Глава седьмая

Правду молвят, что любовь зла.
Безмятежным солнечным утром, сладко потягиваясь на восхитительной пуховой перине, я вздрогнула от внезапно пришедшей в голову мысли – мне опять снился сон. Но скажите на милость, разве так бывает, сон во сне? Не знаю, у кого как, но у меня это случилось впервые. В груди шевельнулся холодок тревоги: а вдруг все не понарошку? Вдруг я и в самом деле неведомым образом очутилась в прошедшей эпохе?
Ладно, не будем поспешать впереди телеги. Наскоро приняв душ, я спустилась в столовую. Все семейство было в сборе, ждали только меня. Купец в тщательно отглаженном костюме, племяш Николя в мятом гимназистском мундире и Серафима Павловна в строгом темно-сером платье. М-да, в своем наспех наброшенном затрапезном халате я буду выглядеть далеко не комильфо. Кто ж знал, что у них принято за стол садиться при полном параде.
Окинув взглядом предложенное меню, я восторженно охнула. Мамочка моя родная, если это завтрак, то что со мной будет через неделю? Нет, дорогие мои, так дело не пойдет. Клятвенно обязуюсь беречь мою новую фигурку! Хотя, вон от той сдобной ватрушки я отказаться не смогу. Можете переехать меня трамваем, но это выше моих сил.
- Как спалось, Аннушка? – мягко улыбнулась мне Серафима Павловна, поднося чашечку тонкого фарфора под медный носик пузатого самовара.
- Премного благодарствую, - я важно надула щеки, пытаясь подстроиться под речевые обороты эпохи.
Лихорадочно порыскав в памяти на предмет известных выражений, я заливисто расхохоталась: кроме «житие мое» и «какое твое житие, пес смердячий» на ум более ничего не шло.
- Помилуйте, Анна Васильевна, с вами все благополучно? – не на шутку встревожился Петр Трофимович.
- Не обращайте внимания! – сдавленно пробормотала я, делая попытку спрятаться за крохотной чайной чашечкой. – Это у меня нервное.
- Нервы беречь надобно, ибо все болезни исключительно по их вине происходят, - рассудительно влез Николя. – Сей непреложный факт медициной давно доказан.
Я вновь прыснула от смеха.
- Не лезь под руку со своими ученостями! – сердито одернул племянника дядя. – Дай человеку почаевничать без суеты… - он бросил озабоченный взгляд на окно: - Уже хорошо забрезжило, пора бы и делами заняться.
Не знаю, был ли это намек, но я решила поторопиться и спустя полчаса была во всеоружии. Во дворе ожидала давешняя коляска с нетерпеливо фыркающим вороным жеребцом и дремлющим кучером Пахомом. Николя уселся рядом с ним на облучок – экипаж был двухместным, - и мы тронулись. До утопающего в зелени особнячка под красной черепичной крышей, в коем располагалось отделение банка, добрались резво, благо на улицах особого оживления не наблюдалось.
- Смотрите, дядя, «Олдсмобиль» последней марки! – восторженно присвистнул Николашка.
У чугунной ограды тарахтел клубами черного дыма сверкающий лаком автомобиль. Худой и важный шофер – в кожаном картузе, черной куртке и высоких сапогах – ковырялся, чертыхаясь, в двигателе гения инженерной мысли начала двадцатого столетия. Спрыгнув с коляски на брусчатую мостовую, я мимоходом обронила:
- Карбюратор надо продуть и зазор у свечей проверить.
Петр Трофимович удивленно крякнул. Николя посмотрел на меня с неподдельным уважением. С независимым видом прошествовав мимо застывшего столбом шофера, я вошла в предупредительно раскрытую швейцаром дверь банка.
- Который из них? – шепотом спросила я у Петра Трофимовича, незаметно оглядывая операционный зал.
- В самой дальней конторке принимают-с, - столь же шепотом ответил купец.
Бросив кровожадный взор на не подозревающую ни о чем жертву, я обмерла от внезапного головокружения: в строгом черном костюме, оттеняющем бледное лицо, из-за мутно-зеленого стекла кассы ироничными серыми глазами на меня взирала моя безответная любовь. Мистер Икс из «Принцессы цирка» собственной персоной. Когда я впервые увидела этот фильм, то всей своей трепетной девичьей душой поняла – такой красоты мужчины созданы творцом исключительно на погибель женскую.
