Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
В ВИХРЕ ВРЕМЕН |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » "Этот большой мир - 4". "Врата в Сатурн".
Выросшие на дне гравитационной ямы и атмосферного колодца об этом могут, теоретически, забыть ))))
Топливо считано, кислород - тоже.
Вы рассуждаете в понятиях современной космонавтики, когда экономят на всём, в том числе и на припасах.
там же ситуация принципиально иная, имеют возможность позволить себе достаточно обширные резервы.
- Да, Юджин Сернан, американец. Вы его знаете?
- Можно на «ты». – предложил я. На глаз, он был старше меня лет на пятнадцать – хотя, кто его знает, с азиатами далеко не всегда можно угадать возраст… - А с капитаном вашим мне приходилось встречаться - на Луне, около года назад.
- Это, наверное, без меня было. – сказал он. – Я недавно на «Тихо Браге», всего три месяца.
- Тогда, если не затруднит, передайте капитану, что я готов заменить травмированного водителя буксировщика. Может, и задержка тогда не понадобится, а то сколько же можно…
На борту «Тихо Браге» и близко не было тех удобств, которыми пользовались обитатели «Гагарина» и «звезды КЭЦ». Прежде всего, это была теснота: экипаж корабля состоял из трёх человек – командира, второго пилота и бортинженера, - к которым в пассажирских рейсах присоединялись врач и техник систем жизнеобеспечения, игравший заодно роль кока. Они размещались в трёх тесных каютах - капитан, согласно древней, уходящей корнями в эпоху парусников, традиции, в одноместной, остальные – в двухместных. Ещё четыре двухместные каюты предназначались для пассажиров; при необходимости они могли вместить до четырёх человек, но уже в «сидячем» варианте. Вообще, «Тихо Браге» не был рассчитан на длительные перелёты. Его дело - прыжки от «батута» к «батуту» да короткие, продолжительностью максимум, в сутки, перелёты между орбитами. Соответственно, и системы обеспечения, хоть и имели положенный запас, но изначально проектировались с расчётом на подобный режим. Что до жилых помещений – то в сравнении с этими узкими пеналами, двухместная каюта на любой из орбитальных станций казались сущими королевскими апартаментами в каком-нибудь из орбитальных «Хилтонов». Кают-компания, она же столовая, вмещала не больше пяти человек; принимать пищу приходилось в две смены, да и то люди цеплялись друг за друга локтями и передавали тубы с напитками и едой через головы соседа – впрочем, в невесомости это не было такой уж большой проблемой.
Отсутствие тяготения было вторым и, пожалуй, главным неудобством. На «Тихо Браге» оно отсутствовало почти всё время, за исключением редких посадок на Луну. Невесомость радует только космических туристов и новичков – да и то лишь первые несколько минут, пока кувыркаются в приёмном шлюзе – или спортсменов, упражняющихся в сайберфайтинге или «нуль-гимнастике» - так прозвали ещё один «орбитальный вид спорта, появившийся совсем недавно и заключающийся в проделывании акробатических трюков в условиях отсутствия тяготения. В остальном же, невесомость – это постоянный источник мучительных неудобств, в которые превращаются самые простые мелочи, вроде гигиенических процедур или приёма пищи.
Сейчас на «Тихо Браге» кроме пяти членов экипажа размещалось ещё семь человек – пять сотрудников группы Гарнье, включая самого француза, и мы трое. Нам с Юркой отвели двухместный «пенал»; Миру же подселили к девушке-астрофизику. С ней же отправился и Дася; сама скрипачка, как и её соседка пришли в негодование, когда Юрка заявил, что не собирается кота выпускать переноски во время перелёта, и немедленно спасли пушистого члена «Зари» от такого тиранства. Я против такой замены ничуть не возражал, предупредил только, что пользоваться лотком и даже миской с водой в невесомости кот не сможет – а значит, помогать ему в этих жизненно необходимых процедурах придётся сердобольным обитательницам каюты. На том мы и расстались; Катя (так звали девушку-астрофизика) осталась сюсюкаться с новым соседом, Юрка потащил Миру в обсервационный отсек, любоваться видами Луны (как будто не «звезде КЭЦ» не успели насмотреться!); я же, вернувшись в наше обиталище, включил извлечённый из чемодана компьютер (в пассажирских каютах «Тихо Браге подобные излишества отсутствовали) и достал коробку с гибкими дисками. Следовало, пока было время, зафиксировать в дневнике события прошедших дней – с некоторых пор я старался делать это регулярно, с интервалом, самое большее, в двое–трое суток. Заветная же дискета с «особо секретным дневником» осталась в контейнере – до неё очередь дойдёт на «Заре», когда я, устроившись в отдельной каюте, смогу вволю предаться воспоминаниям и размышлениям.
