ОГРОМНОЕ СПАСИБО, Ника!

   «Не буду себя тешить надеждами, но почему моя идея с картошкой провалилась? Что я сделала не так? Неужели нужно отложить встречу с купцами – ее ждет такой же результат, если я не найду причину… И все же, почему?» - Екатерина машинально перебирала бумаги и никак не могла сосредоточиться. Потом она поняла, что пока не найдет ответа, покоя не получит. Быстрым, насколько позволяло перо, росчерком она написала в середине листа:
                                     П О Ч Е М У ?

Затем вписала с левого боку все, коротко, что предлагалось дворянам, в противовес с правой стороны – что требовалось от них. Строчка оказалась  одна. Золото. Внизу она собралась написать, что дворяне бы получили в итоге. На этот вопрос требовалось ответить честно, но получалось... Взять, если снаряжение экспедиции – где гарантии, что они доберутся и будут успешны? Что рудники дадут большой объем и затраты окупятся? Через какое время? А Аляска… Вообще – сказка про белого бычка – несказанно далека, неизведанна, рядом вот-вот разразится война между колониями Англии и Франции. И кому такое счастье надо?!
      «Что ж, Катя, все это надо только тебе, так получается, и, пока ты не найдешь, что нужно им, не морочь голову и не позорься!»
       В кабинет, предварительно стукнув кулаком по двери, вошел Григорий Орлов.
       - Доброго утра, Екатерина Алексеевна! Переживаете вчерашнее фиаско? – граф спокойно налил себе бокал вина, на мгновение задумался, наполнил еще один бокал, - Прошу!
          Екатерина взяла, покрутила ножку, пригубила, но так ничего не ответила утреннему гостю. Хотя очень хотелось в него запустить чем-нибудь. Но, за правду же не бьют?
        - Почему же фиаско, граф? Всем нужно подумать, посчитать…
       - И оставить золото в кубышке, там оно сохраннее будет, - граф осушил бокал до дна и встал, чтобы налить еще.
        - Если вы так считаете, то почему сами вложились в экспедицию?! Или вы шутили?
       - Эх, Катенька, недавно я положил свою жизнь, жизнь братьев, чтобы получить то, о чем желать не смел. Вклад в экспедицию – ничто после этого.
       - Вы рисковый человек, Григорий Григорьевич!
       - Мой риск себя не оправдал, Екатерина Алексеевна. 
       - Вы сожалеете?
       - Нет, отчего же. Это ведь как в картах: повезет – не повезет. Не та карта мне выпала. Значит такова моя судьба.
       - Простите, но я собиралась к Павлу Петровичу, - Екатерина подхватила юбки и вышла, оставив графа мечтать о несбывшемся.
       У наследника все было в полном порядке, он усердно строчил ответы на вопросы, которые ему задал наставник.   Это позволило продолжить начатый разговор  о безопасности.
        - Напомню вам наш прошлый разговор,  Василий Иванович, мне бы хотелось его продолжить.
        - Я подготовил свои предложения, Ваше Императорское величество, - Суворов прошел к своему столу за бумагами.
        Екатерина повернулась к наследнику и с улыбкой наблюдала, за его раздумьями над вопросами. Из пяти Павел Федорович ответил только на два: первый и последний. Кончик пера, которым он писал, был потрепан – очевидно, в задумчивости ученик его грыз.
       - Ваше Императорское Величество, пожалуйста, закройте меня… - услышала она шепот и с удивлением, но выполнила просьбу ребенка. 
         «Павел Петрович решил списать – урок не выучен. Забавно!» - Екатерина прикрыла наследника юбками, а на память ей пришел случай, когда она сама поступала в медицинское училище. Очень боялась и переживала. Перед одним экзаменом в аудиторию ворвался шумный абитуриент, который через раз посещал подготовительные курсы, он с озабоченным видом начал приставать к приятельствующим с ним компаниям, повторяя одну и ту же фразу: - Ребята, бабки есть! Скажете же, черти, кому мне их дать, чтобы поступить?!