- Чем могу служить? – обаятельной улыбкой встретил меня мой герой.
- Есть разговор, - пролепетала я с дрожью в голосе.
Настороженно покосившись на купца, Мистер Икс с деланным безразличием пожал плечами.
-  Извольте… - отложив в сторону бумаги, он спросил: - Желаете получить приватную консультацию?
Я молча кивнула в ответ. Пока красавец-кассир пробирался к служебной дверце, Петр Трофимович обеспокоенно пробасил:
- Анна Васильевна, никак вы возымели намерение уладить дело миром?
- Хочу послушать, что он скажет в свое оправдание, - вздохнула я.
Ну не могла же я объяснить истинную причину нежелания устраивать публичный скандал?
- Я вам по сущей справедливости отвечаю: он во всех отношениях дрянной человек… Полно вам жалеть этого мерзавца, эту породу окромя могилы ничто не исправит.
Что здесь скажешь? Я промолчала. И также молча, едва мы устроились за уютным столиком в уголке операционного зала, положила перед «мерзавцем» свои расчеты.
- По этому делу пожалуйте завтра, - чуть побледнев, ответил он.
- Вас как величать? – мягко спросила я.
- Жорж, - с легкой заминкой представился горе-кассир.
- Вы понимаете, что завтра мы вернемся уже с полицией? Скажите, для чего вы это делали? Я хочу предоставить вам шанс: просто ответьте мне правду.
Про себя я взмолилась: только не рассказывай мне про больную мать-старушку, которой требуются дорогие заграничные лекарства. Или любимую сестру, изнывающую в похотливых лапах злыдня-помещика. Пожалуйста, скажи мне всю правду, и я дам тебе шанс.
Жорж твердо посмотрел мне в глаза.
- Азарт-с, будь он проклят! Долги возникли неотложные исключительно из пристрастия к бегам. Ипподром виной моим бедам и собственная слабость характера.
Этим он подкупил меня сразу. Не каждый мужчина готов признаться в собственной слабости, далеко не каждый. И он не жаловался, нет! Он говорил это спокойным будничным тоном, с легким оттенком горечи, усталости и какой-то скрытой радости. Мне показалось, что он почувствовал облегчение – у него даже плечи расправились, словно он избавился от давно гнетущего груза. Ну скажите на милость, разве могла я передать доверившегося мне человека под карающую длань правосудия?
- Как скоро вы сможете вернуть тайно изъятые вами деньги?
Язык отчего-то не повернулся назвать его махинации подходящим словом. Жорж моргнул удивленно и после долгой паузы еле слышно обронил:
- К вечеру обещаюсь возместить всю сумму непременно.
Я повернулась к купцу и, в душе гневаясь на себя за молящий тон, столь же тихо произнесла:
- Как полагаете, Петр Трофимович, простим на первый раз оступника? Дадим ему шанс начать новую жизнь? Как гласит народная мудрость: попытка – не пытка.
Сама не знаю, с чего вдруг меня понесло изъясняться высоким слогом. Но купец к моей вящей радости не стал упорствовать, назидательно заметив:
- Веруй, а не испытуй. Верующему воздастся, а у испытующего отымется… Коли веришь в него, дочка, пусть исполнится по-твоему.
Николашка взирал на нас насупившись – в его глазах горькой обидой плескалась неутоленная жажда мщения. Всем не угодишь, - вздохнула я про себя. На обратной дороге я поддалась уговорам купца заехать к нему в контору, ознакомиться с местом предполагаемой работы. Собственно офис размещался в одноэтажной пристройке к складу, откуда и растекался товарный ручеек по многочисленным лавочкам.
Если купец и ждал от меня каких-либо чудес, то я его разочаровала. В крохотной пыльной комнатушке, где даже мохнатые пауки впали в спячку от вечной тишины и покоя, я не задержалась и на минуту. Этот вселенский бардак, лишь по недоразумению именуемый бухгалтерией, устал ждать шестого подвига Геракла. Пришлось выставить жесткое условие: либо завтра все здесь будет блестеть и сверкать, либо ищите себе финансиста со славным именем Авгий.
Оставила я без реплик и нескончаемые ряды товаров: в тюках, ящиках, мешках и просто россыпью пылящихся на стеллажах. Едва глянув на плутоватую физиономию складского приказчика, мелким бесом рассыпавшегося при виде внеплановой ревизии, я мысленно определила первого кандидата на увольнение. Словом, ценных советов в этот день купец от меня так и не дождался.
