Уравнения Максвелла здесь именуются уравнениями Ланге-Оттона
А идею с поднятием антенны на воздушном шаре я обдумывала. Но нужны точные цифры, а я не физик

Обещаный кусь проды Только что написанный

8

- Мы живём в сумасшедшем мире, Эдвин, потому прими мой совет: ничему не удивляйся. Дольше проживёшь.
- Эт точно, - согласился Эшби. Друзья сидели на нагретом камне мола, и, как в старые добрые времена – золотые времена учёбы в «гардемаринке» - разглядывали стоявшие на якоре суда.
Сегодня утром на внешнем рейде бросил якорь флагман Юго-Восточной эскадры и всего флота республики – огромный чёрный двухтрубный линкор «Сварог». То есть, флагманом он был, что называется, де-факто. Формально им по сей день числилась старенькая «Гардарика», но она уже лет пятнадцать как стояла на приколе в столичном порту. Эдвин и Сезар в своё время поднимались на её палубу. Все гардемарины там бывали, если честно: история преподавалась во всех школах и университетах Сен-Доменга, а будущим морским офицерам вообще стыдно было не прикоснуться к одной из легенд родной страны. К тому, с чего всё началось.
- К брату пойдёшь, или сам попробуешь обмозговать задание? – Сезар кивнул в сторону чёрного гиганта на рейде. Вымпел адмирала Виктора Джеймса Эшби лениво полоскался над «Сварогом» - стало быть, если младший брат захочет встретиться со старшим, добро пожаловать на борт.
- Сперва сам покумекаю, - Эдвин швырнул в грязную припортовую волну камушек. – Быть того не может, чтобы бабуля не оставила ключ от этого мудрёного замочка.
- Может, она всё-таки пошутила?
- Это не в её духе, - уверенно заявил Эдвин.
- Точно? Учти, ей было уже за шестьдесят…
- Поверь, дружище, с мозгами у бабушки всё было в порядке. Не то, что у меня – сроду набекрень, - засмеялся Эшби.
Он думал свести всё к шутке, но не получилось. Сезар сразу уловил нотку грусти в этом смешке. Но капитану Касадо не дано было знать, что сейчас вспомнилось его другу…

…Ему снова пять лет. И снова мир полон счастья. Счастье – это нестерпимое сияние мириадов бликов утреннего моря. Счастье – это вырезанная старым конюхом деревянная лошадка. Счастье – это новая игрушечная сабелька, почти как настоящая, только маленькая и плохо заточенная. Это и вкусное молоко, и мелки для рисования, и самые лучшие в мире люди рядом – брат и бабушка. Папа приезжает нечасто, а мама… Маму Эдвин совсем не помнит, она умерла, когда он ещё ходить не умел…
…Бабушка смеётся. Она старше соседки, сеньоры Вальдес, только та совсем беззубая и всё время сидит в плетёном кресле. Или ходит, опираясь на палку, и всё время охает. А у бабушки передние зубы все свои, только боковые вставные, и одевается она как морской офицер, и ножи метко бросает, и с Витькой французским боем на палках занимается. И даже в море ходит, ведь она – капитан «Гардарики». А иногда домой приходят важные офицеры, и бабушка подолгу беседует с ними. При внуках. «Учитесь, ребятки, вам это пригодится…» Словом, вот какая у него бабушка, всем на зависть. А ещё иногда приезжает папа и заваливает их с братом подарками. Бабушка радуется каждому его приезду. Жалко, что папа служит адмиралом аж в Дарьене и не может приезжать почаще…
- Эй, братва, ял под парусом! Шевелитесь поживее, ждать не буду!
Как же он мог забыть! Он сегодня в первый раз пойдёт в море! Под парусом! С бабушкой и братом! Вот оно – истинное счастье пятилетнего мальчишки? Да. Если бы не одна штука…
…Бабушка разговаривает с доктором Касадо. Маленький мальчик ещё не знает латыни и всяких учёных слов. «Запущенный артроз» - это что такое? Это очень больно, или нет? Вот, помнится, он с дерева сверзился на днях – да, это было что-то… Наверное, всё-таки бабушка заболела, если господин доктор ходит к ней два раза в неделю и прописывает какие-то противные порошки. Он как-то лизнул один. Жуткая гадость. Как же бабушка это пьёт?.. Потом доктор Касадо ушёл, а бабушка целый час сидела, закрывшись в своей комнате. Маленькому Эдвину стало неинтересно, и он побежал на улицу, пускать с соседскими мальчишками бумажные кораблики в свежие – только утром дождь прошёл – лужи. А когда вернулся… Когда он вернулся, бабушка была в саду. В каждой руке у неё было по круглому камню, оплетённому медными полосками и снабжённому ручками. Она поднимала эти камни над головой и опускала к плечам. Ничего удивительного, ведь бабушка каждый день так делает. «Чтоб не превратиться в тряпку», - говорила она внукам. Но до сих пор он видел её со спины, выходя из дома, а сегодня возвращался через сад, и бабушка его не заметила… Он никогда не видел бабушку плачущей. До сих пор. Сейчас её лицо было мокрым от слёз, а губа закушена до крови.
Бабушке было больно. Всё время. Ей было так же больно, как сеньоре Вальдес, только она никому и никогда этого не показывала. Даже тем, кого любила. Особенно им…
…Когда через неполных два месяца её хоронили, Эдвин не плакал. Почти. Только спросил у брата: «Бабушке больше не больно?..»