Поработать мне не удалось. Не успел я открыть текстовый редактор и настучать на клавиатуре хотя бы строку, как браслет на запястье (мы уже успели подключить свои девайсы к информационной сети «Тихо Браге») негромко пискнул, и тут же ему ответила никелированная сетка интеркома.
- Пассажира Алексаиса Монахова вызывает капитан Сеннан. – сообщил мужественный голос. Сказано это было по-русски, но с сильнейшим акцентов. – Жду вас в кают-компании ровно через десять минут.
И отключился. Ага, сообразил я, значит, второй пилот успел сообщить капитану о моём предложении касательно образовавшейся на борту вакансии, а значит, следует поторопиться. Я закрыл крышку компьютера, проверил, надёжно ли фиксируют его на столе эластичные ремни, и выплыл из каюты, не забыв тщательно запечатать за собой люк.
Кают-компания, она же столовая,– по сути, небольшой зал, в конце единственного в жилом отсеке корабля коридора, к уда выходили все каюты, - сообщалась через отдельный, внутренний люк с камбузом, но своего люка, отделяющего её от коридора, не имела. Люди собирались здесь только ради приёма пищи; всё остальное время кают-компанию оккупировал капитан «Тихо Браге», использовавший её в качестве рабочего кабинета. На стене кают-компании я обнаружил полный список членов экипажа и пассажиров.
Была здесь и фотография встречавшего меня второго пилота – с полным именем, написанным, как и положено, по-русски, по-английски и по-французски. Я задумался, припоминая, где я его всё-таки слышал, а потом едва не хлопнул себя ладонью по любу. Ну, конечно: в оставленной мной реальности он стал первым монгольским космонавтом, слетавшим на орбиту, кажется, в начале восьмидесятых, по программе «Интеркосмос». Между прочим, напарником монгола и командиром корабля был тогда Владимир Джанибеков, чьё промороженное в межпланетном вакууме тело мы вытаскивали из мёртвого «Эндевора»… Совпадение – или нечто большее? Да нет, ерунда… Я помотал головой, отгоняя некстати пришедшие на ум параноидальные мысли и, чтобы окончательно от них избавиться, вспомнил байку, ещё жизни. Согласно ей, советские офицеры, служившие в дальнем степном гарнизоне в Монголии, придумали своеобразный ритуал. Когда в разгар очередной пьянки (а чем ещё заняться в этой забытой богом и армейским начальством дыре?) предстояло отправить в ближайший городок, до которого было не меньше пятнадцати километров, гонца на «Уазике», на эту ответственную должность назначали того, что первым не сумеет без запинки выговорить имя и фамилию первого монгольского космонавта - Жугдэрдэмиди́йн Гуррагча́, он же Сансар, второй пилот космического грузовика «Тихо Браге». Я подумал – а знал ли, «тот, другой» Сансар об этой байке? Да нет, вряд ли – помнится, я позаимствовал её ещё в девяностых из какой-то книжонки про попаданцев, и вряд ли она могла попасть к нему в руки…
Нашлись на доске и наши фотокарточки с указаниями ФИО и приписками «пассажир». Я удивился – и когда только они успели раздобыть фотки? Наши с Кащеем «личины» явно были позаимствованы со служебных удостоверений, и, как по качеству, так и по художественным достоинствам безнадёжно проигрывали портрету Миры, переснятому с концертной афиши. Такими были залеплены коридоры «Звезды КЭЦ», а одна из них висела и в кают-компании – с объявлением, что гостья намерена дать концерт прямо во время предстоящего рейса. Я успел подумать, что надо бы посоветовать скрипачке хорошенько подготовиться к этому мероприятию – вряд ли ей приходилось до сих пор выступать в невесомости, - как за спиной у меня раздалось негромкое «кхе-кхе».
Я обернулся - капитан «Тихо Браге», собственной персоной -зависнув на пороге кают-компании, он приветственно помахал мне рукой. Я ответил тем же.