Единственное, что я могла ему порекомендовать, так это смену вывески на лавочках. Напыщенное «Чего-то там, он сам и сын» предложила заменить емким «Тысяча мелочей». Почесав в косматом загривке, купец радостно прорычал что-то одобрительное на своем медвежьем языке. Николашка буркнул недовольно, мол, он давно талдычил дяде о чем-то подобном, за что немедля удостоился увесистой оплеухи.
В семейный особняк мы вернулись голодными и чуточку уставшими. Отведав налимьей ухи, тающих во рту котлеток из рубленого щучьего филе и сазаньей икры, я осоловевшим взором примерилась к горке обильно политых маслом гречневых оладий.
- Это я точно не осилю, - с сомнением произнесла я.
Серафима Павловна огорченно всплеснула руками.
- Цыпленок и тот больше тебя ест. Скоро ноги с голода протянешь, без слез не взглянешь на твою худобу.
Это по вашим меркам я худая, а по нашим – топ-модель, возразила я про себя. Исключительно из нежелания огорчать радушную хозяйку, отщипнула  блинчик, выпила пиалу ароматного, со смородиновым листком чая и, собравшись с духом, воспротивилась настойчивым попыткам втиснуть в готовую лопнуть меня приличный кусище яблочного пудинга. После чего самым бессовестным образом отправилась вздремнуть часок-другой. Имею право, между прочим, отпуск мой еще не закончился. Заснула я с мыслями о красавце-кассире.
Разбудила меня давешняя служанка. С грохотом ввалившись в опочивальню, она тревожным шепотом известила:
- Вас молодой кавалер желают видеть безотлагательно… - и выдержав паузу, многозначительно добавила: - Нижайше просят со всем почтением, от нетерпенья изнывают-с.
Глянув на уголок предзакатного неба, багровеющего в распахнутом окне, я ахнула: вот так вздремнула! Быстро приведя в себя в порядок, с трепетным сердцем спустилась в гостиную. Петр Трофимович мирно попивал кофе в компании гостя. Сам виновник переполоха, вскочив на ноги при виде меня, смущенно протянул букет роскошных белых роз.   
- Не могу выразить всю глубину благодарности, - трагично изрек Жорж. – Ваше участие в моей судьбе словно открыло мне глаза. И если раньше это казалось безобидной шалостью, отныне душа моя источает горечь, понимая всю низменность свершенных мною поступков.
Благо букет выручил, за ним я и спряталась, давясь от смеха. Вот интересно, он меня за дурочку держит или правилами хорошего тона принято нести всю эту ахинею? На всякий случай я восторженно округлила глаза, пару раз наивно хлопнула ресничками и томно произнесла:
- Ах, оставьте… Право, так поступил бы каждый на моем месте. Легко походя сломать чужую судьбу. Все мы ошибаемся в этой жизни, но и наказание должно быть соразмерным.
Петр Трофимович деликатно покинул нас, шепнув мне перед уходом, чтобы я береглась.
- Вы сделаете меня окончательно счастливым, если примете приглашение на сеанс кинематографа.
Театральным жестом Жорж извлек из кармана глянцевые прямоугольники картона.
- Отчего бы и нет? – вслух задумалась я. – Заодно и по первопрестольной прогуляемся, всю жизнь мечтала ее красотами полюбоваться.
- Вы первый раз в Москве? – в голосе красавца-кассира прорезались покровительственные нотки. – Ваш дядя сказывал, что погостить прибыли на каникулы из провинции.
- Можно сказать, что в первый, - грустно вздохнула я.
Петр Трофимович, узнав о нашей затее, категоричным тоном объявил, что без верного Пахома из дома он меня не выпустит. Лихого люда ныне развелось немало и по ночам шалят частенько. Пришлось подчиниться. Да и честно говоря, за могучей спиной неразговорчивого кучера я чувствовала себя гораздо спокойней.
Покачиваясь в коляске под монотонную дробь внезапно налетевшего дождя и млея от изысканных ухаживаний в исполнении Жоржа, я предавалась философским размышлениям. Вывод получался незатейливым: правду молвят, что любовь зла, но она еще к тому же и глупа. Прямо, как мой светский кавалер. Словом, к окончанию сеанса немого кино моя утренняя влюбленность бесследно испарилась вместе с последними аккордами пианиста.
