Чили,
Крепость Вальпараисо
30 декабря 1879 г.
Серёжа отложил газету – это был номер «Сан-Франциско Кроникл» двухнедельной давности, - и задумался. Газету вчера доставили в Вальпараисо на французском пакетботе, а сегодня комендант, дон Гальвес, как называли его за глаза подчинённые, любезно прислал его пленнику. Серёжа обнаружил газету в своей «келье» и с удовольствие пролистал после ужина.
Содержание небольшой статьи на втором развороте повергло его в задумчивость. Российские боевые корабли под командованием  прославленного адмирала – в Панаме, в каких-то  полутора тысячах миль от Перу? Выдраенные до белизны тиковые палубы, сияющая на солнце медяшка, соловьиные трели боцманских дудок. Строгие  линейки Большого Сбора на шканцах, барабанная дробь к подъёму кормового флага - которое, если не состоится ровно в восемь часов, то в восемь ноль одну неизбежно наступит конец света…. И сами флаги: белые, с голубыми Андреевскими крестами, плещушиеся на ветру, наполняя моряцкие сердца восторгом и гордостью…
Серёжа неплохо знал корабельный состав бутаковского отряда. Сам адмирал держал флаг на «Герцоге Эдинбургском» - полуброненосном рангоутном фрегате, однотипном с «Генерал-Адмиралом». Их обоих  лейтенанту  Казанкову приходилось видеть и на Кронштадтском рейде, весной, 1878-го года, и позже, той же весной, когда русская броненосная шененга совместно с потрёпанным «мониторным» отрядом зажала под Свеаборгом в смертельные клещи   ошмётки британской Эскадры Специальной Службы злосчастного сэра Эстли Купера, вынудив её к сдаче.
Позже оба полуброненосных фрегата приняли участие в знаменитом «атлантическом» рейде Бутакова, когда русская эскадра сначала разгромила порт и укрепления в устье британского Хамбера, а потом заявилась в САМШ, одним своим появлением спутав планы англичан, собравшихся  преподать жестокий урок своей бывшей колонии.
Вооружённые четырьмя стальными казнозарядными восьмидюймовками и четырьмя орудиями калибром в шесть дюймов, фрегаты этой серии предназначались не столько для эскадренного боя, сколько для дальнего океанского крейсерства., почему и были в своё время включены в атлантическую эскадру Бутакова. После этого славного похода «Генерал-адмирал» вернулся в Кронштадт», а его брат-близнец вместе с броненосным фрегатом «Минин» и двумя британскими трофеями, бронепалубной «Клеопатрой» и шлюпом-авизо «Скоморох» (бывший «Сипай») отправились на другой конец света. Миновав Средиземное море, отряд прошёл Суэцким каналом, вырванным к тому времени из зубов британского льва, пересек Индийский океан и к началу лета оказались во Владивостоке. Оттуда нанесли визит в Нагасаки, где прошли чистку котлов, и в ноябре объявились уже у берегов североамериканского континента, в Сан-Франциско.
Серёжа тяжко вздохнул. Полторы тысячи миль – прмерно неделя экономическим ходом от Панамы до порта Кальяо, и ещё несколько дней – до Вальпараисо.  С каким бы удовольствием увидел, как превосходные крупповские восьмидюймовки «Герцога Эдинбургского» и «Минина» громят чилийские береговые батареи, как стальные конические бомбы проламывают, словно японскую тростниковую ширму,  борта их броненосцев…
Увы, всё это только мечты – причём, мечты несбыточные. Ясно сказано: Российская Империя не участвует в этом конфликте. Потому Сергею Ильичу Казанкову, лейтенанту флота российского, и пришлось превратиться в сapitán de fragata военного флота республики Перу. А он,  вместо того, чтобы исполнять то, ради чего его послали сюда, на край света, прохлаждается в чилийской тюремной казарме, газетки почитывает…
В дверь постучали. Звук был лёгким, едва слышным – ничего общего с громкими, бесцеремонными ударами кулаком, которыми предупреждали о своём появлении его стражи.
Серёжа торопливо встал, торопливо одёргивая китель – он так и не успел переодеться после вечерней прогулки.
- Войдите!
Дверь распахнулась – и он замер, поражённый до глубины души.

Отредактировано Ромей (17-07-2021 10:12:43)

- Донья… э-э-э… Ачива?