- Добрый день, Алексис! Мы с вами, кажется, знакомы?
На этот раз он говорил на родном языке, причём манера речи выдавала в нём выходца из южных штатов.
Итак, Юджин Эндрю Сернан платиновый блондин с узким, породистым лицом, лет сорока пяти или около того, ещё в «той, другой» жизни запомнился мне тем, что стал последним человеком, побывавшим на Луне в рамках программы «Аполлон» - а в оставленной мной реальности так и вообще последним, о чём он даже написал, кажется, в девяносто девятом, книгу. Здесь же это произведение написано, вероятно, не будет – потому что автор уже который год не слезает вместе со своим кораблём с окололунных орбит, а на самом спутнике Земли побывала с тех пор не одна сотня человек.
- Так точно! – бодро отозвался я, тоже по-английски. – Вы были на «Ловелле», когда я имел удовольствие поохотиться на электрических гадин, повылезавших из «звёздного обруча».
Он хохотнул.
– Да, лихо вы их, взрывчаткой!.. Признаться, Алексис, я вам до сих пор завидую – как же, первый обитатель Земли, убивший инопланетное животное, да ещё и такое опасное! Как минимум, место в книге охотничьих рекордов всех времён вам теперь обеспечено!
Я смутился – терпеть не могу, когда напоминают о подобных вещах…
- Не преувеличивайте, мистер Сернан. Во первых, мне тогда просто повезло, а во вторых – с чего вы взяли, что я был первым? Учёные раскопали массу описаний встреч монгольских с олгой-хорхоями, и в том числе – эпизоды охоты на них. Так что я не более, чем один из многих!
Он добродушно улыбнулся.
– Может, монголы и правда подстрелили парочку этих тварей из своих луков – но сделали это на Земле, в пустыне Гоби. За пределами же нашей планеты приоритет, безусловно, ваш - и придётся вам и дальше с этим жить!
- Тогда уж не мой, а наш. – я не собирался сдаваться. - нас на «лунном багги» было двое, один я бы не справился!
Да, помню, тот француз, Поль Дьбуа… - кивнул Сернан. - И, кстати, Алексис, оставьте этого «мистера». Здесь, на корабле, ребята обращаются ко мне просто «кэп». Что до скромности – это, конечно, дело хорошее, но палку перегибать не стоит. Привыкайте к своей славе, вам и дальше с ней жить!
- Наверное, вы правы... кэп. - я картинно развёл руками, признавая поражение в словесном поединке. И тут же поплатился за тягу к эффектным жестам: меня закрутило и едва не перевернуло вниз головой, и если бы не помощь капитана, вовремя поймавшего мою ногу – пришлось бы мне самым унизительным образом изображать из себя туриста, впервые оказавшегося в невесомости.
- Nак вот, зачем я вас вызывал… - Сернан перешёл на сухо-деловой тон. – Мне тут сообщили, что вы предложили заменить нашего водителя буксировщика?
Я кивнул.
- Положенные сертификаты, документы, подтверждающие квалификацию, имеются?
Я похлопал себя по нагрудному карману.
- Как с практическим опытом?
- Сорок семь часов, включая аварийные работы на станции «Лагранж». Правда, это всё на «крабах», на «омаре» только проходил обучение. Но разница небольшая, уверен, что справлюсь.
Вот и отлично. – капитан удовлетворённо кивнул. – Тогда я сообщаю в диспетчерскую станции, что кадровый вопрос мы решили. И – готовьтесь к отлёту, Алексис, стартуем через полчаса.
Вы рассуждаете в понятиях современной космонавтики, когда экономят на всём, в том числе и на припасах.
С точки зрения штурмана и капитана ))))
Расчёт расхода топлива на разгон - торможения, время манёвра и ресурс СЖО 
Ракету, перед заправкой, вообще взвешивают. Целиком, в сборе. Что бы бортовая система управления знала сколько тратить и прочее.
Я что вспоминал Пухова и его "Путь к Земле" - логика космических перелётов очень сильно отличается от, пусть даже и полётов, на Земле )))
Я против такой замены ничуть не возражал, предупредил только, что пользоваться лотком и даже миской с водой в невесомости кот не сможет – а значит, помогать ему в этих жизненно необходимых процедурах придётся сердобольным обитательницам каюты.
Учитывая, что уже не мало животных в космосе, для таких случаев давно должны придумать соответствующее устройство, типа пылесоса. 