- Скажите мне, Жорж, на что вы рассчитывали, подделывая чеки? Ведь рано или поздно затея обязательно вскрылась бы… И если не я, то кто-то другой поймал бы вас за руку.
Мы медленно прогуливались по освещенной молочными шарами газовых фонарей алее. Коляска двигалась параллельным курсом. Жорж с горячностью принялся доказывать мне, что кабы не злополучные сто пятьдесят рублей, кои он вынужден был в срочном порядке получить по чеку, никто и не догадался бы о его шалостях.
- Мой милый наивный Жорж, - с искренним сожалением вздохнула я. – Схема, которую вы применили, проста и глупа, как …
Я едва не добавила «как ты сам». Раскланявшись со встречной парочкой, Жорж обиженно воскликнул:
- Финансовая сфера лишь на непосвященный сторонний взгляд выглядит просто. На самом деле все намного сложнее и ошибка моя – дело нелепого случая.
Он действовал не один, догадалась я. Его прикрывает кто-то из начальства. Потому он и просил подъехать на следующий день. Скорее всего, его уже ловили за руку, но все списывали на банальную ошибку. Разгневанному клиенту возвращали украденные деньги и отлаженный механизм продолжал дальнейшую работу.
- Ну хорошо, допустим при больших оборотах клиент не заметит в массе платежей несколько списанных мелких сумм. Но ваша внутренняя ревизия обязательно отличит поддельный чек от настоящего.
Заговорщицки оглянувшись по сторонам, Жорж коснулся влажными губами моего уха.
- Открою вам по секрету величайшую тайну: я давно симпатизирую социалистам… Догадываетесь, о чем я говорю?
Брезгливо потерев мочку – как теленок, право слово - я недоуменно пожала плечами: причем здесь политика?
- У подпольщиков весьма приличные типографии, и отпечатать нужного качества чек не составляет большого труда. И признаюсь вам, как на духу: прискорбный случай произошел по вине синих мундиров – они разгромили типографию моих добрых знакомцев, а у меня, как назло, оставался последний экземпляр чека. Жадность обуяла и страх поспособствовал, вот я и подался соблазну снять разом крупную сумму. Да в средствах стеснение испытывал-с.
А ты осмелел, братец, с неудовольствием отметила я. Или меня за сообщницу принял? Прав был купец – дрянной человечишка этот кассир. Что ж, впредь будет наука мне неразумной. Жорж тем временем продолжал разглагольствовать. Видно, моя нелестная оценка его умственных способностей поспособствовала потоку бахвальства. Прослушав лекцию о хитрой банковской науке, я раздраженно произнесла:
- Вы даже представить себе не можете, сколько существует способов незаметного отъема чужих денег. И чтобы обнаружить незаконные операции, требуются специалисты иного уровня.
- Например? – Жорж скептически изогнул бровь.
Наверное, мне стоило промолчать. Но какой-то вредный чертик внутри дернул меня за язык.
- К примеру, вы открываете в разных банках депозитные счета на небольшие суммы, после чего в одном из них предъявляете к оплате чек на сумму, вдвое превышающую остаток. Для покрытия недостающей суммы в качестве вклада выписываете чек на второй банк. Во втором банке вы повторяете операцию, используя чек из третьего банка. И так далее. Пока чеки путешествуют из банка в банк для погашения, у вас в запасе будет неделя-другая, чтобы воспользоваться удвоенными средствами. Вы кладете их на процентный депозит в очередной банк, после чего вся операция начинается по кругу, но уже с возросшими вдвое суммами. Когда набирается приличный капитал, мошенник испаряется.
- Ваши разъяснения для меня непонятны, - после долгой паузы признался Жорж.
Ну и глуп же ты приятель, в очередной раз констатировала я. Несколько минут мы шли молча. Пройдя аллею и будку постового с шлагбаумом, окрашенным во все цвета национальной пестряди, мы уткнулись в летнее кафе. Жорж царственным жестом пригласил меня за ближайший столик.
- Чего изволите-с? – бесшумно возник перед нами вышколенный официант.
