ЭПИЛОГ

Утро выдалось  серым, пасмурным - будто и не было накануне солнечного дня и ясного, морозного вечера, какими нет-нет, да и радует москвичей февраль. Ночные минус пять к утру сменились устойчивым нулём, что в сочетании с песчано-солевой смесью, бессмысленно и беспощадно разбрасываемой столичными дворниками, превратили тротуары и мостовые в сущее болото.  Воздух напитался сыростью, капельками оседавшей на стекле и полированном металле – казалось, природа решила разделить печаль с теми, собрался около полудня возле Центрального Дворца пионеров и школьников, что стоит с 1962-го года  на Ленинских горах.
Ирония судьбы, подумалось мне – в один и тот же год состоялось Вторжение, и было построено здание, в стенах которого обучались те, кто покончил с планами Пришельцев. В том числе и тот, ради которого мы собрались здесь в этот пасмурный, промозглый зимний день.
В том, другом варианте событий Сашка Казаков ушёл за год до своего пятидесятилетия, не сделав и сотой части того, о чём мечтал когда-то  в этих стенах. Сердце не выдержало горьких разочарований, одиночества, безнадёги, от которых не спасал алкоголь, а всё более редкие встречи с немногими оставшимися ещё друзьями заканчивались, как правило, ссорами и глубокой депрессией. Сам не знаю почему, н я всеми силами скрывал это от альтер эго во время нашего «совместного проживания». И правильно делал, как выяснилось - не поступи я так, ещё неизвестно, пригласил бы Женька его в свою «Кассиопею». Так что пусть уж остаётся в неведении -  как и все остальные. Не было этого, ясно? А раз не было, то и говорить не о чем…

Вон они, мои друзья – каждого я знаю не один десяток лет, хотя большинство об этом и не догадывается. Держатся тесной кучкой, вокруг Ленки Простевой. В аргентинскую экспедицию она  не попала, зато потом, в роли оперативника-оператора ДД наверстала упущенное. Рядом Лёшка-Триффид и Машка  - она утирает слёзы, да и у других глаза подозрительно красные…
С ними и Голубев, всего неделю, как выписавшийся из госпиталя Бурденко.  Врачи – лучшие, между прочим, в  Союзе специалисты по лучевой болезни! - головы сломали, гадая, как он сумел выкарабкаться, получив такую дозу. Спасибо «Линии девять» – беглый Десантник отрабатывает будущие преференции, но всё равно Димка ковыляет, как некогда Виктор, с тростью, да и волосы на голове только-только начали отрастать.
- Виктор прилететь не смог. – сообщил альтер эго. Я вздрогнул – и когда он успел подойти?  И не один: позади Серёга-Аст и девчонки,  Миладка и Катюшка – похорошевшие, повзрослевшие, одетые так, сошли со страницы модного журнала. Ну конечно, только из «Шереметьева», с нью-йоркского рейса… С ними Кармен, по-прежнему, в облике сухопарой американки.
– Виктор позавчера звонил, извинялся.  – продолжал Женька. - В Долине запускают международный исследовательский центр по изучению Пирамиды и заключённых в нём «Искр» - так вы их, кажется, называете?
- «Искры», «Мыслящие» - вопрос терминологии.  - я кивнул на кассиопейцев. - А вот ты почему не со своими?
- Мы им больше не нужны. -  вздохнул альтер эго.  – привыкли, понимаешь, обходиться, за эти полгода. Сейчас клубом руководит Простева, и она же в отсутствие Виктора, занимается отбором новых операторов ДД.
- Ну и как успехи? – заинтересованно спросила Миладка.  – Нам люди сейчас вот как нужны!
И она совершенно по-русски, ребром ладони по горлу показала - как именно.
- У многих проклёвываются способности. – сообщила Кармен. – Скоро отправляем их в Аргентину, к Виктору. Пусть набираются опыта.
- Точно. – подтвердила Миладка. – А я с ними поеду. Там интересная тема наклёвывается: Виктор, вроде бы, нашёл подход к основной загадке Пирамиды.
- К основной? – Аст удивился. – Это к какой? Как она «Мыслящих» через космос забрасывает?
- Тоже мне, загадка! – фыркнула Миладка. – Это как раз более-менее ясно, тоннель свёрнутого пространства, израильтяне с нашими специалистами скоро построят математическую модель. Нет, откуда на Земле взялась сама Пирамида – вот где настоящая тайна! Не прото-инки же её отгрохали!
- Вот как? – такого поворота Серёга явно не ожидал.  – И какие есть варианты?
- Виктор не говорил. Но намекал на нечто грандиозное. А хочешь – поехали с нами? С генералом я договорюсь, оформят командировку…
Я слушал их трёп (впрочем, почему трёп? Вполне себе деловые, профессиональные  разговоры…) и понимал, что никто из этих ребят – ни альтер эго, ни девчонки, ни даже кассиопейцы -  не думает сейчас о том, ради чего мы здесь собрались.  И это правильно – жизнь продолжается, что же до памяти – то куда мы, в конце концов, от неё денемся? И, главное - куда мы без неё денемся?

