Переход границы особого труда не составил. Нет, они не крались темной ночью сквозь густую траву, как представлял это себе поначалу чрезвычайно гордый и взволнованный порученной ему миссией Гришка. Все произошло совершенно буднично. Подойдя средь бела дня к азербайджанскому пограничному посту, дядя Арслан (а именно на такой «легенде» - дядя и племянник, бегущие от красных - они в конце концов и остановились) сообщил стоявшим там жандармам, что он хочет перейти границу для покупки продуктов у местных торговцев. Как выяснилось, это была обычная практика для местного населения и даже красноармейцев, которых пограничники беспрепятственно пускали ненадолго за вполне умеренную плату. Брали, правда, только царскими деньгами. Поэтому, уладив дело за десять николаевских рублей, быстро перекочевавших в карман жандарма, они были пропущены через пост без всякого контроля. Их внешний вид вполне соответствовал легенде - Гришку переодели в купленные в дагестанском селе какие-то лохмотья, большой нож забрали, выдав вместо него маленький кавказский кинжал. Дядя Арслан тоже вполне походил на бедного крестьянина. А отсутствие руки еще сильнее уменьшало подозрительность стражей порядка.
    Пройдя располагавшиеся за казармами пограничной охраны многолюдные торговые ряды и удостоверившись, что слежка отсутствует, они подошли к одному из привозивших на рынок продукты крестьян. Арслан договорился с тем за небольшую плату довезти «дядю с племянником» до железнодорожной станции Ялама, откуда ходили регулярные поезда на Баку. Разговор шел, естественно, на азербайджанском,  поэтому о результате переговоров «дядя» сообщил Грише шепотом, когда они уже сидели на старой, скрипящей колесами арбе крестьянина.
    Добравшись за час до станции, располагавшейся в нескольких километрах от границы, они, стараясь не попадаться на глаза немногочисленным жандармским патрулям, купили билеты на вот-вот отходящий поезд. На перроне, заполненном, в основном, торговцами, возвращающимися в столицу, было нетрудно затеряться.

    Еще во время сборов и поездки к границе, дядя Арслан, как стал называть того Гришка, подробно объяснил своему новому «сотруднику» цель задания и план действий. Причем рассказывал подробно, как взрослому, что очень польстило новоиспеченному «разведчику».
- Вот ты спрашиваешь, почему Красная Армия сразу не перешла в наступление? - говорил он. - Но мусаватистское правительство заявило, что как только наша армия пересечет границу, они подожгут нефтяные месторождения и склады. Мы этого допустить никак не можем! Нефть крайне нужна нашей рабоче-крестьянской власти! А у мусаватистов, между прочим, пятидесятитысячная армия. Так что рассчитывать на стремительный бросок к Баку не приходится. Поэтому, наша с тобой задача - известить бакинское подполье о наших планах и скоординировать действия. Местные рабочие должны будут взять под контроль нефтяные прииски и склады одновременно с началом наступления Красной Армии и не допустить их поджога!
    Как оказалось, время поджимало - наши силы уже заканчивали сосредоточение на азербайджанской границе. Поэтому, план Арслана предусматривал поездку на поезде, позволяющую достичь Баку менее, чем за сутки. Дальше он должен был встретиться с местными агентами, передать им инструкции и координировать работу. Гришкина же задача состояла, в основном, в поддержании «образа» инвалида, сопровождаемого родственником. Ну и в просто бытовой помощи однорукому человеку. Такая постановка вопроса даже несколько разочаровала пацана - он рисовал себе работу разведчиков гораздо более яркими красками.
- А как мы вернемся обратно? - предусмотрительно поинтересовался он.
- А никак! - рассмеялся Арслан. - Мы никуда возвращаться не будем. Это Красная Армия придет за нами!

    Ночь они провели в старом изношенном вагоне, разместившись в тесноте на узких лавочках среди торговцев и крестьян с многочисленными узлами и баулами. По вагонам то и дело шныряли подозрительные личности, поэтому спать пришлось по очереди. Но - обошлось, никто к ним не пристал.