        «Он очень хотел поступить… Но не хотел зубрить. Он стремился осуществить свое желание, но не имел выхода, чтобы всунуть взятку… Катя! Это оно! Твое решение!» - картинка из памяти и мысли, что витали, сложилась так внезапно и неожиданно. Екатерина вздрогнула. Она поймала суть. Оглянулась на наследника, вспомнила слова графа. Но решение не пришло, вот так сразу сформированное. Нужно было думать, произошедшее лишь подсказка к решению. Ключ.
        - Благодарю вас, Василий Иванович, я внимательно все прочту, и мы потом обсудим! – Екатерина почти бежала к себе, боясь упустить отрывочные мысли.
        Сев за стол, она скомкала листок с «Почему?», на новом написала: Орлов, наследник, экспедиция, кому дать, и погрузилась в раздумья, тщательно вспоминая каждое слово, что пришло ей на ум, фразы.  Но чуда не происходило. Она злилась и психовала. Потом успокоилась, стала чертить стрелочки, четко произнося все, что помнила.
        «Человеку нужно дать возможность реализовать мечту. И он готов  заплатить! И будет благодарен. Наследник, наследники – продолжатели дела своих отцов, но без дворянского титула им закрыты многие двери. Есть капитал, родители дают взятки, но чаще всего их обманывают чиновники, и мечты так и не сбываются. А деньги оседают в карманах стяжателей. Если желающие вместо взяток будут платить в казну за место для обучения своего отпрыска, и тот будет получать лучшее образование… Если для статуса или брака человеку нужен титул… Привет вам, родовые спесивые дворяне! Пусть они выкупают его! Нет, не так, пусть вкладывают в мечту, которая тут же осуществится – я подписываю бумагу - грамоту, и проситель в ту же минуту становится дворянином... Ему нечем рисковать и ждать! И будет использовано мое право императрицы, даровать звания, титулы – вон, после переворота, аж рука устала подписывать грамоты! А мои затраты? Я дарю мечту, получаю золото в казну, а трачу только лишь на бумагу и чернила… Как это называется? Вексель? Нет, я же никому ничего не буду должна. Расчет на месте! Это будет называться инвестиция!»  - Екатерина устало откинулась на спинку кресла. Закрыла глаза и перевела дух. Спокойно посидела, обдумывая различные палки в колеса, но они самостоятельно выпадали – гарантом исполнения была она – императрица!
      Вот только как разобраться со всеми этими дворянами? Родовыми, потомственными, личными – голова взорвется!
      «Не нужно нервничать, все классы и титулы должен знать Олсуфьев! Пусть мне предоставит всю информацию. Кстати, нужно еще четкое определение, чем одни отличаются от других, какие привилегии получают! Все это необходимо проработать в ближайшие дни, правда выпадают праздники… Но к концу января все должно быть готово и Манифест написан! Еще мне нужен Шлаттер, немедленно!»
        Она попросила Шаргородскую послать за Шлаттером, а когда он прибудет, пригласить Олсуфьева. Ждать пришлось достаточно долго, но в голове Екатерины все улеглось «по полочкам».
        Шлаттер и Олсуфьев вошли вместе. Оба оказались чрезвычайно бледны.
        - Адам Васильевич, мне нужен список какие у нас имеются дворяне и их привилегии. Для начала. Если можно сейчас. Манифест, что я утром подписала, направлен по всем инстанциям для исполнения?
       - Д-да, Ваше Императорское величество, - Олсуфьев еще больше  побледнел, медленно повернулся к двери и вышел.
       Екатерине стало его жалко – подумал, что государыня решила и с дворянами расправится. Она улыбнулась, немного грустно и стала ждать статс-секретаря. Шлаттер пока тоже предпочитал молчать, его волнение выдавали руки, которые он не знал чем занять.
       Олсуфьев вернулся быстро. Положил листы перед Екатериной.
       - Потомственные дворяне, так называемые столбовые, потомки княжеских родов – не подходят… Адам Васильевич, не нервничайте, никого казнить или отправлять в тюрьму, ссылку я не собираюсь. Пусть живут и здравствуют.
       - Благодарствуйте, матушка-государыня, - выдавил из себя Олсуфьев, с трудом усмиряя внутреннюю дрожь.
