Согласно рекомендации автора мира, в главу внесены соответствующие изменения.

Глава 2

- Проходите, товарищ звеньевой. Присаживайтесь. Позавтракать успели? – и, не дожидаясь моего ответа, тимуровский старший звеньевой, сидящий напротив меня, нажимает кнопку селектора, – Чаю нам, и чего там еще…
Почти сразу же – я только-только успел в кресло примоститься – в кабинет вошла здоровенная такая, под стать хозяину кабинета, тимуровка, в красной косынке на голове. В руках поднос с двумя стаканами брусничного чая и две тарелки. На одной – горка бутербродов, да не с яйцами или картошкой-моркошкой, и даже не с мясом или бужениной, а с настоящей чайной колбасой. На второй… Ой, мамочка! На второй тарелке лежит настоящее печенье. «Калорийное». Да его ж и колбасу только к праздникам! Ну, еще печенье – в паек, если в рейд, поиск, или на зарнице. А колбаса – вообще только в изоляторах! Верно говорят: «У тимуровцев, каждый день – рейд!» Работа такая…
- Угощайтесь, товарищ звеньевой. Пейте чай. Вам одну ложку меда или две?
Хозяин кабинета сама любезность, только мне от этого становится уж и вовсе не по себе: просто так тимуровцы никого обхаживать не будут. Зачем это я им понадобился?..
- Ты, братишка, не стесняйся. Ешь бутерброды, печенье… Чего на них глядеть?
Ну, ладно. Как бы там ни было, а колбаска – это хорошо! Я беру ближайший ко мне бутерброд и отправляю его в одним махом в рот. Красота!
- И печенье бери, Алексей, не стесняйся. И не думай ничего такого: это я со своих пайков наэкономил. Вот ты, оказывается какой…
- Какой? – бутерброд застревает у меня в горле. – Какой?
- Да не волнуйся ты так, звеньевой! – тимуровец посмеивается. – Кстати. Я ж так и не представился. Белопахов Василий. А пригласил тебя к себе… Тебе ж, конечно, не терпится узнать: зачем это ты нам понадобился, так?
А то! Интересно: мне отвечать, или нет?..
- Так вот, пригласил я тебя, чтоб познакомится поближе. Ведь как-никак в нашей дружине не так много тех, кто четыре зарницы прошагал…
Это он верно подметил. Таких как я – по пальцам пересчитать можно. Особенно вторая зарница нам большой кровью далась. А я еще в Псков ездил, когда они десант скандинавский пять лет тому отбивали. Оттуда наших всего два грузовика и вернулось. В смысле – живых… Гробов мы тогда пять «Камазов» и девять «Уралов» привезли. Это не считая тех, что без вести…
- Вот ты в поиски ходил, – Белопахов  прихлебывает чай и жмурится от удовольствия. – А с каким, к примеру, отрядом следопытов лучше всего работается? Как считаешь?
- Ну… вообще-то, с любым, но я вот – с ивакинцами больше работать люблю.
- Да? А чем же они, например, от горяиновцев отличаются?
Отряд юных следопытов имени Романа Горяинова… Да я с ними всего два раза и встречался…
- Я, если начистоту, товарищ Белопахов («Василий, Василий», – поправляет меня тимуровец, улыбаясь.),  горяиновцев  мало знаю. Один раз с ними в поиск ходил, когда в Мирный пытались прорваться. Так тогда ведь много следопытов пошло. Наверное, со всех дружин собрали.
Я рассказываю ему эпопею мирненского прорыва. Тогда, три года назад, у кого-то в Объединенном Совете Дружин родилась идея попробовать прорваться в город и на космодром с воды. И попробовали. И положили в этом прорыве почти триста пионеров. И еще семеро комсомольцев-вожатых сгинули без следа. А вот о результатах – положительных результатах, я, признаться, не слыхал…
Белопахов слушает внимательно, почти не перебивая. Лишь иногда задает наводящие вопросы или уточняет подробности. А как только я заканчиваю, тяжело вздыхает:
- Да уж, Леха, досталось вам… Но ведь пионер – всем ребятам пример, так?
- Так, – соглашаюсь я и от себя добавляю – Пионер равняется на героев борьбы и труда !