    На рассвете разведчики вышли на станции Баладжар, последней перед Баку. Как объяснил Арслан, на столичном вокзале производятся слишком тщательные проверки пассажиров и можно нарваться. Поэтому последние полтора десятка километров до цели им придется проделать другим способом. Стараясь не привлекать к себе внимания сонных еще стражей порядка, «дядя с племянником» подошли к веренице телег, стоявших вдоль главной дороги, проходящей через селение. Телеги как раз активно загружались различными товарами, в большинстве подвезенными окрестными крестьянами. Арслан, выяснив, что караван отправляется в Баку, подошел к толстому мужику в характерной высокой шапке, важно восседавшему на первой телеге и раздававшему указания суетящимся вокруг работникам. Переговорив с тем, он призывно махнул рукой. Гришка помог ему залезть на вторую спереди телегу и тоже устроился рядом. Минут через двадцать, закончив погрузку, все пять телег медленно двинулись в путь.
    Часа через три, когда до цели путешествия осталось несколько километров, караван догнали несколько всадников. Подъехав к первой телеге, они прокричали что-то хозяину каравана. Телеги остановились. Арслан встревоженно приподнялся, опираясь единственной рукой и пытаясь  разобрать, о чем они говорят. Внезапно хозяин каравана вскочил и начал громко и возбужденно орать, брызгая слюной. Гриша отчетливо увидел, как окружившие разгневанного торговца всадники переглянулись и один из них, выглядевший старшим, кивнул. В тот же момент те выхватили револьверы и открыли огонь по хозяину каравана и его помощникам. Гришка не первый раз бывал в переделках, поэтому инстинктивно, еще не осознав, что происходит, тут же перевалился через борт и забился под телегу. Стрельба продолжалась всего несколько секунд, после чего нападавшие исчезли так же быстро, как и появились.
    Выждав немного, чтобы удостовериться, что все действительно окончилось, Гришка вылез из под телеги. Его взору открылась печальная картина: валяющиеся на телегах в разных позах окровавленные тела. Доносились стоны раненых. Преодолев ступор, он бросился к Арслану. Тот лежал на спине, прижимая руку к груди. На губах у него выступила кровавая пена.
- Дядя Арслан! - от такого неожиданного удара судьбы у мальчика брызнули слезы из глаз. «Что же это такое! А как же задание?»
- Гриша, жив? - прохрипел вдруг раненный.
- Дядя Арслан! Вы не убиты!
- Можно сказать, что убит, - с неестественным спокойствием произнес Арслан. - С такой раной не живут. Я-то знаю!
- Нет, дядя Арслан, все будет хорошо! - Гришка сам не знал, кого он хочет успокоить этими словами - себя или старого, видавшего виды бойца.
- Оставь эти глупости! У нас мало времени! Слушай сюда, - чувствовалось, что разговор дается раненому с трудом. Гришка приблизился вплотную к его лицу.
- Тебе придется выполнить задание самому. Это крайне важно! Мы не имеем права провалить дело! Обещай мне, что сделаешь.
- Конечно, дядя Арслан, о чем речь! - промямлил Гриша сквозь слезы.
- Сейчас, пока не появились жандармы, ты пойдешь пешком в Баку. Это уже недалеко, через час будешь там, - Арслан говорил все тише и тише. - Найдешь... Бакинскую таможню. Там спросишь младшего инспектора товарища Лаврентия... . Тьфу ты, дядю Лаврентия, конечно. Скажешь - от Арслана. У меня в левом кармане -  пакет. Достань прямо сейчас. И деньги тоже. Передашь ему и расскажешь все... Черт, какая нелепость! Как меня угораздило! - он закашлялся и изо рта потекла струйка крови.
- Иди, Гриша! - прохрипел он и добавил, видя, что мальчик мнется: - Прямо сейчас, это приказ!
Гришка, размазав ладонью слезы на щеках, сжал на прощанье плечо Арслана и, резко повернувшись, быстрым шагом пошел по дороге...

