- И, здравствуйте!

- Здравствуй, Андрюшенька! – подала свой голос и хозяйка.

- Стало быть, это вы тута заночували?

- Мы и есть!

- Ну давайте познаемся. Меня Михайлом Андреичем кличут. Я лесничий тута, и Стеше братом, стало быть, довожуся, а вы кто такие и откудова будете?

- А мы значит, после выполнения задания домой возвращаемся, а родом сами с Москвы будем все трое.

- Ух, ты, таки с самой Москвы? – мужчина удивился этому обстоятельству не меньше своей сестры.

- Ну да, с самой Москвы. – Михайлов пожал плечами.

- А куды, стало быть,  путь держитя?

- В Москву и держим. Я же сказал, что мы возвращаемся домой с задания.

- Стало быть, у Москву с задания? – Вновь повторил вошедший. – Да… Далече отсель до Москвы-то будет!

- Да уж, далеко, но нам хотя бы в райцентр попасть, ну или куда еще, где власть местная и телефон имеются. Попробуем позвонить в Москву.

- До райцентра оно тута далече будет. Когда хочите, могу вас до колхозной усадьбы подвезть! Там и телефон есть и, стало быть, участковый имеется. Все одно мне седни за хлебом туды ехать надоть. Чтой-то нам уж не то пятый день как хлеба не везуть, а как же нам без его жить-то?

- А когда вы выезжать собираетесь?

- Да вот, сам поем, лошадку запрягу, да и можно ехать. Часа за три туды доберемси. Вас тока трое? Так мне с вами и не так скучно будет. Так что давайтя подходитя к моей хате. Вон она с того краю, стало быть, аккурат и будет.

Мужчина потоптался немного, и неожиданно добавил:

- А докУменты у вас какие-никакие имеются?

- Да какие-никакие имеются! Только я не могу показывать их так просто всем подряд. Если хотите, давайте выйдем на крыльцо.

- Ну, коли надоть, так давай, стало быть, выйдем, – согласился бородач.

Они отсутствовали пару-тройку минут, после чего Семен вернулся и, как ни в чем не бывало, продолжил поглощать остывшую кашу с молоком.

- Ну что, в норме наши документы? – робко спросил Блатнер.

- А почему нет? Еще в какой норме! – Семен улыбнулся и вытащил из кармана красную книжечку с гербом на обложке. – Вот они!
Он убрал книжечку обратно в карман и вновь заработал ложкой.

- Давайте, ешьте скорее, а то Михал Андреич через полчаса в усадьбу тронется. Велено и нам к тому времени собраться, чтобы, стало быть, с ним вместе ехать. – Михайлов почти незаметно передразнил манеру говорить их собеседника, улыбнулся и поднялся из-за стола. – А вам, хозяюшка, я хочу сделать на прощание маленький скромный подарок  от всех нас.

Он подошел к своему рюкзаку, и начал рыться в нем, что-то выискивая.

- Куда же они запропастились? А, вот!

На свет божий были извлечены две упаковки коробков со спичками.

- Возьмите, Савельевна! Спички вам в ближайшее время ой как пригодятся. Жаль, не могу ничем больше отблагодарить вас за гостеприимство.

- Да господь с тобой, милай! И не надо мне никаких подаркув! Нешто ты бы мене не покормил, когда бы мне в том нужда была?

- Все равно возьмите. – Михайлов положил упаковки на стол и поклонился. – Нам они теперь уже вроде бы ни к чему, а вам еще ой как пригодятся!

- Слушай, Алексеевич, – выйдя на крыльцо впервые обратился Володька к Семену по отчеству. – А ты что за документ этому леснику показывал?

- На, сам смотри! – Михайлов протянул ему давешнюю красную книжечку.

- Удостоверение, – прочитал тот, – Настоящим удостоверяется, что предъявитель сего Михайлов Семен Алексеевич, является руководителем группы предприятия п/я А-6595… И что?

- Да ничего! Работал я в этом п/я в Советское время. Тут два момента. Во-первых, гербовая печать, во-вторых герб на обложке. Ну и срок годности - написано, что до 1992, а похоже на 1942. Видишь?

- И ты считаешь, что это сойдет?

- А что мы теряем? Пока сошло, а дальше видно будет! – Семен убрал удостоверение в нагрудный карман и забросил рюкзак за спину.