«…только бы не перепутать!..»
Стоявшая на пороге девушка – невысокая, стройная, очень смуглая, с волосами цвета воронова крыла и резкими чертами лица, - смерила его  холодно-высокомерным взглядом.
- С вашего позволения – Мария-Эстебания. Ачивой меня зовут домашние… ну и всякие неотёсанные болваны.
«…похоже, догадалась, что я расспрашивал о ней сержанта-тюремщика. Фу ты, как неудобно вышло….»
- Да, разумеется. Я не знал, донья Мария-Эстебания, примите мои извинения. Итак, чему обязан столь приятным визитом?
- Сеньор Серхио, я не ошибаюсь? – перебила его излияния гостья.
«…если он и собирался её смутить – то ничего не вышло. Или просто румянец не так заметен на смуглой  коже?..»
- Нет, всё правильно. Сергей Ильич Казанков к вашим услугам, сеньора.  Можно Серхио, если вам так привычнее. А всё же, позвольте поинтересоваться: как вы сумели пройти мимо часового? Мне казалось, что караульная служба в крепости на высоте…
Она усмехнулась, и Серёжа обратил внимание на несколько непривычные черты её лица. Что, впрочем, совершенно не портило гостью.
«…ах да, она же индианка по матери…»
- Я понимаю: вам, как узнику, это, должно быть особенно интересно: Но увы, я вас разочарую: всем прочим подобный способ не подойдёт. Дело в том, что сержант Лопес знает меня с моих пяти лет и  всегда отвернётся, когда не требуется смотреть слишком внимательно..
«…вот же язвочка! Интересно, и часто сержанту Лопесу приходится вот так отворачиваться?..»
- …несмотря на снисходительность нашего доброго сержанта, мы весьма ограничены во времени. – продолжала девица тем же холодно высокомерным тоном. Будто леди беседует в собственной гостиной с некстати затесавшимся туда шалопаем… - Отец упомянул давеча, что вы встречались с лейтенантом Родриго Гальвесом. Не могли бы вы…
- Лейтенант Гальвес – это кузен вашего дядюшки, дона Гальвеса, коменданта? – уточнил, словно невзначай, Серёжа.
- Родной брат. – кивнула Мария-Эстебания. – И я была бы искренне признательна, если бы вы не упоминали при нём о нашей встрече.
- Буду нем, как рыба, сеньора. – горячо заверил Серёжа. – Слово морского офицера. Что до лейтенанта Гальвеса – позвольте, сперва, поинтересоваться, чем вызван ваш интерес?
«…вот так, поставим барышню на место. А то многовато о себе думает…»
Гостья резко вскинула голову.
«…ого, как полыхнули глаза – ярко-зелёные, что особенно экзотично смотрится в сочетании с  почти индейским обликом…»
Но гневной отповеди на тему «А вот это совершенно не ваше дело, сеньор!», к удивлению Серёжи, не последовало. Гостья справилась с собой, опустила голову и заговорила, медленно, негромко, примирительным тоном - словно извиняясь перед собеседником, которого потревожила в столь неурочный час.
«…он тоже называл её Ачивой – как это было заведено в дядюшкином доме. Когда Родриго впервые приехал из Кальяо, ей едва исполнилось шестнадцать. Высокий, красивый, блестящий морской офицер – как она могла устоять? Целыми днями они гуляли по окрестностям Вальпараисо, он катал её на парусной лодке, а вечерами вели долгие разговоры – о Европе, об Испании, которую он покинул ещё ребёнком вместе с родителями и старшим братом, о том, как замечательно было бы однажды оказаться там...
Дядя довольно долго ничего не замечал – или делал вид, что не замечает. Воспитание не позволяло ни ей, ни ему перейти границы приличий (несколько мимолётных поцелуев не в счёт), но когда Родриго заговорил о помолвке – дон Гальвес ответил брату категорическим отказом. Мольбы, слёзы, ссылки на то, что между ними нет прямой родственной связи, а значит о кровосмешении говорить не приходится – всё было впустую. Полковник Рамиро Гомес не желал ставить под удар свою безупречную репутацию.