Я подумал – а знал ли, «тот, другой» Сансар об этой байке? Да нет, вряд ли – помнится, я позаимствовал её ещё в девяностых из какой-то книжонки про попаданцев, и вряд ли она могла попасть к нему в руки…
Книгу Александра Бушкова про Сварога, назвать книжонкой, как то не правильно.
Ракету, перед заправкой, вообще взвешивают. Целиком, в сборе. Что бы бортовая система управления знала сколько тратить и прочее.
Как вы себе представляете взвешивание корабля в космосе?
И повторюсь: там стоимость космических объектов, как создания, так и эксплуатации, в разы меньше, чем у нас. Соответственно, больше самих объектов - а потому, следуя неумолимой логике, гораздо меньше с каждым их них носятся. В современных понятиях - корабль типа "Тихо браге" по ценности примерно равен сухогрузу типа "река-море".
Отредактировано Ромей (07-07-2024 12:20:39)
Книгу Александра Бушкова про Сварога, назвать книжонкой, как то не правильно
Дело вкуса, не так ли?
VII
Если я и надеялся выкроить по пути от «Звезды КЭЦ» к «звёздному обручу» несколько минут для дневника – то напрасно. Почти всё время я провёл в каюте девушек, успокаивая попеременно то их, то Дасю. До сих пор он попадал в невесомость всего два раза, на краткое время, понадобившееся для перелёта сначала с Земли на «Гагарин», а потом оттуда на «Звезду КЭЦ» - а тут хвостатому космонавту пришлось оказаться в условиях отсутствия силы тяжести на много часов. Кот орал, шипел, царапал руки, неосторожно протянутые к нему руки… ну, и пачкал, конечно. Винить его за эту сугубо физиологическую реакцию на страх было невозможно; некоторое облегчение наставало лишь в краткие периоды разгона и торможения, а всё остальное время мы с Юркой-Кащеем вылавливали по всей каюте следы кошачьей паники физиологической деятельности – оказалось, они свободно проходят через решётку переноски и разлетаются по всему помещению. типа, не желающего думать ни о ком, кроме себя.
И угадайте, кому досталось от прекрасных обитательниц каюты за всё это безобразие? Разумеется, нам с Юркой– как не обеспечившим котику достойные условия содержания во время космического перелёта, а так же не приучившим заранее пушистого покорителя Внеземелья. Попытка убедить обвинительниц в том, что мы тут, собственно, ни при чём и сами познакомились с котом всего пару дней назад, ни к чему не привела, после чего я имел неосторожность предложить переселить кота из переноски в гермомешок и накрепко там запечатать, а отмыть и отчистить темницу и её узника уже на «Заре» - когда мы туда попадём, разумеется. Надо ли говорить, что предложение было с негодованием отвергнуто, а на меня было повешены ярлыки котоненавистника, живодёра и вообще, толстокожего эгоиста? Вот и рассуждайте после этого о справедливости…
Но – всё когда-нибудь заканчивается. «Тихо Браге» вышел на орбиту сближения с «обручем». Маршевые двигатели заработали на торможение, создавая хоть какое, а тяготение, и я, свалив все заботы на безответного Кащея, сбежал, сославшись на срочную необходимость приготовиться к следующему этапу нашего рейса. Состоять эта подготовка должна была из обязательного предполётного инструктажа, краткого медосмотра и облачения в специальный комбинезон, после чего следовало занять место в капсуле-кокпите «Омара». Однако этот насквозь знакомый ритуал был нарушен, опять-таки по вине французского астрофизика: он явился в служебный шлюз в весьма тревожном состоянии духа, и вместо рассуждений о необходимости предельно обращения с инопланетным артефактом, сообщил, что аппаратура, установленная на «обруче» уже в течение трёх с половиной часов фиксирует необъяснимую его активность. Проще говоря – импульсы, возникающие в плоскости «тахионного зеркала» стали продолжительнее по времени, достигая нескольких десятков миллисекунд; их вспышки теперь не просто фиксируются аппаратурой, но и видны на обзорных камерах. Динамика нарастания процессов, заявил Гарнье, такова, что можно ожидать решительно чего угодно – а потому, нужно как можно скорее поднять «обруч» на высокую орбиту, не дожидаясь, когда эти явления начнут сказываться на работе «батута» космической станции. Пока, сообщил он, все плановые переброски грузов и людей на «Звезду КЭЦ» и обратно приостановлены, но долго это продолжаться не может – повседневная нормальная жизнь станции слишком зависит от постоянного сообщения с Землёй.