Отредактировано Дьяк (20-06-2012 12:31:06)

* * *
- А вот, стало быть, вы люди военные? – вновь полюбопытствовал Михал Андреич, правя лошадью на лесной дороге.

- Ну, в какой-то степени вроде как военные, – отозвался Михайлов.

- Вот я об том и говорю! Эта война с германцем шибко трудная?

- Трудная! Гораздо труднее прошлой.

- Это почему ишо так? Нежто мы нынче слабей против того стали? Али как?

- Да не мы слабей, а немец сильнее нынче! Тогда-то мы только с немцем воевали…

- Ан, врешь ты, Ляксеич! Не тольки. Противу нас тогда и австрияки и  чехи с венграми и, стало быть, турки всякие были!

- Верно говорите! И сейчас все они опять против нас. Турки вот только пока выжидают. Зато тогда за нас французы были, с запада на немца давили, и англичане на континенте. И финны за нас были, и поляки, и итальянцы с румынами! И даже японцы на Дальнем востоке тоже с нами заодно.

- Нежто сейчас все противу нас?

- Да практически все. Вся Европа сюда прет всей своей силищей. Кто армию против нас не выставил, тот оружием и деньгами помогает.

- Да, противу всей Европы нам, может, и не сдюжить!

- Как это «не сдюжить»? Сдюжим! Однажды уже всей Европе наваляли по первое число!

- Это когда ишо?

- В восемьсот двенадцатом! Тогда Наполен аж до Москвы дошел и взял город. Тогда тоже вся Европа перла на нас. Но ведь прогнали их. К едреням в самый Париж прогнали! И Гитлера прогоним! Может, не сразу, но прогоним. – Михайлов говорил негромко, но уверенно.

- Да, гладко оно у тя получается. Вот прямо так до Москвы отступили и, стало быть, потом прогнали. А ведь под ворогом стольки людей отсталося. Каково им было?

- Понятно, что не сладко пришлось. Было б сладко, не стали бы мужики француза бить.  И теперь партизаны будут.

- Партизаны, говоришь? Так не все нонче в партизаны пойдут. Скольки у нас пострадавших от властев имеется? А они всех нас, стало быть, на блюдечке сдадуть. С потрохами. Всех, кто ихнего Гитлера приимать не хочет. Вот мене первого и сдадуть. Скажуть, что с германцем в тую войну воевал, да партейный, мол.

- А вы в лес уходите! Тут у вас леса густые. Наверное, место какое-нибудь в своем лесу сыщете, – встрял Володька. – Да не в одиночку уходите. Отряд организуйте.

- Это-то можно, тольки как, стало быть, хозяйство свое ворогу оставлять? Мальцов куды девать? Ведь только жить нормально начали! Мож, они до нас еще и не дойдуть-то. Что им в нашей глуши делать?

- Ну это вам самому решать, только я бы советовал вам всем с семьей в лес уходить и подальше, – вновь добавил Семен. – Горе идет большое, и зло. Укройте своих в тихом месте, чтобы не волноваться, а там, глядишь, и бить их выучитесь.

- Это я-то должон бить их? А что же наша армия-та? И чего это вы в Москву поспешаетя? Может, вместе тут бы их, стало быть, и били с вами-то? Эвона уже где-то недалече пушки бьють. Не седня-завтре придуть басурманы.

Семен вздохнул и задумался…

- Не должен был я вам об этом говорить… Но, пожалуй, скажу… Вовка, не осталось ли у нас курева?
Блатнер не говоря ни слова протянул сигарету. Семен похлопал руками по карманам и, вытащив желтую зажигалку, не спеша прикурил.

- И скажу вам так, Михал Андреич. Информация, которую мы несем в Москву стоит очень многого. Может быть, полка, или даже дивизии. За эту информацию много людей кровь свою пролили. Но тут от нее толку мало. А если попадет она к товарищу Сталину, то много смертей предотвратить можно будет. Много русских жизней сберечь. А попади она к немцам, наоборот, много нашей крови прольется. Вот и подумайте, стоит ли нам в Москву спешить, или тут  погибнуть, убив с десяток-другой фашистов? Что важнее?