В итоге, Родриго уехал, холодно распрощавшись со старшим братом – тот дал ему понять, что будет не рад новому визиту. Влюблённым же осталось только обмениваться изредка письмами – их, обычно передавали с оказией, с моряками курсирующих между Вальпараисо и Кальяо  пакетботов, - и ждать, когда судьба станет к ним благосклоннее. В ожиданиях этих прошло около года, а потом началась война – и больше Ачива не получала от своего ненаглядного лейтенанта ни одного письма…»
Сказать, что Серёжа был смущён этим бурным признанием – значило бы сильно преуменьшить положение дел. Он не знал, куда девать глаза, кляня себя за ироничное отношение к исстрадавшейся, вконецотчаявшейся девчонке, которая явилась сюда, рискуя репутацией, добрым отношением с дядей – а он принял её, как последний самовлюблённый идиот, не сообразив, что внешняя высокомерность и холодность – всего лишь последняя доступная ей броня… Решительно, сеть единственный способ оправдать себя в собственных глазах: сделать всё, что она попросит. И начать, конечно, с детального рассказа о встрече с лейтенантом Гальвесом.
Так молодой человек и поступил – и то, что прозвучало услышал в полнейшую растерянность.
- Я всё продумала. – в тоне девушки сквозила такая решимость, что Серёже стало очевидно: возражать ей бесполезно. Во всяком случае, сейчас.
– Если я помогу вам бежать из крепости, вы доставите меня в Кальяо, к Родриго. Я не могу больше задыхаться в этих стенах, а тут ещё и проклятая война…»
- Я был бы искренне рад вам помочь, сеньора… э-э-э… Мария Эстебания… - начал Серёжа. – Но, посудите сами: как я могу это сделать? Ну хорошо, из крепости мы с вами выберемся – а что дальше? Этот город, страна для меня чужие. Денег или чего-то способного их заменить у меня нет, оружия тоже. Да что там оружие - я даже язык  знаю неважно. Что мы будем делать?
- Деньги у меня есть, много.  – Ачива нетерпеливо махнула рукой. Оружие тоже – револьвер, подарок дядюшки, он учил меня стрелять. Я же говорю, что всё  хорошенько обдумала, сеньор Серхио: мы доберёмся до порта, там украдём или купим рыбацкий барказ. Вы ведь опытный моряк, умеете обращаться  с парусами?
Серёжа кивнул. Уж чему-чему, а шлюпочному делу и морской практике их учили крепко.
- Так вот, добудем барказ и поплывём на север. Я мало в этом разбираюсь, но Родриго как-то упомянул, что у берегов есть сильное течение,. И как раз на север.
- Да, всё верно, течение Гумбольдта. – подтвердил молодой человек.  - Оно несёт свои воды вдоль всего побережья континента и вполне может нам помочь.
- Вот видите! О припасах я позабочусь заранее, да это и не проблема в порту. Так вы согласны.
Серёжа медленно покачал головой.
- Опасаетесь?
Ого! Зелёные глаза превратились в презрительные щёлочки.
- Нет, что вы, сеньора. Просто… Вы правы, определённый риск тут есть, и мне надо хорошенько обдумать ваше предложение. такое предложение надо хорошенько обдумать.
Она поднялась со стула.
- Думайте. Завтра сочельник и вы, насколько мне известно, приглашены. Вот за праздничным столом и дадите окончательный ответ.  Только постарайтесь, чтобы дядя ничего не заметил.
Притворив за гостьей дверь, Серёжа задумался. С одной стороны – вот он, долгожданный шанс обрести свободу! А с другой– что-то уж слишком эта история отдаёт дешёвой мелодрамой. Такой место на страницах иллюстрированных журналов, вроде «Нивы», или в альбомах экзальтированных барышень-гимназисток – но уж никак не в  реальной жизни. Но ему-то предлагается принять всё за чистую монету и броситься, очертя голову, в этот романтический водоворот…
Но каков лейтенант Родриго! Повезло молодцу, нечего сказать: вытянул эдакое зеленоглазое счастье на свою голову.
И на его, Серёжину тоже.

Отредактировано Ромей (17-07-2021 13:35:48)

VIII

Вальпараисо,
где-то в порту.
31 декабря 1879 г.
- Этим сведениям можно доверять?
Бёртон ещё раз перечитал записку.
- Мой человек, тот, что служит у начальника таможни лакеем, сам доставлял пакет на «Луизу-Марию». Ну и по дороге заглянул, конечно. Всё было в точности: письмо барону и приглашение на ужин к дону Гальвесу.