По толпе прошло движение. Заскрипела резина, едва слышно заурчали мощные движки – перед фасадом дворца, куда обычно не пускали машины, остановился кортеж. Чёрная «Волга», два правительственных лимузина за ними -  «Ситроен» и «Мерседес», тоже чёрные, с пёстрыми флажками на капотах.
Щеголеватый адъютант распахнул дверцу «ЗИЛа», и на брусчатку ступил Константин Петрович. Впервые я видел своего двоюродного деда в парадной генеральской форме, и с удовольствием отметил, что к трём звёздочкам на погонах прибавилась ещё одна. Генерал армии – ну конечно, председателю КГБ меньшее звание как бы и неприлично…
Из второго лимузина выбрался маршал Огарков, а из иномарок – высокий, худой, как щепка, военный в цилиндрическом, с широким козырьком, кепи, и штатский в неприметном тёмно-сером костюме. Внешность его намекала на ближневосточные корни.
- Французский военный атташе  и первый советник посла Израиля. – шёпотом сообщила Миладка.  - Мы с ним из Нью-Йорка летели  в одном самолёте. Посольство в Москве всего две недели, как открылось -  так его назначили сюда прямиком из секретариата ООН.
Я кивнул – да, мир меняется, и, похоже, необратимо. В моей истории посольство Израиля появилось в Москве только в девяностых.
…Впрочем, кого теперь интересует та история?..
Речей не было. Гости, в мундирах и без, выстроились широким полукругом перед левым крылом Дворца – тем самым, в котором располагается обсерватория и кабинеты кружков юных космонавтов и лётчиков. Почётный караул – шесть строгих солдат в парадной форме, с аксельбантами – вскинули СКСы. Французский атташе что-то сказал генералу, и тут махнул рукой офицеру, командующему почётным караулом. Тот подошёл, выслушал начальство, кивнул, расстегнул нарядную белую кобуру и достал пистолет. Француз принял оружие, пальцем отстранил офицера, порывавшегося что-то объяснить, встал рядом с левофланговым солдатом и передёрнул затвор «Макарова». Я заметил, как кто-то из сопровождающих дипломата воровато оглянувшись, щёлкнул «Никоном». Сенсационный снимок в «Ле Фигаро» обеспечен…
Салют ударил в низкое февральское небо – раз, другой, третий. Димка Голубев потянул за ткань, прикрывающую нечто, закреплённое на фасаде здания.
Чёрная, как открытый космос, мраморная плита без единой светлой прожилки. На мраморе -  тонкими серебряными линиями  профиль Сашки Казакова на фоне земного шара. Имя, фамилия, отчество, две даты через чёрточку -  «1964-1980».
И, ниже, помельче, надпись:
«Спасителю Человечества».
И, из динамиков, установленных на крыше Дворца, зазвучала песня, знакомая, наверное,  любому школьнику нашего с Сашкой поколения. 
«Ночь прошла, будто прошла боль,
Спит земля, пусть отдохнет, пусть.
У Земли, как и у нас с тобой
Там, впереди, долгий, как жизнь, путь…»
Почётный караул замер с карабинами в положении «к ноге». Француз застыл, вытянувшись в струнку – пистолет переложил в левую руку, ладонь правой,  непривычно вывернутая, у козырька кепи. Лицо торжественно-сосредоточенное, суровое. Генерал,  Огарков, офицеры их свиты тоже  все замерли по стойке «смирно», отдают честь.
Девчонки плачут, не скрываясь, но их всхлипывания не слышны за плывущей над площадью мелодией.
«Я возьму этот большой мир,
Каждый день, каждый его час,
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас.
Если что-то я забуду,
Вряд ли звезды примут нас…»