Это были уже не шутки – в другое время я первый предложил бы оставить «обруч» на его нынешней орбите, пока он не уймётся, но тут тянуть было действительно нельзя. Единственное, что мог предпринять капитан «Тихо Браге» - это произвести стыковку со «звёздным обручем» буквально с ходу, не тратя времени на дополнительные исследования. И Гарнье и все остальные, включая и вашего покорного слугу, согласились с этим решением с тяжёлым сердцем - уж очень зловеще прозвучало предупреждение о том, что случиться может всё, что угодно.
- Всем, находящимся на борту, облачиться в гермокостюмы. Приказ капитана Сернана. - прозвучал в наушниках голос второго пилота. И с интервалом в несколько секунд: - Буксировщикам приготовиться к старту. Даю обратный отсчёт от десяти: «Десять… девять… восемь…»
Я подумал – признаюсь, не без некоторого злорадства – что придётся теперь Кащею переселять кота из переноски в гермомешок, поскольку распоряжение капитана относится ко всем членам экипажа, в том числе, и к хвостатым.
- два… один… ноль! – досчитал первый монгольский космонавт, и правая моя рука сама, без моего участия, толкнула вперёд обрезиненную рукоять джойстика. Мягкий толчок в спину, чернота вокруг поплыла, неторопливо вращаясь по часовой стрелке, и из-за левого обреза кокпита выплыло сияющее пятно. Солнце находилось у меня за спиной, так что блеск подсвеченного прямыми его лучами артефакта заставил меня зажмуриться и нашарить рычажки управления светофильтрами. Щёлкнуло, скрипнуло, и на верхнюю часть прозрачного кокона скользнул светофильтр – я знал, что снаружи его поверхность сияет сусальным золотом. Пятно сразу потускнело, и приобрело форму крошечной миндалины. Я подтянул к глазам бинокуляр (он, как и прочие полезные приспособления, был закреплён внутри колпака капсулы на гибких кронштейнах) и в его линзах «миндалина» превратилась в тонкое кольцо, повёрнутое ко мне примерно на сорок пять градусов – в узком просвете его центра чернела космос.
Я впервые видел «звёздный обруч», висящий в Пространстве, своими глазами, а не на пересланных с «Лагранжа» фотоснимках. На фоне звёздной пустоты он производил куда большее впечатление, нежели в кратере, торчащий из лунного грунта. Сразу видно – творение великой и мудрой цивилизации - знать бы ещё, какой…
- «Гнездо» – «Кулику-один» - ожили наушники. – Доложите дистанцию до объекта.
«Кулик-один» – мой позывной. Я щёлкнул тумблером, переводя бинокуляр в режим дальномера.
- «Кулик-один» - «Гнезду». Дистанция до объекта три тысячи шестьсот двадцать два метра. Жду ваших распоряжений.
- «Гнездо» - «Кулику-один» и «Кулику-два». Действуйте согласно плану. Мы вас ведём, птички!
Я снова дал тягу маршевого движка, одновременно подрабатывая маневровыми дюзами. Вращение прекратилось, цифры на табло электронного дальномера замелькали, меняя друг друга. Я покосился влево – метрах в ста от меня плыл второй «омар»; клешни его были вздёрнуты вверх и вперёд, будто руки правоверного мусульманина, взывающего к Аллаху во время намаза.
- Кулик-один» - «Башне». Скорость сближения – двенадцать… отставить, четырнадцать метров в секунду.
- «Башня» - «Куликам». Сбросьте до десяти и продолжайте сближение. На дистанции в двести метров затормозить по пяти и выполнить расхождение.
- «Кулик-один» - Гнезду. – отозвался я. - Вас понял, работаем. И дважды по два раза мигнул габаритными огнями буксировщика, что по принятому у «протеров» коду означает «делай, как я».