- Дон Гальвес – это комендант крепости? – уточнил англичанин.
- Он самый. - кивнул Мануэль. – Не приведи Иисус угодить к нему в гости…
- Однако же, барон собирается, и не один, а с супругой.
- Так то ж Рождество, сеньор! Вообще-то здесь принято встречать его дома, но дон Гальвес ежегодно устраивает вечером, в сочельник приём. Гости съезжаются к пяти часам пополудни, а расходятся около десяти, чтобы поспеть домой, к своим семьям. Некоторые же  так и остаются в гостях у коменданта . Вот, к примеру, барон с женой: они же вдали от своего дома - что им, на пароходе Рождество встречать?
- Значит, собираются встретить Рождество… - Бёртон с усмешкой покачал головой.  – Прелестно, прелестно… Встретить - а заодно, устроить побег своему русскому приятелю…
- Вам виднее сеньор. – Мануэль пожал плечами. – Я про это ничего не знаю.
- А должен бы знать. – англичанин нахмурился. – Иначе, за что я такие деньги плачу? У тебя есть свой человек в крепости?
- Имеется  один на примере. Капрал крепостной артиллерии.
- Надёжный?
- Нет, конечно. Но деньги все любят, а этот к тому же, по уши в долгах – проигрался на петушиных боях и теперь прячется от кредиторов.
- Ну, если другого нет… Вот что: свяжись с ним прямо сейчас и скажи, чтобы не сводил с русского офицера глаз. Во время самого праздника он, скорее всего, никуда не денется, а вот   ближе к утру – почти наверняка, дольше тянуть они не станут. Настрого прикажи этому своему капралу:  как только возникнет подозрение, что пленник готовится бежать – пусть подаст сигнал.
- Ясно, сеньор. Что-нибудь ещё?
- Ещё одного человека, из своих, проверенных,  пустишь за бароном, и пусть проводит их с женой от пирса до самой крепости. Сам же собери своих головорезов, и ждите меня возле крепости, со стороны города. Укромное местечко там найдётся?
- Русло высохшего ручья. – подумав, ответил чернявый. -  Там густой кустарник, можно хоть роту солдат спрятать, с  дороги ничего не видно. Они, сеньор, если ударятся в бега -  этого места ника не минуют.
Хорошо. И вооружитесь хорошенько – ножи, револьверы, не мне тебе объяснять.  Барон наверняка подключит к устройству побега своих людей -  тех, кто устроил взрыв в порту. А с ними шутки плохи.
- Это точно, сеньор!  Не матросов же с парохода ему брать?
- Вот и я так считаю. Тут-то мы их и накроем – всех, разом...
Мануэль замялся.
- Что-то ещё?
- Хорошо бы денег, сеньор. Люди должны знать, за что рискуют.
Бёртон выудил из кармана небольшой мешочек и бросил на столешницу. Мешочек тяжко звякнул. Мануэль шустро сгрёб его и  воровато оглянулся – никто не заметил? Но в таверне в этот ранний час почти не было посетителей – дремал в тяжком похмелье в углу матрос с разбитой физиономией, да двое слуг в грязных фартуках и полотняных, чуть ниже колена, штанах, вытирали столы после ночного веселья.
- После дела – получите вдвое больше. А теперь – торопись, времени осталось всего ничего. Опоздаешь – лично глотку перережу!
VIII

Вальпараисо,
где-то в порту.
31 декабря 1879 г.
- Этим сведениям можно доверять?
Бёртон ещё раз перечитал записку.
- Мой человек, тот, что служит у начальника таможни лакеем, сам доставлял пакет на «Луизу-Марию».  –ответил Мануэль. - Ну и по дороге заглянул, конечно. Всё было в точности: письмо барону и приглашение на ужин к дону Гальвесу.
- Дон Гальвес – это комендант крепости?
- Он самый. - кивнул чернявый. – Не приведи Иисус угодить к нему в гости…
- Однако же, барон собирается, и не один, а с супругой.
- Так то ж Рождество, сеньор! Вообще-то здесь принято встречать его дома, но дон Гальвес ежегодно устраивает вечером, в сочельник приём. Гости съезжаются к пяти часам пополудни, а расходятся около десяти, чтобы поспеть домой, к своим семьям. Некоторые же  так и остаются в гостях у коменданта . Вот, к примеру, барон с женой: они же вдали от своего дома - что им, на пароходе Рождество встречать?