Первое время Гришка шел, механически переставляя ноги. Им овладела какая-то опустошенность, в голове не осталось ни одной мысли. Он шел, потому что получил такой приказ. Постепенно, однако, шок немного прошел и мальчик вдруг остановился, осознав всю сложность возложенной на него задачи. На минуту его как будто придавила непосильная тяжесть задания, так, что он даже присел на обочине дороги, в полном расстройстве чувств. «Как я доберусь до цели один, в большом незнакомом городе, где половина жителей даже не понимает по русски! И как я найду этого дядю Лаврентия, которого никогда не видел!» - думал Гришка в отчаянии. Из глаз опять полились слезы.
Внезапно он вскочил на ноги:
- Такие мысли недостойны красноармейца! - укорил он себя. - Тебе дали приказ - выполняй!
И он опять пошел вперед.

    Примерно через час он действительно уже был внутри города. Проходя мимо очень бедно выглядевших домов на окраине, Гриша решил, что никого спрашивать здесь не будет. Лучше пройти поближе к центру.
Из очередной подворотни вдруг вынырнули трое подростков, по виду на год-два старше его и, с хищным блеском в глазах оглядев чужака, перегородили ему дорогу. Видимо, решили, что тут можно поживиться. А, может быть, просто захотели продемонстрировать, что чужим здесь делать нечего. Точные их намерения остались Гришке неизвестными, так как выданная ими по всем универсальным, наверное, для любой страны, правилам «наезда» предъява прозвучала на абсолютно незнакомом для него языке. Тем не менее, по сопровождавшим ее жестам и выражению, написанному на давно немытых рожах, было абсолютно ясно, что ничего хорошего для чужака она не содержала.
    Местные застыли в ожидании ответа. Гришка внутренне собрался, готовясь к прорыву. Даже если бы он владел языком, то вступать в разговор и не пытался бы. Незачем время терять. Из своего, пусть и не очень большого опыта подобных «разборок» Гришка вынес единственный урок - шанс есть только у демонстрирующего наибольшую агрессивность и нападающего первым. Поэтому он, не замедляя шага, заехал ногой в промежность противнику, стоявшему справа и, в продолжение движения - кулаком по носу топтавшемуся слева. Вторая рука в это время уже тянула спрятанный под верхней одеждой нож. Слишком маленький, чтобы убить наверняка, но достаточного размера для нанесения болезненных резаных ран. Еще мгновение - и не успевший до конца осознать произошедшее со своими товарищами главарь «банды», располагавшийся позади своих «шестерок» схватился ладонями за свое от души рассеченное лицо. Главарь завизжал, как кот, которому наступили на причинное место, и осел на землю. Гришка, не теряя времени - пока противники пребывают в шоке - рванул со всех ног вперед. Бегал он хорошо, поэтому начавшаяся, после небольшой заминки, погоня, к которой присоединился еще десяток выскочивших из той же подворотни разновозрастных оборванцев, шансов не имела - он уже вырвался далеко вперед и дистанция только увеличивалась. Уже через три поворота кривой восточной улицы Гришка позволил себе перейти на шаг.

    Однако успешное бегство от погони никак не приближало его к решению основного вопроса - поиску таможни. Судя по начавшим попадаться по сторонам более приличным зданиям, он постепенно продвигался в направлении центра города. Оставалось найти, к кому можно обратиться за помощью. Постовые и жандармские патрули отпадали по понятным причинам, при виде их Гришка переходил на другую сторону улицы и старался как можно незаметнее просочиться мимо. Владельцы многочисленных лавок , заполонивших ставшую уже довольно широкой улицу? Но как узнать, кто из них говорит по русски и главное, не начнет сразу же что-либо подозревать? Гришка начал смотреть на вывески магазинчиков. Но большинство из них надписей не имело, обходясь рисунками, поясняющими специализацию заведения. Те же, которые все-таки содержали текст, были написаны на азербайджанском или, в лучшем случае, дублированы на русском. Глядя на непривычные лица стоящих за прилавками продавцов, мальчик не решался к ним подходить.