- Да, больно мудрено ты завернул. Коли так выходить, то вам, стало быть, в самом деле в Москву поспешать надоть. И побыстрея, как бы германец вас не догнал! А мы тут думать будем. Дай, что ли и мне папироску. Свертывать на ходу неудобно, - обернулся он к Володьке. А потом окутался клубами дыма и понукал лошадь, не задавая больше никаких вопросов.

Еще через час пути лесная дорожка подошла к большаку. Возница повеселел.

- От сейчас поедем шибче. Дорога тут ровная, щебенкой и гравием, стало быть, посыпана. Вот только спустимся с горки и аккурат прибавим ходу.

Но спустившись с горы, им не удалось прибавить ходу. Большак во всю его ширину был заполнен людьми, угрюмо бредущими на Восток. Были здесь и воинские подразделения и отдельные автомобили, но большую часть идущих составляли мужчины и женщины средних лет с детьми, скотом и скарбом, который они везли на повозках, телегах, запряженных лошадьми и просто несли на своих плечах.

- Ой, господи! Так мы ж в усадьбу-та седни и не попадем таким аллюром! – Михал Андреич остановил телегу боком на краю дороги и слез с нее, подойдя к отдыхавшим на обочине.

- Здравствуйтя, люди добрые! Откеля идетя?

- Германец-то уже коло Велижа воюет, а мы сами с Витебска идем! – Встретила его появление одна из женщин. Деревни жгеть, поганый, нас бонбит. Никакой жисти нету!

- Коло Велижа? Так то ж совсем близко. А армия наша, стало быть, где, не слыхать?

- Тама и армия. Тока побили ея здорово! У немца и таньки и ирапланы и гавбицы всякие. Сила неслыханная на нас идеть. И конца края ей не видать! 

- Велиж был взят четырнадцатого июля двадцатой танковой дивизией, – машинально произнес Вовка.

- Что говоришь? Завтре немцы Велиж возьмут? Откель знаешь, – услышал часть фразы лесник.

- Я же говорил вам, что мы несем секретную информацию, – вполголоса на ухо старику произнес Семен, внушительно ударив Блатнера под ребра.

- Оно конечно, стало быть, ежели секретная… – Старый лесник был явно обескуражен. – Пожалуй, и не найду я нонче в усадьбе хлеба. Раз тута столько народу, стало быть, хлеба на всех и не хватить?

- Да, Михал Андреич, вряд ли вы сейчас в усадьбе хлеба найдете. Уж езжайте лучше домой и помните, что я сказал вам. Уводите своих в лес…

Отредактировано Дьяк (23-06-2012 20:35:31)

Он не успел закончить свою напутственную речь, как в гомон толпы ворвался новый звук, словно кто-то внезапно включил огромную дрель.

- Гляди! Вон они! – закричал Сашка, протянув руку в направлении, откуда двигались толпы людей.

Михайлов резко обернулся и сразу увидел две жирные черные точки над дорогой:

- Во-о-оздух! – заорал он. – Всем прочь с дороги! Андреич! Скорей вали отсюда на хрен! Разворачивайся к едреням!

Он подхватил лошадь под уздцы и потащил ее за собой, разворачивая мордой к лесу. Михаил Андреевич вприпрыжку догнал телегу и проворно забрался в нее еще до того, как толпа хлынула в разные стороны.

- Блатнер, Баскин, ко мне! – голосил Семен, таща за собой под ветви лесной дороги упирающуюся лошадь, когда гул двух истребителей, шедших на бреющем, накрыл их сверху.

Трудно сказать, чем руководствовались немецкие пилоты, выбирая момент открытия огня, но их промедление, несомненно, спасло лесничего и его лошадь. Первые пули осыпали толпы людей буквально в десятке метров от того места, где Михайлов боролся с испуганной лошадью. И тут к гулу истребителей и трескотне их пулеметов добавился истошный крик и визг многих людей, пробирающий до костей. Толпа на дороге превратилась в потревоженный муравейник особей, утративших человеческий облик, и не имеющих управления. Уворачиваясь от безумно несущегося людского потока, Михайлов старался удержать лошадь, которая изо всех своих сил пыталась вырваться их его рук. Оглянувшись на дорогу, Семен разглядел вторую пару самолетов, заходящих в атаку, фигуры сбитых и затоптанных на ней, с трудом отползавших под прикрытие придорожной растительности.

