Ночной кусочек
Если накосячила - не обессудьте. Но тапки приветствуются

9

- Сеньор генерал, - его превосходительство посол королевства Испании в республике Сен-Доменг, пожилой герцог Медина-Сели, был весьма доволен результатами беседы со столь же пожилым генералом Магнуссоном. – Мне крайне приятно встретить столь глубокое понимание проблемы, с которой Испания столкнулась в последнее время. Однако вы недвусмысленно дали понять, что республика Сен-Доменг не жаждет напрямую ввязываться в европейскую драку. Смею заметить, здесь я вижу противоречие.
- В чём же противоречие, господин посол? – поинтересовался старый швед. – Даже при условии предоставления Испанией своих гаваней для стоянки наших кораблей, мы не сможем вести полноценную войну в Европе. Максимум – две-три операции флота, да и то при поддержке союзников. Аналогично здесь, за океаном, так же бессильны армии европейских государств. Между Европой и Америкой в ближайшие лет семьдесят попросту не может случиться полномасштабной войны. После – не поручусь, наука не стоит на месте. Но ради того, чтобы дать республике эти семьдесят лет, генерал Сен-Доменга, кто бы он ни был, обязан вести активную политику… Да, сеньор посол, будем откровенны друг с другом. Мы с вами уже немолоды, и оба прекрасно знаем, что слово «политика» есть синоним слова «подлость». Но пока мир устроен так, а не иначе, мы вынуждены подличать, дабы тем же самым не пришлось заниматься миллионам добрых граждан.
- То есть, вы оправдываете политиков? – усмехнулся герцог.
- Не совсем. И не всех. Кто-то делает подлости ради блага своей страны, а кто-то – ради собственной выгоды. В принципе, разница невелика, но она всё же есть.
- Иными словами, вы берёте на себя грех, чтобы избежать большой войны. Увы, сеньор генерал, ситуация складывается таким образом, что большая война неизбежна, и Сен-Доменг не сможет отсидеться за океаном, как прежде.
- Это естественно, господин посол. Французы и англичане прямо-таки лопаются от злости, когда им говорят о прогрессе и механизации труда. А откуда всё это берётся?.. Вот именно.
- Странно. Ведь именно научный прогресс и повсеместное внедрение машин позволили Сен-Доменгу стать лидером Нового Света и получить изрядный кусок рынков Старого.
- О, господин посол, у нас с Европой были две разные проблемы, - генерал мельком взглянул на потолок. Так и есть: лопасти большого вентилятора – такие как правило устанавливали в общественных собраниях и университетских аудиториях – вращаются медленнее, чем следовало бы. Нужно будет вызвать электрика, пусть устранит неполадку. – Территория республики огромна, а людей, населяющих её, мало. На континенте масса мест, куда ещё не ступала нога белого человека. Потому механизация сорок лет назад буквально спасла нас от катастрофы. В Европе же, увы, картина обратная: перенаселение и недостаточный уровень образования, будем так говорить, среднего европейца.
- Да, в то время, как в республике уровень грамотности составляет девять человек из десяти… Увы, даже сейчас в Испании каждый второй не способен написать своё имя, и это при том, что король Филипп ещё два десятка лет назад повелел ввести в стране всеобщее образование по вашей методе. Увиливают любыми способами. Родители готовы платить взятки чиновникам, лишь бы не отдавать детей в школы…
- Быть может, они полагают, что расходы, связанные с обучением ребёнка, будут гораздо выше? – генерал Магнуссон едва удержался от язвительной усмешки: о подобных проблемах он был наслышан давно. И существовали они не только в Испании.
- Мы пока не готовы ввести всеобщее бесплатное образование, сеньор генерал. Как вы верно заметили, население в Европе куда многочисленнее, чем здесь, и расходы на столь же многочисленные школы лягут неподъёмной тяжестью на казну.
- Это палка о двух концах, господин посол, и рано или поздно проблему придётся решать. Как сказал господин Лейбниц, добрая ему память, лучше потратиться на школы, чем потом расходовать казённые деньги на постройку тюрем.
- Вам проще, - вздохнул испанец. – Вы строили своё государство с чистого листа, но опираясь на опыт многих веков истории. Оттого вам удалось избежать множества проблем, возникших у нас. Мы – старая система.  Чтобы что-то действительно изменить к лучшему, её нужно сломать, как ломают отжившие свой век парусники. Но для очень многих это означает потерять всё нажитое, и на такую жертву они не пойдут.
- Тогда их заставят.
- Кто?
- Те, кому нечего терять, и кто только выиграет от слома старой системы и замены её на новую.
- Это… жертвы, кровь…
- Война, о которой вы говорили – тоже жертвы и тоже кровь, - теперь Магнуссон говорил твёрдо, чеканя каждое слово. Тяжеловатый германский акцент слегка огрублял его испанский язык. – Проблемы она не решит, поскольку не изменяет старую систему, но лишь продлевает её агонию. Не беспокойтесь, Испании это коснётся не скоро. У вас ещё есть резерв для мирной смены системы. А вот Франция… Да, с нашей – уточняю: с моей и вашей – помощью Франция через несколько лет полыхнёт так, что жарко станет всей Европе. Вот тогда у Испании появится небольшая фора во времени, чтобы сменить старый галеон на современный пароход. Если же ваши гранды этого не поймут… Что ж, мы хотели как лучше.