Тимуровец улыбается, а затем начинает расспрашивать о поисках с ребятами Байкулова. Мне становится как-то не по себе. Нет, с одной стороны приятно рассказать о себе, о своих делах, победах и подвигах, но с другой… Он что же это: под Вовку копает?..
- Товарищ старший тимуровец, я все в отчетах написал…
Он на мгновение становится серьезным и сосредоточенным, но потом снова улыбается:
- Пионер – честный и верный товарищ, всегда смело стоящий за правду, – теперь уже он цитирует «Законы». – Решил, что друга твоего проверяем? А если?
- Я все изложил в отчетах, больше добавить нечего…
- Да успокойся, Леха, расслабься. Все в порядке с твоим Байкуловым. А вот поподробнее рассказать тебе все-таки придется. Кстати, может, лучше напишешь? Вдумчиво, не торопясь, со всеми подробностями. Причем, постарайся не упускать даже мелочи. Пусть они тебе покажутся не важными, а все-таки…
Он придвигает ко мне чернильницу, ручку, и стопку бумаги:
- Последний поиск распиши во всех деталях. Когда закончишь – позови, – и с этими словами он выходит из кабинета, оставляя меня один на один с моими мыслями и подозрениями.
Интересно, кого они все-таки «крутят»? Меня? Да ведь не за что! Вовку? Да вроде тоже не за что… Хотя, конечно…
Слушай, Леха, а если кто из Володькиной команды накосячил, а?! Точно! Вот и ответ на все мои терзания! Вовка – добрая душа, думал, что это меня, а у самого… Под самым носом! И, судя по тому, как меня обхаживают, крепко кто-то накосячил! Как бы еще не измена Родине…
Часа через два, отдав Белопахову полный (абсолютно полный!) отчет о последнем поиске и получив приглашение захаживать по-дружески – так, посидеть, поболтать, попить чайку – я покинул здание тимуровской команды и пошел себе, куда глаза глядят. Спешить мне было некуда: субботник давным-давно кончился, на сбор идти не хотелось, до вечерней дискотеки еще добрых четыре часа. Пойти что ль Вовку найти?..
Но до вечера, до танцев я так и не нашел Вовку. А потом были танцы, была Ирка и вообще… Короче, мне стало не до Вовки и не до отряда имени Ивакина. Так что встретились мы только на второй день, опять случайно.
Я торопился на работы. На эту неделю мое звено было назначено на «химию». Не за провинности, как обычно попадают на химпроизводство пионеры, а так – по разнарядке. И это успокаивало: по разнарядке на химию больше чем на десять дней не пошлют, при условии выполнения плана, разумеется. Поэтому, мы звеном решили: постараться работать ударно, по стахановски, и план не просто выполнить, а и перевыполнить! Тут ведь как: во-первых, если выполним объем работ поскорее – больше свободного времени дадут, а во-вторых, если докажем свою полезность – дальше будут назначать на хорошие, интересные работы. Например, на лов рыбы. Или на мясозаготовки. Что-то я давно на лосей не охотился…
У нас, рядом с городком Лесной, что в ста километрах от старого города – Вологды, здоровенное болото. Собственно, раньше это был не город, а пионерский лагерь, да и болота никакого не было, но после Большой Тьмы многое изменилось. Так вот, в нашем болоте лоси расплодились неимоверно. На них-то мы и охотимся. Мясо у них – не очень, больно жесткое, но они ж, гады, на поля выходят! А в последнее время и на людей стали нападать. Особенно – весной. Наше звено всегда было первым… ну, нет, не первым, конечно, но уж вторым по охоте – точно! На лося норматив – три патрона, а мы – редко, если и два потратим. Так что даже немножко обидно, что первоклассных охотников, никак не хуже Соколиного Глаза или Шаттерхенда ,  послали на химию.
Однако разве работа на целлюлозе – повод для уныния? Ну нет…
- Звено! Песню… Запе-ВАЙ!