«Портерами», или «носильщиками» по-аглицки, если кто-то забыл, называют во Внеземелье водителей буксировщиков. Распоряжался же я вполне по праву: перед вылетом кэп Сернан назначил меня ведущим – видимо, из уважения к прежним заслугам. Что ж, я не против; захватить клешнями-манипуляторами «обруч» и вдвоём отбуксировать его к «Тихо Браге» - дело нехитрое, случалось выполнять задачки и позаковыристее. Тем более, что новенький «омар» хоть и имел инерцию побольше, чем у старины «краба», но слушался самых лёгких движений джойстиков, как скрипка слушается пальцы Миры. Минут десять, максимум, пятнадцать, прикинул я – и мы с напарником подведём артефакт к кронштейнам, укреплённым на корпусе «Тихо Браге». А там за дело возьмутся фигурки в поблёскивающих катафотами «Кондорах-ОМ» - вон они, числом две, ожидают возле корабля, болтаясь на концах невидимых с такого расстояния нитках страховочных фалов…
Нина как-то прочла мне фрагмент из письма, которое муж отправил ей сразу после возвращения из вылазки за «звёздным обручем», и я только теперь понял, какие чувства владели им тогда. Дима с напарником напарник оказались наедине с таинственным кольцом и межпланетной бездной, в то время как наше «поле деятельности» подсвечивала Луна, да и уютный зелёно-голубой фонарь земли висел совсем рядом, в каких-то четырёхстах тысячах километров. К тому же я был до известной степени подготовлен к чему-то подобному – популярный в начале нулевых фантастический сериал «Звёздные Врата» здесь не существует даже в задумке, а в нём нет-нет да мелькают сюжеты, подобные нынешнему…
Тем не менее, с «обручем» нам пришлось повозиться – в отличие от наших предшественников с «Эндевора», мы опасались не то, что самим проскочить сквозь инопланетное кольцо, но даже случайно, на мгновение, угодить в него клешнями наших «омаров». Призрачные лиловые сполохи то и дело мелькали в его плоскости «обруча», целиком подтверждая прогнозы Гарнье. Мне даже показалось, что за те четверть часа, что мы провозились с ним, прежде чем «заякорили» достаточно надёжно, вспышки стали мелькать чаще, всякий раз отзываясь в наушниках взрывом помех. Это заметили и на «Тихо Браге», а потому изо всех сил нас торопили. Я вяло отбрёхивался – так и тянуло поинтересоваться, так ли они жаждут оказаться не в трёх километрах, а в полутора десятках метров от «обруча», но сдержался - к чему лишний раз нервировать и без того измученных скверными предчувствиями людей? Я даже хотел предложить зацепить артефакт тросом и оттащить на буксире - но вовремя сообразил, что найдись в кладовках «Тихо Браге» бухта стального троса достаточной длины, это сделали бы и без моего совета. Так что, мы с напарником (второй «омар» пилотировал бортинженер корабля Семён Булыга) проверили захваты «обруча», скорректировали взаимное расположение буксировщиков и, отрапортовав, как положено, на корабль, дали тягу.
Стыковка прошла на удивление легко – мне даже показалось, что лиловые вспышки в «обруче» стали мелькать немного реже. Но Гарнье, стоило мне оказаться на борту, развеял это заблуждение, выведя на дисплей кривую, отображающую изменение частоты их возникновения. Кривая ползла вверх – не слишком быстро, но неуклонно. По прикидкам француза, к тому времени, как мы закончим буксировку и оставим груз на новой орбите, частота вспышек удвоится. Сернан, выслушав этот прогноз, заявил, что лучше уж он пойдёт к намеченной точке с двух- а то и трёхкратной перегрузкой; это, конечно, доставит людям на борту некоторые неудобства, зато и риск существенно снизится. Спорить с ним никто не стал – всем хотелось как можно быстрее убраться подальше от «обруча», которому вздумалось так некстати демонстрировать скверный характер. Швартовщики проверили взрывные болты, с помощью которых можно было в экстренной ситуации отстрелить крепления «обруча», Гарнье ещё раз изучил показания приборов, после чего была объявлена десятиминутная готовность к старту. Я осторожно поинтересовался, можно ли снять «Скворец», получил категорический отказ. Не стоит торопиться, заявил кэп Сернан, подождём, пока между кораблём и инопланетной штуковиной окажется хотя бы километров пятьдесят - а то мало ли, какой номер она способна отколоть?..