       - Следующие, титулованное дворянство — князья, графы, бароны; затем потомственное дворянство по собственным заслугам, и личное дворянство — дворянство, полученное за личные заслуги. Вот с этими мы и поработаем. Теперь привилегии: право владения имениями – никто не отбирает, владейте! Свобода от обязательной службы – это Петр Федорович распорядился… О! Вот замечательная привилегия - право поступления на государственную службу и на получение образования в привилегированных учебных заведениях – то, что мне нужно! Право поступления на военную службу сразу в чине офицера… Адам Васильевич, а простой воин…
        - Вас интересуют простолюдины?
        - Именно!
        - Простолюдин должен дослужиться до офицерского чина и иметь личное дворянство за долгую службу Отечеству. Ведь простолюдин относится к податному сословию, и не имеет права на учебу.
         - Понятно. И сколько длится эта долгая служба?
         - Пожизненно, государыня… Чтобы получить младший офицерский чин нужно лет пятнадцать двадцать.
          - Это ужасно. Здесь написано, что личные дворяне не могут передать … его своим наследникам?
          - Все верно, Ваше Императорское величество.
          - Ужаснее не придумаешь, прямо иезуитские правила!
          - Но простолюдины являются податным сословием, платящим налог в государственную казну. Изменить положение, значит не досчитаться денег.         
          - А сколько у нас податных граждан?
          - По данным ревизских сказок от тысяча семьсот шестьдесят первого года двадцать два миллиона двести тысяч человек, Ваше Императорское величество.
           - Получается, мы перекрываем дорогу всем, кто стремится вверх, кто, получив образование, мог бы приносить значительную пользу нашему Отечеству?
          Олсуфьев кашлянул в смущении, а Шлаттер что-то быстро стал считать на листочке.
           - Иван Андреевич, кто мне может сказать, назвать сумму государственного бюджета? Сколько мы получаем в государственную казну? Это же так важно! Нельзя ничего распланировать… Я все время слышу – казна не выдержит! Кто отвечает за финансы государства, и почему я не только его не вижу, но и не знаю?! Естественно вашей вины нет в этом, но помогите же мне разобраться!
        - Я… рискну сообщить, что такого человека нет, Ваше Императорское величество.
        - Как?.. А вы?
        - У меня более скромная, по ответственности, должность.
        - О, Господи… - только и смогла произнести Екатерина, у которой в голове не укладывалось положение дел, - Что же делать, господа?
       - Смею пояснить, - осторожно начал Шлаттер, - Не было столько больших замыслов, не было и нужды в человеке, кто бы  возглавил… Прошу простить меня за смелые речи, Ваше Императорское величество.
        - Дорогой Иван Андреевич, вам ли извиняться! Или вам, Адам Васильевич! Я не хочу разбираться, почему и как. Это не нужно. Нужно понять, кто может взять на себя сию должность, вы же понимаете, что здесь напрямую будут играть роль личные качества избранника.
         - Вот так просто и нет у меня кандидатуры… Нужно думать, государыня, - пожал плечами Олсуфьев, - Нужен, как я полагаю человек строгий, твердый и честный, неподкупный и верный вам.
         - Мне нужен такой человек, нам нужен, господа. Думайте. А теперь перейдем к новому моему решению. Адам Васильевич, вам нужно будет все правильно сформулировать на основе моих слов. Постараюсь говорить медленно, так что присаживайтесь и записывайте.
         Екатерина объяснила все, о чем думала. Она внимательно наблюдала за реакцией помощников. Они то бледнели, то одновременно вытирали пот, то тяжело вздыхали и качали головой. Но не высказывались. Олсуфьев лишь делал какие-то пометки в надиктованном тексте, а Шлаттер рисовал какие-то значки и буковки.
        «Значит, есть некоторые сомнения, раз отмечают сказанное»
        - Я понимаю, что, возможно, нужно все это доработать, ясна ли вам суть новой реформы получения дворянства? Получения возможности учить детей всем сословиям?
       - Ох, матушка-государыня… - дрожащим голосом произнес Олсуфьев.