Коричневая пуговка валялась на дороге.
Никто не замечал её в коричневой пыли,
А рядом по дороге прошли босые ноги,
Босые, загорелые протопали, прошли. 

гаркнули двадцать пять молодых, здоровых глоток. Мы подтянулись, ускорили шаг:

Ребята шли гурьбою по западной дороге,
Алёшка шёл последним и больше всех пылил.
Случайно иль нарочно, того не знаю точно,
На  пуговку Алёшка ногою наступил.

В этот момент к нам присоединяется другой хор:

- А пуговка - не наша,- сказали все ребята,-
И буквы не по-русски написаны на ней!
К начальнику заставы бегут, бегут ребята,
К начальнику заставы скорей, скорей, скорей!

Это нас догнал отряд имени Ивакина. Допев песню, я оглядываюсь:
- Салют, Вовка!
- Салют, Леха! Тоже, на целлюлозу?
- Ага. На неделю. А вас за что?
- А ни за что.
- Все говорят «ни за что»,– я подпускаю в голос интонаций из фильма про милицию, – а все-таки?
- Слушай, Леш, кончай из себя Жеглова разыгрывать, – похоже, Вовка обиделся. – Сказано же: по разнарядке.
По разнарядке? Забавно… Что это за разнарядка такая, если на целлюлозу погнали юнармейцев и следопытов? Очень странно…
Но перед началом смены все выясняется. На коротком митинге парень из Дома Пионеров объясняет нам, что, наконец, удалось запустить патронный завод на полную мощность. Ну, тогда все ясно! Республике нужна целлюлоза, чтобы делать из нее порох. Навались, ребята!..
В пересменке рядом со мной оказывается Вовка. Я собираюсь сказать ему о своих догадках по поводу его ребят, но он опережает меня:
- Слушай, Леша. Меня к тимуровцам вызывали. Так по всему выходит, что это не ты, а кто-то из твоих хлопцев напортачил. Ты проследи…
Во как! Интересно, интересно…
Я решил обсудить все с Вовкой подробно, но вечером не вышло – сверхурочные, а на следующий день меня вызвали на торжественный сбор. Принимаем октябрят в пионеры…
Малыши, серьезные, насупленные, в новенькой, отглаженной форме, стоят идеально ровной шеренгой. Вперед выходит наш председатель совета дружины, Серега Заборников:
- Дружина... К выносу знамени… Смирно! Равнение на знамя!
Под звуки горнов и грохот барабанов шестеро юнармейцев выносят знамя дружины имени Александра Матросова. Все присутствующие дружно отдают салют, даже наш старший вожатый, Алексей Владимирович. Он отдает салют левой рукой – правой у него нет. Оторвало осколком снаряда. В том бою Алексей в одиночку уничтожил две скандинавских «стервы» . Горят они фигово, да и забронированы – ого! Хорошо, что теперь их почти не осталось, а то наши танки с ними – не очень…
- К принятию торжественной клятвы… Смирно! Равнение на середину!
В наступившей тишине звенят ребячьи голоса, произносящие чеканные слова: «Я, гражданин Пионерской Республики, вступая в ряды Всемирной Пионерской Организации, перед лицом своих товарищей торжественно клянусь: горячо любить свою Родину; жить, учиться, трудиться и бороться, как завещали великие Ленин, Гайдар и Дед Афган,  как учит нас старший товарищ – комсомол. Я клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным, всегда беспрекословно выполнять законы пионеров Пионерской республики, приказы командиров и начальников, хранить доверенную мне государственную и военную тайну. Я клянусь всемерно беречь пионерское имущество и до последнего дыхания быть преданным Пионерской Организации, своей Родине и ее правительству – Объединенному Совету Дружин.
Я всегда готов по приказу Объединенного Совета Дружин выступить на защиту моей Родины — Пионерской Республики и, как пионер, я клянусь защищать ее мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.
Если же я нарушу эту мою торжественную присягу, то пусть меня постигнет суровая кара пионерского закона, гнев моих товарищей и всеобщая ненависть и презрение пионеров всего мира»
Малыши читают текст клятвы, а я смаргиваю невольную слезу. Смена! Какая смена! Вон тот, например: сам по росту чуть выше «калаша», а на груди уже не обычная пластмассовая звездочка, а старая, металлическая, наградная. Что же ты успел сделать, паренек, что тебя наградили? А ведь у нас награды зря не дают…
Последний малыш дочитал клятву и встал в строй. Кто-то протягивает мне новенький, крашенный ягодным соком галстук. Вся шеренга старших дружно шагает вперед и повязывает новым пионерам галстуки. Передо мной девчушка с пожелтевшими бантиками на соломенных волосах. Бантики старинные, наверное, от бабушки остались, но в такой торжественный день…
- Поздравляю.
- Спасибо – лепечет малышка, и тут же начинает расправлять галстук, чтобы он лег покрасивее. Женщины!..
Мы отступаем назад. Два новых звена – целых восемьдесят пионеров стоят в строю. Сейчас будет самый первый в их жизни салют…
Алексей Владимирович выходит вперед. Гордо выпрямляется, оглядывает малышей:
- Юные пионеры! К борьбе за дело Ленина, Гайдара, деда Афгана, за правое дело Пионерской Республики   будьте готовы! – и взметывает левую руку.
- Всегда готовы! – дружный звенящий хор.
Молодцы! Наша смена! Мы еще повоюем!
- Товарищ старший звеньевой? Вам – девчушка-пятоотрядница протягивает мне бумажный прямоугольник. Письмо? От кого? И почему на сборе?
«Старшему звеньевому минус шестого отряда им. Аркаши Каманина, Малову Алексею Борисовичу. По получению предписания, вам должно немедленно прибыть в г. Галич, в Штаб Объединенного Совета Дружин. Форма одежды - парадная»… О как! Это кто же у меня мог ТАК накосячить, что в столицу вызывают?..