В каюте было тесно – словно в школьном пенале, куда забавы ради запихнули трёх живых мышей, добавив туда для полноты ощущений ластик. Мышами были мы трое, а роль ластика играл кот в своей переноске, на которую Юрка, недолго думая, натянул гермомешок. По правилам корабельного распорядка при объявлении первой степени готовности следовало находиться в «Скворцах», надев и шлемы с откинутыми забралами, и в результате мы то и дело сталкивались «головами». Впрочем, сейчас нас занимали не эти неудобства – мы не отрывали глаз от настенного табло, верхняя строка которого показывала внутрикорабельное время, а на нижней сменяли друг друга цифры обратного отсчёта.
- До старта семь с половиной минут. – голос Юрки был непривычно хриплым. – Как думаешь, обойдётся?
Вернувшись в нашу каюту, я вызвал Юрку по какому-то мелкому предлогу в коридор и рассказал о возможных неприятностях. Мы оба решили пока не посвящать Миру в опасения Гарнье, но он, похоже, забыл о нашем договоре. И немудрено: вот так сидеть и ждать неведомо чего – это ж никакие нервы не выдержат! Наверняка он клянёт себя за гениальную идею устроить своей пассии эту небольшую космическую прогулку. Я спрятал усмешку – поздно, брат, раньше надо было думать….
- Что должно обойтись? – пискнула Мира. Она сжалась в комочек в углу койки и смотрела на нас оттуда своими огромными глазами – точь-в точь Даська, и такая же перепуганная. – Кто-нибудь из вас может мне внятно ответить?
- Да ничего, ерунда, мелкие неполадки. – я постарался, чтобы голос мой звучал как можно беззаботнее. – Их уже устраняют.
- А почему мы до сих пор в этих штуках? – она ткнула пальцем в свой «Скворец».
- Так положено по корабельному распорядку. Мы же в космосе, не забыла? А тут дисциплина – первое дело!
– Неудобно очень, и взмокла до нитки… - пожаловалась Мира. – В тут ещё и невесомость, в ней даже душ толком не примешь…
- Потерпи, немного осталось. - Юрка, наконец, вспомнил, что это он должен успокаивать девушку. – вот стартуем,– появится тяготение, сможешь привести себя в порядок. Вообще-то и без него можно, я тебе потом покажу как…
- Алексей Монахов? – ожила решётка переговорника на стене. – распоряжение капитана, займите место в буксировщике номер один. Как поняли?
- Понял вас хорошо. – отозвался я. – Ребята, меня вызывают, вы тут не скучайте! Да, и кота прицепите куда-нибудь. – я показал на переноску, укутанную в оранжевую воздухонепроницаемую ткань, которая свободно дрейфовала по каюте. - А то дадим тягу, он и сверзится на пол…
И, не дожидаясь ответа, отодвинул люк и выплыл прочь из каюты.
На то, чтобы забраться в кокпит «Омара», у меня ушло три с половиной минуты. Второй буксировщик стоял пустой – Семён Булыга, составивший мне компанию в недавнем полёте, сейчас любовался экранами и циферблатами у себя, в инженерной рубке. Цифры обратного отсчёта – сейчас они мигали на приборном щитке, прямо у меня под носом, - показывали две минуты сорок секунд до старта. Индикатор мигнул, сообщая, что атмосферное давление в шлюзе сравнялось с вакуумом за бортом. Я хлопнул ладонью по красному грибку кнопки – коротко взвыл ревун, зелёные огоньки по периметру люка сменились жёлтыми, потом красными, и овальная крышка отошла в сторону.
- Всем, находящимся на борту, облачиться в гермокостюмы. Приказ капитана Сернана. - прозвучал в наушниках голос второго пилота. И с интервалом в несколько секунд: - Буксировщикам приготовиться к старту. Даю обратный отсчёт от десяти: «Десять… девять… восемь…»
Э... За десять секунд в гермокостюм? ))))
"Расположение экипажа по стыковочному расписанию" 
Я хлопнул ладонью по красному грибку кнопки –
И обрубил прОццесс )))
Красный грибок - аварийная остановка )))))
Отредактировано Lokki (07-07-2024 21:24:04)
Толчок в спину – сработали гидроцилиндры, выдвигающие «омар» на предстартовую позицию, в проёме люка. Прозрачный колпак капсулы при этом выдвинулся из корпуса корабля примерно на полметра. Перед моими глазами чернел космос, усыпанный россыпями звёзд с пересекающей его раздвоенной полосой Млечного Пути; где-то внизу - я точно знал это - медленно поворачивался серо-жемчужный, весь в оспинах метеоритных кратеров шар Луны. В наушниках стоял сплошной треск - электромагнитный мусор, побочный продукт активности «звёздного обруча»… Сам артефакт располагался у меня над головой, вынесенный вперёд, перед носом «Тихо Браге» на двух парах кронштейнов – я вывернул шею, но сумел разглядеть только край серебристого кольца. На неизвестном сплаве, из которого оно было изготовлена, играли лилово-фиолетовые отсветы – прав Гарнье, теперь их частота растёт по экспоненте, и совсем скоро они сольются… во что?