       - Я – не законник, но ваше право награждать и жаловать  не нарушает законов,  Ваше Императорское величество. И это только на мой непросвещенный взгляд, заметьте, - оживился Шдаттер, - Многое не понятно, в частности, как это будет действовать? По какой схеме?
       - По самой простой, Андрей Иванович! Мною будет выделен день, когда я стану выслушивать желающих исполнить свою мечту и за это заплатить. Подающий прошение должен знать точную сумму, во сколько она оценивается. Значит, необходимо просчитать для всех сословий податный налог приблизительно на тридцать лет, которого государственная казна может лишиться. Именно такую сумму или лучше… немного, но меньше, пусть будет за двадцать лет. Этот вопрос нужно все же обдумать.
       - А как же профит? Где выгода? Если дело касается податного человека? Потеря в налогах.
       - Я думаю, что за некоторых, я надеюсь на это, еще государство будет оплачивать его учебу. Но это не сейчас.
       - А когда? Вот у меня есть один такой. Просто фонтан идей, уникальный человек! Иван Ползунов,  Ваше Императорское величество, кладезь, просто кладезь!
       - Замечательно, а сколько еще таких, как он будет? Если даже сто человек, пусть даже десять…
      - Прошу прощения, давайте вернемся к схеме,  Ваше Императорское величество? То есть, вы, самолично, будете принимать желающих и подписывать грамоту? А так же получать деньги за ее уплату? – задал вопрос Олсуфьев, прервав мечты собеседников, - Это не безопасно! Это неудобно! Нужен тогда казначей, статс-секретарь, что заполняет документ, еще бы пару-тройку человек от армии, от …
       - А я не откажусь от помощников, тут вы правы, Адам Васильевич.
      И тут раздался громкий смех Шлаттера. Он смеялся громко и заразительно, на глазах его выступили слезы, но он утирал их пальцем, не замечая платочка на столе.
          Екатерина и Олсуфьев недоуменно переглянулись, вынужденно прекратив разговор, в ожидании, когда Шлаттер успокоится.
         - Ваше Императорское величество, Адам Васильевич, прошу прощения за неожиданный смех, который вам непонятен. Но мне вдруг открылась другая, не денежная сторона нашего вопроса. Я… восхищен вашей прозорливостью и гениальностью, Ваше Императорское величество! Позвольте,  поясню, если все получится, как вы говорите, то вы окажетесь  единственным монархом в истории человечества, который бескровно ликвидировал коррупцию и мздоимство в своем государстве! – Шлаттер весело улыбался наблюдая за реакцией Екатерины и Олсуфьева.
         Первым ответил Олсуфьев, который быстро все понял и тоже с восхищением посмотрел на императрицу. Екатерина же, увлеченная добычей денег с недоверием посмотрела на обоих, до конца не понимая сказанного.
       - Иван Андреевич, а ведь вы правы! Абсолютно правы! Никто не понесет взятку чиновнику, чтобы тот продвинул или решил его дело, зная, что по закону тот и не сможет его решить! – оживился Олсуфьев, - Каждый будет нести злато-серебро в государственную казну, зная, что… О, Господи! Это так великолепно, что мне становится страшно…
       - Я правильно поняла, что новое положение имеет еще и положительные черты? – наконец-то Екатерина что-то стала понимать.
       - Ваше Императорское величество, только ради этого стоит издать ваш Манифест, я с вами, - встал и склонил голову Шлаттер. Олсуфье тоже поклонился:
       - Я тоже с вами, во всем, Ваше Императорское величество!

Отредактировано Margohechka (09-01-2021 17:22:51)

Перечитала написанное, все прогрессорство, которого еще в матчасти не счесть))), на бедную голову автора, начинает, честно говоря раздражать и навивать тоску - не хочу переводить роман в жанр производственных деяний императрицы или углубляться в любовный. Любовь-то будет, но она не главная в романе - Катя Веточкина полная противоположность Е2 в РИ в данном вопросе... И экспозиция еще не вся выложена, но опять столкнулась с тем, что героиня-то не сильно и свободна в собственных маневрах, или это только мне так кажется?Или это закономерность?
Нужна помощь зала))