Я ограничилась восхитительным мороженным с тертым шоколадом, наотрез отказавшись от шампанского. С аппетитом поглощая жареную на углях индейку, Жорж невнятно пробормотал:
- Право, я чувствую себя неловко: вы даже к вину не притронулись. Плата общая, а вам это убыточно.
Я едва не подавилась холодным комочком: пригласил, что называется, девушку. Не сунь мне Петр Трофимович в карман перед уходом мелкие ассигнации, как бы я сейчас выглядела?
- Осмелюсь спросить, какие еще тайные способы вы знаете? – продолжал как ни в чем не бывало Жорж.
Вот что бы мне прикусить язычок? Так нет, захотелось поставить на место зазнавшееся финансовое светило.
- Вот представьте, я прихожу в ваш банк и предъявляю к оплате поддельный, но солидно исполненный чек «Чейз Манхэттен банк». Показываю договор с компанией «Рога и Копыта», согласно которому она произвела оплату означенным чеком… Что произойдет дальше?
- Чек примут к погашению, но прежде проверят, - осторожно ответил Жорж. – И займет это не одну неделю.
- Правильно, - кивнула я. – Теперь слушайте дальше. Через два дня я вновь прихожу в ваш банк и требую вернуть чек, объясняя это разрывом соглашения с компанией, выдавшей его… Что в этом случае предпримет банк?
- Мы не сможем вернуть вам чек, так как он уже подшит к погашению. Таков внутренний регламент всех банков.
- Абсолютно верно! И каковы будут ваши дальнейшие действия? Не забывайте, что «Рога и Копыта» могут предъявить мне иск за убытки, причиненные задержкой по возврату чека. А я в свою очередь предъявлю иск уже банку.
Напряженно наморщив лоб, Жорж с отрешенным взором перебирал варианты. Наконец, он просветлел лицом.
- Мы будем вынуждены выписать вам наш собственный чек взамен предъявленного… - не удержавшись, он восторженно хлопнул себя по ляжкам. – И он уже будет самым что ни на есть настоящим!
Дальнейшие попытки Жоржа выудить еще что-нибудь интересное я пресекла на корню. Хватит с тебя и этого, любознательный мой аферист. Что-то мне это не нравится. Рассчитавшись с официантом (помимо своей доли, я оплатила и чаевые), Жорж с мольбой взглянул на меня.
- Мне очень неловко затруднять вас просьбой, но не могли бы вы помочь мне советом по финансовой части.
- Говорите, не стесняйтесь, - подбодрила я его, в душе проклиная себя за излишнюю отзывчивость.
- Дело в том, что один мой знакомец оказался отъявленным плутом и негодяем, - глотая слова, зачастил Жорж. – Год назад я ссудил ему солидный капитал под честное слово, и не могу истребовать обратно.
Ну что ж, мы в ответе за тех, кого приручили.
- Расписок нет? – уточнила я.
- Ни единого документа… Разве что свидетелей подговорить.
- Ерунда, это не поможет. Даже если вы сможете с ними безупречно обговорить всю сцену, суд едва ли примет это доказательством. К тому, умный оппонент не будет опровергать показания свидетелей, предоставив со своей стороны дюжину очевидцев, кои клятвенно подтвердят, что сумма вам возращена полностью… Классика жанра: слово против слова.
- Значит, ничего не выйдет из этой затей? – пригорюнился Жорж.
- Посмотрим… - обнадежила я его. – Безвыходных ситуаций не бывает, и на вашего плута найдем управу.
Если бы я знала, чем обернется моя доброта! С трудом отбившись от настойчивых попыток проводить меня до парадного, я, заложив два пальца в рот, оглушительно свистнула. Жорж шарахнулся в сторону, а моментально очнувшийся от дремы Пахом одобрительно подмигнул мне.
На мой разбойничий свист обернулась праздная парочка: элегантная красивая дама и… И кареглазый жандарм, с каким-то мальчишечьим восхищением взглянувший на меня. Стыдливо опустив глаза, я густо покраснела. И вновь, подчиняясь неведомой силе, посмотрела в манящие глаза. Отчего-то в сердце кольнула ревность и появилось желание о мимолетной, случайной встрече. Когда он будет один, без своей потрясающей спутницы.
Желание, как водится, вскоре исполнилось. Но обстоятельства, при коих произошла очередная встреча, меня не обрадовали. Спустя неделю, мой кареглазый жандарм допрашивал меня по обвинению в тяжком преступлении.