«А ведь старый чёрт прав. То, что мы готовим Франции сразу две большие неприятности, это, разумеется, не может не пойти во благо Испании. Но что именно я упустил?.. Позор на мои седины! Швед наверняка имеет какие-то свои виды на предстоящее, а я… Я, видимо, уже совсем выжил из ума, если не способен понять – где я допустил промашку…»

- Друг мой, распорядитесь насчёт чашечки кофе.
Генерал Магнуссон телепатией не владел, и о чём сейчас думает герцог Медина-Сели, мог только догадываться. Но, будучи стреляным зверем, догадывался он в верном направлении: испанец наверняка лихорадочно ищет, где чёртов доминго спрятал лишний туз в колоде. А туза-то и нет. Всё на поверхности, никаких скрытых мелей. Что ж, пусть старик герцог ломает себе голову, ему будет чем заняться в ближайшее время.
Хозяйственная Марта всегда держала в доме кофе лучших сортов, а слуги, вышколенные супругой, были отменно исполнительны и незаметны. Так что генерал позволил себе получасовой отдых с чашкой ароматнейшего кофе и трубочкой гибралтарского табачка. Есть над чем поразмыслить. Итак, Испания в данный момент подложила Франции большую мину. Противопехотную. То есть, когда она взорвётся, ещё никто не знает, но в том, что рванёт, сомнений никаких. Вот бы ещё королю Франции подобное здравомыслие… Впрочем, это заметно усложнило бы Сен-Доменгу игру. А так всё оказалось гораздо проще… и смешнее. У мины было название, а также герб и статус графства. И звалась она Каталонией. В своё время добровольно присягнувшие на верность королю Франции, каталонцы теперь вспоминали о временах испанского владычества как о золотом веке. То есть, чёртовы кастильцы, конечно, те ещё жуки, но на древние права Каталонии по крайней мере не покушались. А французы… Всё началось с того, что король Людовик Четырнадцатый, едва приняв титул графа Барселонского, попытался ввести в Каталонии общефранцузские законы. С аналогичными общефранцузскими налогами, которые по тем временам были самыми высокими в Европе. Каталонцы закономерно возмутились, а в Версаль столь же закономерно поступила нота протеста от короля Испании, ведь он-то тоже продолжал титуловать себя графом Барселонским и от претензий на Каталонию не отказывался. Не заинтересованный в окончательном побитии всех горшков с мадридскими родственниками, Король-Солнце был вынужден сделать некие уступки и сохранить за каталонцами их старые вольности. Но после «великого Луи» короли Франции с регулярностью примерно раз в пять-семь лет продолжали наступать на те же грабли. В итоге совместной работы испанских и сен-доменгских дипломатов из этого обстоятельства решили соорудить эдакого «троянского коня». То бишь, в ответ на очередную попытку Парижа причесать каталонцев под общую гребёнку не воспоследовало никакой реакции со стороны Мадрида. А посол Испании при французском дворе туманно намекнул на возможность некоего территориального обмена. Несколько месяцев ушло на секретные переговоры в этом направлении, в результате чего стороны пришли к взаимопониманию. Таким образом в порту Остенде, которым до сей поры владела Франция, через какой-то месяц с небольшим вдруг появился испанский флаг, испанский гарнизон и испанский губернатор. А ещё через месяц консул Каталонии в Мадриде – сидел он, как добрый французский подданный во французском же посольстве в чине первого секретаря – был выслан из страны за дуэль с каким-то испанским дворянином. Дело там не зашло дальше царапин, но сам факт встревания дипломата в запрещённую законом дуэль… Словом, когда из Барселоны сообщили имя преемника сего неудачливого политикуса, Мадрид попросту сообщил в ответ, что не желает принимать этого человека. Ну, никак. Совсем. Ни за какие деньги. А кандидатуру, спущенную из Парижа – приняли. Чем и дали понять королю Филиппу и кардиналу Флери: Каталония ваша с потрохами, делайте что хотите. И французы с радостным воем заглотили эту наживку вместе с крючком, поплавком, леской и удилищем. А теперь не знали, что делать с этой пороховой бочкой.