- Она никогда не играла в игры с шифровками, - задумчиво повторил Эдвин, глядя вдаль и словно разговаривая сам с собой. – И если затеяла подобную штуку, то наверняка на то была причина… Знаешь, я, наверное, наведаюсь к братцу. Наш старый дом он унаследовал, а там бабулина библиотека. Только вечером пойду, когда он будет дома. А то сейчас ищи его между «Сварогом», портовой канцелярией и Алькасар де Колон.
- У тебя даже зацепок никаких нет? – спросил Сезар.
- Ни малейших.
- Тогда подожду. Вдруг тебя озарит после посещения старого родового гнезда, - попытался пошутить Касадо.
- Ага, озарит, - криво усмехнулся Эдвин. – Если братца не будет дома, его жена меня дальше прихожей не пустит.
- А в чём дело?
- Я вредно влияю на племянника, - Эшби-младший позволил себе язвительные нотки. – Я беспутный гуляка, бретёр, бабник и вообще вместилище всех человеческих грехов, коему не место рядом с будущим пастором… Была бы бабушка жива – она бы эту ханжу пустопорожнюю на пушечный выстрел к дому не подпустила. Как и Томаса к церковной кафедре. Подумать только – один из Эшби станет занудливым пастором!.. Куда братец смотрел – ума не приложу.
- Красивая?
- К сожалению…
- Ясно, - покривился Сезар. – Ум и красота у женщин редко сочетаются.
- Ну, твоя сестричка как раз приятное исключение.
- Но, но, без намёков, - с деланным возмущением проговорил Сезар. – Хотя, Изабелла, как ты выразился, приятное исключение из столь прискорбного правила, но с тобой она согласна только дружить.
- Жаль. Я был бы не прочь с тобой породниться.
- Я тоже, но Изабель не переспоришь. Чернила и бумага ей дороже всего на свете… А впрочем, тебе-то на что сетовать? Я слышал, у тебя новый штурман…
- Не вспоминай, - фыркнул Эдвин. – Ходячая головная боль это, а не штурман. Я сейчас только об одном и думаю: в море парни из-за этой испанской оглобли начнут друг дружке морды бить.
- Если она дура – то начнут, - с умным видом кивнул Сезар. – Дуру хлебом не корми, дай полюбоваться на поединок ради её прелестей. А если умная, на что я весьма надеюсь, то сама же твоих парней на место поставит. Даже не станет ждать, пока за это боцман примется. А потом… Потом они же за неё как за сестру родную горой встанут, вот увидишь.
- Как же, - язвительно проговорил Эдвин. – Тоже мне, нашлась «сестра родная».
- Ты ворчишь как столетний дед. Погоди немного, время покажет.
- Лишь бы поздно не было.
- Не так страшен чёрт, как его рисуют, дружище. Повремени. Это мой совет, а я тебе плохих советов не давал никогда.
Что верно, то верно. Сезар моложе, но почему-то всегда получается по его разумению. Этой тонкости Эдвин пока постичь не сумел…
- А если эта кобра вздумает меня покусать? – спросил он, спасая остатки самоуважения.
- Сам и будешь виноват, - последовал ответ. – Кобры без причины не нападают.
- Тебя бы на моё место…
- А знаешь, я бы не отказался.
- Любишь укрощать ядовитых змеек?
- Нет. Но интересно. Никогда не ходил в море с кобрами, - усмехнулся Касадо. – Пошли, дружище, пропустим по стаканчику.По трезвому делу голова почему-то не желает думать.

Отредактировано Елена Горелик (20-03-2010 22:43:46)