- Значит, собираются встретить Рождество… - Бёртон с усмешкой покачал головой.  – Прелестно, прелестно… Встретить - а заодно, устроить побег своему русскому приятелю…
- Вам виднее сеньор. – Мануэль пожал плечами. – Я про это ничего не знаю.
- А должен бы знать. – англичанин нахмурился. – Иначе, за что я такие деньги плачу? У тебя есть свой человек в крепости?
- Имеется  один на примере. Капрал крепостной артиллерии.
- Надёжный?
- Нет, конечно. Но деньги все любят, а этот к тому же, по уши в долгах – проигрался на петушиных боях и теперь прячется от кредиторов.
- Ну, если другого нет… Вот что: свяжись с ним прямо сейчас и скажи, чтобы не сводил с русского офицера глаз. Во время самого праздника он, скорее всего, никуда не денется, а вот   ближе к утру – почти наверняка, дольше тянуть они не станут. Настрого прикажи этому своему капралу:  как только возникнет подозрение, что пленник готовится бежать – пусть подаст сигнал.
- Ясно, сеньор. Что-нибудь ещё?
- Ещё одного человека, из своих, проверенных,  пустишь за бароном, и пусть проводит их с женой от пирса до самой крепости. Сам же собери своих головорезов, и ждите меня возле крепости, со стороны города. Укромное местечко там найдётся?
- Русло высохшего ручья. – подумав, ответил чернявый. -  Там густой кустарник, можно хоть роту солдат спрятать, с  дороги ничего не видно. Они, сеньор, если ударятся в бега -  этого места ника не минуют.
Хорошо. И вооружитесь хорошенько – ножи, револьверы, не мне тебе объяснять.  Барон наверняка подключит к устройству побега своих людей -  тех, кто устроил взрыв в порту. А с ними шутки плохи.
- Это точно, сеньор!  Не матросов же с парохода ему брать?
- Вот и я так считаю. Тут-то мы их и накроем – всех, разом...
Мануэль замялся.
- Что-то ещё?
- Хорошо бы денег, сеньор. Люди должны знать, за что рискуют.
Бёртон выудил из кармана небольшой мешочек и бросил на столешницу. Мешочек тяжко звякнул. Мануэль шустро сгрёб его и  воровато оглянулся – никто не заметил? Но в таверне в этот ранний час почти не было посетителей – дремал в тяжком похмелье в углу матрос с разбитой физиономией, да двое слуг в грязных фартуках и полотняных, чуть ниже колена, штанах, вытирали столы после ночного веселья.
- После дела – получите вдвое больше. А теперь – торопись, времени осталось всего ничего. Опоздаешь, что-то сделаешь не так – пеняй на себя, больше прощения не будет. Лично глотку перережу!
Расставшись с агентом, Бёртон неспешно направился вверх по улочке, идущей из порта. На ходу он ещё раз прокручивал в мозгу события последних дней.
Что же имеется в сухом остатке, как говорят учёные-химики?  Есть некий бельгийский судовладелец, бывший русский морской офицер, умело прикидывающийся другом чилийцев - и при том он как-то связан с диверсией, совершённой в порту, в результате которой, между прочим, потеряны десятки тонн оружия и боеприпасов, доставленных из Англии. Есть подельник «бельгийца», тоже русский, притаился где-то в окрестностях Вальпараисо во главе группы опаснейших боевиков, эту диверсию и устроивших. Мало того – он, несомненно, связан с русской разведкой и в своё время даже сорвал операцию, которую проводил Бёртон в Порт-Саиде. А пленник, которого эти двое собираются вытащить из крепости? Тоже русский, тоже морской офицер, состоящий  на перуанской службе – это ведь он пригнал в Перу невесть откуда взявшиеся боевые корабли, успевшие попортить чилийским морякам немало крови…
Да, похоже, не зря беспокоился лорд Адмиралтейства, не зря послал его на край света с невнятной миссией: «всеми силами препятствовать влиянию России на чилийские дела».  да, щупальца русского спрута уже дотянулись сюда, но  на этот раз Бёртон сумеет их обрубить: он идёт на шаг впереди, и вовремя покончит  с опасной троицей, на которой только и держится деятельность русского секретного ведомства в этой проклятой южноамериканской дыре…

Отредактировано Ромей (18-07-2021 13:49:10)