурсами не соответствует назначению монашеских обителей и нарушает важнейший принцип обета нестяжания. Внесите исправление в Манифест и завтра же подайте мне на подпись. А так же известите Синод о немедленном начале процесса. Пусть подготовят в ближайшие дни списки закрываемых обителей и обоснуют эти решения. Монастырские помещения, которые будут закрыты, осмотреть на возможность размещения в них госпиталей и школ, технических училищ и приютов для инвалидов, что не могут содержать родные. Господам Ганнибалу и Болотову написать письма – мне будут нужны люди, которые знают, как выращивать картофель, я прошу господ подготовить таких из своего окружения, срок до весны. У вас же есть цифры, сколько земель отойдет в казну?
На Олсуфьева было жалко глянуть, он кивнул и полез смотреть в бумаге, чтобы назвать цифры.
- Не озвучивайте. Отправьте их, чтобы господа могли посчитать, сколько необходимо купить семенного картофеля, если засеять четверть из новых земель и сообщить нам приблизительную цену. Та-а-ак, что еще? Спросить господ Ганнибала и Болотова, кто из них сможет отправиться для закупки в Европу. Деньги нужно будет выделить. Поедут за государственный счет. Пожалуй, все. Вы свободны!
- Прошу прощения, но необходимо конкретизировать, нет ли у вас пожелания, сколько конкретно нужно закрыть монастырей?
- Я так думаю, что половину, не меньше.
Екатерина подошла к окну – гости начали разъезжаться, было шумно, отовсюду звучал смех. Ей так хотелось забыться, прекратить думать и принимать решения, она устала бороться, спорить, вникать, находить выход, за все отвечать.
« Мне надоело!» - не кричало, а бунтовало все внутри. Ей хотелось что-нибудь разбить – вдруг полегчает, но не могла себе позволить.
«Тоже мне – железная леди! Да какая я железная?! Я простая женщина, мне нафик не нужны эти хлопоты и заговоры! Как же я боюсь…»
Екатерина легла на кровать и укуталась, обняла подушку и тихо заплакала. Она прекрасно понимала, чем может обернуться Манифест, который подпишет завтра.
«Я не хочу воевать с церковью! Но мне не оставили выбора. Все происходит по воле Бога, так ведь сказал отец Федор? Вот и посмотрим. Кого Бог поддержит! Я уверена в своей правоте. Я не могу даже мысли допустить о голоде! Помещики о себе позаботятся. А крестьянам есть гнилую кору?! Не будет такого. Что мне грозит? Бунт? Анафема? Тяжело, но пережить нужно только первый год, пока государственные крестьяне не увидят своей выгоды. А там слух пойдет… Монахам предложено будет обучиться на санитаров при госпиталях. Если кто грамотен, то и для школ польза будет. Да, Катя, влипла ты знатно. Но нарыв нужно вскрыть вовремя, чтобы гной весь организм не заразил. Достаточно темноты и убожества. Господи, да где же взять столько людей, чтобы все задуманное заработало?!»
Утро настало очень уж быстро, видимо, сказалась нервотрепка. Только легла на подушку и закрыла глаза, как уже и рассвет, и проспала.
Олсуфьев приходил всегда рано, едва Екатерина успела одеться и позавтракать, как он уже стучал в дверь.
- Манифест на подпись?
- Да, Ваше Императорское величество, - статс-секретарь с поклоном передал ей откорректированный документ. Прочтя его несколько раз, Екатерина поставила подпись.
- Скажите, Адам Васильевич, почему императрица Елизавета Петровна и мой покойный супруг не подписали его?
Олсуфьев вспыхнул, но отвечать не спешил. Екатерина ждала. Статс-секретарь кашлянул смущенно.
- Вы считаете, я совершаю ошибку?
- Могу ли я, Ваше Императорское величество, обсуждать ваши решения. Не смею.
- Адам Васильевич, вы – разумный человек, все ваши слова всегда взвешены и правдивы. Я хочу знать ваше мнение.
- Боязно за вас, государыня. Но средств взять для всех ваших начинаний нет. Петру Великому тоже было тяжело и рисково государство строить. А у вас наследник Павел Петрович еще ребенок, ему еще только девятый год пошел. Если вы не начнете преобразований, какое государство оставите ему? А знать, что будет, после этого Манифеста никто не может. Мне нечего добавить, Ваше Императорское величество.
- Вам боязно? Мне тоже. Могу лишь себя оправдать, но не получается. А другого пути не нахожу.
- Отложить документ? – поинтересовался Олсуфьев, видя нерешительность Екатерины.
- Нет. Отправляйте. Чем раньше начнем, тем меньше нервов потратим в ожидании. На все воля Божья, как сказал отец Федор.
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