Мы сидели во Дворце, в кабинете  «Кассиопеи». Гости – высокие и не очень – давно разъехались; на столе плевался паром электрический чайник (злостное нарушение правил противопожарной безопасности!), девчонки раскладывали бумажные тарелочки с нарезанным лимоном, пирожными и конфетами – за этими лакомствами пришлось сбегать в дворцовый буфет. Генерал снял парадный китель, увешанный орденами, распустил галстук, и остался в офицерской рубашке. Обменявшись взглядами с Женькой, он извлёк из принесённого адъютантом портфеля бутылку коньяка и ещё две, с сухим вином. Катюшка Клейман состроила недовольную физиономию – она, как и раньше, не одобряла спиртного в наших застольях,  - но поддержки не дождалась.  Аст крякнул, раскрыл на «Викториноксе» штопор и захлопал пробками.
Альтер эго с Лёшкой-Триффидом разлили напитки по бумажным стаканчикам, следя, чтобы коньяк не достался никому из кассиопейцев. Исключение сделали только для Голубева, но он сам прикрыл свой стаканчик ладонью, ограничившись несколькими каплями красного вина.  Я усмехнулся – ну, разумеется, как же иначе? Димка и в той жизни в рот не брал спиртного…
Генерал поднялся.
- Ну, ребятки, не чокаясь…
Выпили.
- Дядь Костя, а можно вопрос?  - неожиданно спросил Женька. Щёки его раскраснелись – то ли от коньяка, то ли от духоты,  окна в кабинете были старательно заклеены на зиму.
- Может быть, попозже? – осведомился генерал. Он долил себе коньяка и явно нацелился сказать новый тост.
К моему удивлению, альтер эго не собирался останавливаться..
- Нет, именно сейчас. Только простите, вопрос будет… непростой.
- Так-таки и непростой? – Константин Петрович поставил стаканчик на стол. – Ну, хорошо, внучек, спрашивай…
Женька обвёл глазами сидящих за столом, задержал взгляд на Голубеве. Тот чуть заметно кивнул.
.. а ведь они сговорились, понял я. Ну, генерал, держись…
Женька, наконец, решился.
- Скажите, почему вы послали именно Сашку с Димкой? Нет, я понимаю – попались тогда, на вершине холма, сами виноваты… Но одно дело, дежурить в пещере, а совсем другое – закладывать атомную мину. Это, по любому, задание для подготовленного спецназовца, а не для вчерашнего школьника!
В кабинете повисла мёртвая тишина. Генерал огляделся. Со всех сторон - вопросительные взгляды. Ещё чуть-чуть, и они станут осуждающими.
- Ну, хорошо, раз ты интересуешься… похоже, тут все в курсе?
В курсе были все. 
- Так вот. О  «специзделиях»  знали всего несколько человек: двое моих парней, Поль Мартье – он, кстати, представлял в экспедиции французскую военную разведку, -  и вы четверо. Одного своего я в любом случае,  должен был оставить со второй миной – нельзя было исключать, что аргентинцы всё-таки прорвутся. Это, надеюсь, понятно?
Снова кивки в ответ. Женька слушает, затаив дыхание. Голубев сгибает и разгибает алюминиевую чайную ложечку. Как бы не сломал…
- Вы с Сергеем были нужны при Пирамиде, когда полезли эти, из космоса. И кого, по твоему, мне было посылать?
Женька откашлялся – теперь все смотрели на него.
- Ну ладно, дядь Костя.. простите, товарищ генерал. С нами ясно. А вот другие? Полно же было здоровых мужиков, умелых бойцов –кубинцы, чилийцы, Хорхе, наконец… Неужели их нельзя было послать?
Генерал невесело усмехнулся.
- Кубинцы и чилийцы ребята, конечно, хорошие, свои, но доверять им ядерное оружие – благодарю покорно! И потом… - он сделал паузу, – на мемориальной доске, которую мы сегодня открыли, всё правильно написано: ваш Казаков нас всех действительно спас. Если бы Десантники, которые шли вместе с мехколонной, дорвались до Хрустальной пирамиды – неизвестно, остановил бы их даже массированный ядерный удар с применением стратегических носителей.  Вот ты - уверен, что тот же Хорхе или те же кубинцы, окажись они на Сашкином месте, поступили бы, как он?  Поняли бы, поверили, но надо пожертвовать собой  - не ради своих товарищей, своей страны, революции, а ради всей Земли? 
Женька подавленно молчал.
- Не знаешь? Вот и я тогда не знал. А рисковать не мог, слишком велика была цена ошибки.
- Значит, вы с самого начала предполагали такой исход?
Это Голубев – сощурился, смотрит на генерала пронзительно, зло.
- Да, Дима. – жёстко ответил генерал. – И был на все сто уверен в том, какое решение вы с Казаковым примете. Иначе, не дал бы вам  ключи системы ручного подрыва.  И, как видишь, оказался прав…