Я щёлкнул тангентой переговорника, и на этот раз услышал ответ.
- «Гнездо» - «Кулику первому. Как вы там, в порядке?
Голос в наушниках принадлежал Сансару – видимо второй пилот тоже нервничал, поскольку акцент был особенно заметен.
«Кулик первый» - «Гнезду». Скажите Гарнье, активность обруча стремительно нарастает. Как слышите, «Гнездо»?
Взрыв эфирного шума заглушил ответ. Я терзал тангенту, орал, чуть ли не рыдал но ответа не было - проклятое кольцо, висящее над моей головой всерьёз вознамерилось обрубить связь, и с успехом справлялось с этой задумкой. Только бы они услышали, твердил я про себя, только бы…
Видимо, мои отчаянные призывы достигли адресатов – уж не знаю, сквозь забившие радиоканал помехи или при помощи телепатии? – кольцо корпус «омара» дрогнул, кронштейн, единственный, находившийся в поле моего зрения, разорвала оранжевая вспышка, и «обруч», отброшенный одновременным срабатыванием четырёх мощных пиропатронов, поплыло вперёд, медленно поворачиваясь сразу по всем трём осям. Гарнье, подумал я, молодчина - решился-таки наплевать на исследования и дал команду на отстрел… Зрелище было фантастическое, в точности из упомянутого сериала – кувыркающийся в пустоте серебристое кольцо, отверстие которого то и дело затягивают лилово-фиолетовые сполохи. На миг эту картину затянуло струйками белёсого пара из носовых дюз – кэп Сернан, не связанный более опасным грузом, дал полную тягу на торможение. Кольцо, подсвеченное иллюминацией «тахионного зеркала (теперь оно не мигало, а сияло ровно, лишь концентрические кольца белого света разбегались от центра к краям) быстро поплыло вперёд. Я выдохнул с невыразимым облегчением – успели-таки! Если же тревога окажется напрасной, что тоже вполне может случиться – что ж, повисим пару часиков на безопасном расстоянии, дождёмся, когда датчики, закреплённые на «обруче» покажут спад его активности – и снова возьмём артефакт на буксир. Я даже похлопал ладонью по подлокотнику, из которого торчал джойстик контроля маршевой тяги – ничего, лошадка, где наша не пропадала, сработаем…
Я пропустил сам момент выброса – и это, видимо, спасло моё зрение. Но всё равно, вспышка оказалась такой сильной, что я на несколько секунд ослеп – яростный свет сменился угольной чернотой, по ушам хлестнул пронзительный, переходящий в ультразвук визг… И всё - ни толчков, ни ударов, ни скрежета раздираемого в клочья металла, ни свиста выходящего из пробитой капсулы воздуха. А когда красно-чёрные круги в глазах рассосались, взору моему открылось поразительное зрелище: снежно-белая равнина, вся в чёрных тенях и оспинах кратеров, В центре равнины темнело круглое пятно безупречно круглых очертаний, горизонт был очерчен круто изогнутой дугой – и из-за него лез, затмевая черноту Космоса, титанический жёлтый, в серых, тёмно-серых и чёрных поперечных полосах пузырь, наискось, словно чудовищным клинком, пересечённый тонкой серебристой полосой.
Конец первой части
уж не знаю, сквозь забившие радиоканал помехи или при помощи телепатии? – кольцо корпус «омара» дрогнул, кронштейн, единственный, находившийся в поле моего зрения, разорвала оранжевая вспышка
лишнее
| "Этот большой мир" | Произведения Бориса Батыршина | 16-04-2023 |
| Библиография и планы | Произведения Бориса Батыршина | 16-08-2024 |
Вы здесь » В ВИХРЕ ВРЕМЕН » Произведения Бориса Батыршина » "Этот большой мир - 4". "Врата в Сатурн".
|
|