    Внезапно очередная надпись резанула ему глаза настолько сильно, что он даже замер на месте, не в состоянии понять, что же именно в ней не так. И только по прошествии нескольких секунд до него дошло - это же буквы родного еврейского алфавита! Выдохнув, чтобы успокоиться, Гришка прочел всю надпись: «бейт кнессет». /* бейт кнессет - синагога, дословно - дом собраний */     Он осторожно подошел к полуоткрытым  дверям здания и прислушался. Через пару минут сомнений не осталось - внутри говорили на идиш. Гришка был потрясен - он и не подозревал, что в этой, ужасно далекой, по его представлению восточной стране тоже живут евреи. Но факт оставался фактом и он решился переступить порог - лучшего варианта трудно было желать.
    В коридоре стоял мужчина в лапсердаке /* лапсердак - старинный долгополый сюртук, традиционная одежда религиозных евреев */ и что-то выговаривал понуро переминающемуся с ноги на ногу мальчику, примерно одного с Гришкой возраста. Человек обернулся на шум шагов, удивленно воззрился на гостя и обратился к нему на местном наречии, приняв, видимо, за посыльного.
Гришка собрался с духом и произнес на языке, которым не пользовался уже много месяцев:
- Здравствуйте! Не могли бы вы мне помочь?
Брови мужчины выгнулись от глубокого изумления. Еще раз окинув незваного гостя удивленным взглядом, он спросил, тоже перейдя на идиш:
- Кто ты, мальчик? И какая помощь тебе нужна?
Гришка, понятно, не мог сказать правду, но сразу нашелся:
- Мы с отцом бежали от красных, но по пути он отбился от поезда. Я доехал до Баку и теперь мне надо найти папиного знакомого, который работает на таможне, последнее слово он произнес по русски, так как не знал его еврейского аналога. - Отец тоже наверняка к нему придет, когда доберется до Баку. Вы не поможете мне его найти, ведь я совсем не знаю город?
Мужчина, наверняка поверивший рассказу - ведь Гриша не просил ни денег, ни прибежища, растроганно погладил его по голове:
- Конечно поможем! Но ты, наверное, голоден? Пойдем обедать!
Как Гришка не отнекивался - обед бы ему совсем не помешал, но хотелось побыстрее выполнить задание,  все его возражения были категорически отвергнуты и он был буквально втащен в дом напротив синагоги и усажен за стол. Пришлось припомнить благодарственную предобеденную молитву - к счастью, отец, при всей своей пропойности, к соблюдению обычаев относился строго и слова молитв врезались в детскую память навсегда. За столом мужчина, назвавшийся ребе Барухом, много расспрашивал о Гришкиной семье и причинах их бегства. Пришлось, напрягая фантазию, придумывать историю на ходу.
    С трудом дождавшись конца обеда, Гриша сердечно поблагодарил ребе и попросил побыстрее отвести его на таможню, мотивируя просьбу тем, что отец, возможно, уже добрался туда. Ребе Барух кивнул головой  и приказал своему сыну проводить гостя. Тепло попрощавшись с хозяевами и получив на прощание несколько пирожков с мясом, перекочевавших в его сумку, а также пообещав, что они с отцом обязательно зайдут в гости, Гришка, в сопровождении мальчика, был, наконец, отпущен.
    Сын хозяина оказался неразговорчивым. То ли стеснялся незнакомца, то ли был недоволен поручением отца, но большую часть пути они провели в молчании. Гриша иногда спрашивал у того названия улиц и площадей, чтобы хоть немного сориентироваться на будущее, получал односложные ответы и снова наступала тишина. Примерно через полчаса они вышли к большому серому зданию, расположенному недалеко от набережной.
- Вот здесь, - показал рукой сопровождающий и, сухо попрощавшись, ушел.
- Ну и хрен с тобой, ...! - бросил ему вслед Гришка, завершив фразу словом, вряд ли знакомым хорошо воспитанному сыну раввина, но зато прекрасно известным проведшему полгода среди бывших конюхов и прочих пролетариев «сыну полка».