…потом пили чай, говорили о Казакове, об аргентинской экспедиции, слушали рассказы Милады и Катюшки об изловленных в Штатах Десантниках. Генерал устроился в единственном кресле – он слушал, потягивая коньяк, а потом извлёк из портфеля и бросил на стол веер фотографий – почти все с лиловыми оттисками  «Секретно» или «Для служебного пользования» в углу. Фотографии разобрали, стали передавать из рук в руки.  Генерал плеснул себе и мне ещё коньяка, и  вернулся  в кресло, не забыв пообещать страшные кары тем, кто позарится хоть на одну карточку. «Пожизненный эцик с гвоздями» - прокомментировал альтер эго. Я ухмыльнулся: помнит, моей памятью помнит, поганец! Вообще-то, Данелия возьмётся за свой гениальный фильм только через четыре.. нет, уже три года лет, в 1984-м году. А может и не возьмётся - история вполне в состоянии выкинуть и такой фортель, -  это будет по-настоящему обидно. Намекнуть ему, что ли - скажем, через пару лет?  Так ведь не станет слушать, кто я для него…
Из потока кинематографических грёз (хороший у генерала коньяк, крепкий…) меня вырвала Кармен, подсевшая к генералу. От неё уже изрядно попахивало.
- Разрешите обратиться, компаньеро, Коста, – она всегда называла его так, – а что теперь будет с нами? Со мной и Эугенито, я имею в виду…
- Ты о телах? – Константин Петрович, кряхтя, полез в портфель и извлёк из него новую бутылку «Двина». – Ты не волнуйся, дочка, на днях всё сделаем, варианты имеются. Кстати, женщина – тоже кубинка,  у вас её приговорили к высшей мере за шпионаж и подготовку покушения на Фиделя.  На Штаты работала - красивая, сучка, яркая, останешься довольна...
- Нет. - Кармен упрямо помотала головой. – Я про нас с Эугенито. Что мы будем делать дальше? Возиться с «Мыслящими» Пришельцев, как остальные? Или?..
Генерал выдернул пробку, подумал, и воткнул её обратно в горлышко.
- У нас сегодня что, вечер вопросов и ответов? Ну, хорошо…
Он потрепал её по руке.
- «Или, девочка», «или». Мы уже не раз говорили, с вами, что, как бы не обернулось дело, прежней наша маленькая планета уже не будет.  Да и «Народ Реки» вряд ли теперь оставить Землю в покое, согласны?
Он залпом, словно обычную водку, проглотил  ароматную жидкость.
– Тебе налить, внучек?
Я помотал головой.
- ..а раз так - комонсы-разведчики, да ещё и с таким опытом, как у вас, Земле ещё ой, как понадобятся. Это сражение мы выиграли, но кто сказал, что оно будет последним? Человечество готово сделать шаг к звёздам – и вы, дорогие мои ребятки, пойдёте первыми. Согласны?
Тишина. Мёртвая. Миладка с Катюшкой, Аст Голубев, Ленка Простева, Лёшка-Триффид, Машка, остальные кассиопейцы,– все до единого не отрывают от нас взглядов, настороженных, тревожных, ожидающих…
«…сайва, приятель, спросит – и надо успеть ответить…»  - всплыли в памяти строки из любимой книги. Но на этот раз  -ответить надо не только за себя или друзей, которые, затаив дыхание, ждут моего слова.  Сколько в текущем, 1981-м году, народу на Земле– четыре, пять миллиардов? Вот за каждого и будешь отвечать, если сейчас скажешь «да».
Мы с Кармен переглянулись – и одновременно кивнули в ответ.

Москва, февраль-апрель 2021 г.

Отредактировано Ромей (17-04-2021 02:35:01)