Испанцы же, получив Остенде, первым делом, согласно уговору, срыли земляные укрепления. Да и кому они, собственно, нужны в век сверхмощных орудий и ракет, когда можно задавить противника навесным огнём? А австрийцы, отхватившие себе бывшие Испанские Нидерланды по результатам войны за испанское наследство, сразу же забеспокоились. Если ранее на эти земли с переменным успехом претендовали Голландия и Франция, а Империя лишь старалась не допустить сюда ни тех, ни других, то теперь появился четвёртый, и не самый хилый игрок. За три десятка лет валлоны и фламандцы так сильно «возлюбили» единоверных австрияков, что уже готовы были резать их при первой возможности, и появление в непосредственной близости от имперских владений испанского опорного пункта заставило Габсбургов очень сильно заволноваться. Не хотелось терять столь жирный кусочек. В результате чего где-то с год назад произошло первое боестолкновение отряда имперцев с испанским обозом. Испанцы, что никого не удивило, обиделись. И, как и было предусмотрено тайным договором с французами, завязали с имперцами вялую потасовку. С применением новейшего стрелкового оружия, конницы и мобильной полевой артиллерии. Австрияки, получив ощутимый пинок, попытались было навести контакты с Парижем на предмет подружиться против заклятых родственничков, но блестящая французская дипломатия проявила себя на высоте, с неподражаемым изяществом обведя имперцев вокруг пальца. Наконец до императора Франца дошло, что точат зубы на его благоприобретённые владения не испанцы, а французы. Вследствие сего понимания имперские войска умудрились атаковать ещё и французский Льеж, чем нажили себе всеевропейскую славу неисправимого агрессора и ещё одного сильного врага. И вот уже почти год в этой несчастной стране шла совершенно идиотская война. Французы и испанцы гонялись за австрийцами, австрийцы – за испанцами и французами, испанцы и французы старательно не замечали друг друга, а все вместе в охотку гонялись за резко обедневшими фламандцами. Но полный бедлам начался, когда в эту заваруху помимо трёх воюющих сторон и аборигенов влезли ещё и соседи-голландцы. Не утерпели, сочли себя обойдёнными при дележе сладкой булочки… Бедный Брюгге! Туда сбежались жители чуть не со всех полыхающих чужой войной земель. Запасы продовольствия в городе быстро устремились к нулю, боеспособность теми же темпами приближалась к той же отметке. И в данный момент – а свежим сообщениям из Европы было от силы две недели от роду – почтенные бюргеры и гости города размышляли над сложным ребусом: кому бы сдаться. Когда вражин аж четверо, поневоле задумаешься. Ведь победитель всё равно будет один, и шансы примкнуть к проигравшим увеличиваются втрое. Особенно если учесть, что противоборствующие стороны всё ещё не пришли к общему знаменателю. То бишь, продолжали колошматить друг дружку почём зря, с редкими исключениями в виде перемирия между союзниками по большой политике.
Повод для большой войны получился замечательный. Политики и монархи за год вылили на соседей и через голову соседей столько помоев, что обычной дипломатией пришлось бы разгребать эти авгиевы конюшни лет десять. А такого срока им никто не даст. Никто в Европе, кроме двух-трёх посвящённых, не был осведомлён, что в личном сейфе генерала Магнуссона уже пятый год хранится неприметная папка с пометкой «Операция «Капкан».
«Капкан» сработал. Дичь вступила в него не одной, а сразу тремя лапами. Теперь нужно заставить её думать, что попалась как раз не она, а охотник…

Во старый жучара! Чувствуется чья-то знакомая школа 

Шведский язык к какой группе относится?