И в этом хаосе потерявших разум он вдруг увидел бойца. Одного красноармейца, который не убежал, но напротив, опустившись посреди дороги на одно колено и примкнув штык, тщательно выцеливал подлетавшую пару стервятников. В его действиях не было никакого смысла. Более того, он вряд ли мог не то, чтобы попасть, но даже напугать пилотов люфтваффе, которые имели и пулеметы и пушки на своем борту, но он собирался принять бой с этими механическими чудовищами.

- Андреич, давай, пока! Езжай скорей домой! Чума идет. Проклятая коричневая чума. Они жить не дадут. Уходи в лес к лешему! Пока!

- Помоги, бог! – услышал он в ответ и как завороженный обернулся к дороге.

«Дах!» - выбросила винтовка красноармейца белесый дымок, а сам он, опустив ложу от плеча, принялся орудовать рукояткой затвора. «Тра-та-тр-р!» – отозвались пулеметы истребителей, и на дороге метрах в десяти от бойца взметнулись фонтаны пыли. Немецкие истребители были уже совсем близко, когда боец, задрав ствол почти вертикально вверх, разрядил его во второй раз, и, несмотря на стремительность их полета, успел развернуться вслед угловатым птицам и отправить третью пулю вдогон.

«Сейчас «мессеры» вернутся и шандец ему, – промелькнуло в голове у Семена и он даже зажмурился. – Жаль парня…»

Но истребители не вернулись.

Отредактировано Дьяк (24-06-2012 13:55:31)

5

Семен не раз замечал, что после внезапного авианалета, или артиллерийского обстрела люди действуют подобно муравьям, перенесшим разорение их муравейника. Сначала все как бы замирает и даже сдерживает дыхание, моля о том, чтобы разоритель исчез или хотя бы отвлекся на время. Но потом потихоньку там и тут начинается неуверенное движение, которое постепенно входит в норму, и спустя некоторое время лишь разрушения напоминают о том бедствии, что перенесло муравьиное семейство.

Налет вызвал на дороге переполох, схожий суетной беготней муравьев при разорении. Но люди, довольно быстро разбежавшиеся по лесу и укрывшиеся в нем, долго не решались выйти из своих укрытий. Лишь после того как на дорогу вышли редкие группы красноармейцев и не спеша возобновили свое движение, началось шевеление и разношерстной гражданской массы. Семен, активно завертевший головой, отыскивая своих попутчиков, на мгновение упустил того бойца, который бросил вызов коршунам люфтваффе. Не заметив нигде своих, Михайлов вспомнил о бойце, которого хотел искренне поблагодарить и обернулся туда, где мгновение назад тот поправлял свою амуницию. Но никого уже не увидел.

«Жаль, не успел поговорить с ним.» – С сожалением подумал он и направился туда, где женщины стенали громкими голосами, ибо ребята могли находиться там, в толпе, окружившей причитавших над кем-то у обочины.

«Убило, видимо, кого-то», – догадался он и сделал несколько шагов в этом направлении. Предчувствие его не обмануло. У обочины возле опрокинутой тачки с разбросанными по сторонам вещами лежал ничком седой мужчина с пробитой головой. Запачканная кровью фетровая шляпа откатилась на пару шагов вперед, а у его левого бока беззвучно рыдала девочка лет двенадцати. Она гладила своего родителя по спине, что-то шептала ему сквозь слезы. Какая-то женщина пыталась обратить внимание девочки на себя, но тщетно.

- Девонька-то осиротела совсем, – произнес кто-то за спиной, – три дни назад схоронили супружницу его, а теперя и его очередь пришла.

Чуть впереди мужчины на спине лежала девушка лет шестнадцати, устремив свой стеклянный взгляд в небо, а возле нее истекал кровью маленький мальчик, баюкающий то, что осталось от его левой руки…

Семен всегда с особой болью принимал то, как война обжигает тех, кого не должна касаться. Сейчас ему вспомнилось лето 2001-го...

* * *

Это была рядовая командировка в «горячую точку». Он, в то время сапер-пиротехник миссии гуманитарного разминирования, получил наряд в небольшой поселок близ Гудермеса. Под его началом было шесть саперов, призванных провести зачистку местности после прошедших боев, так как жить на этой, напичканной боеприпасами, словно булка изюмом земле, было практически невозможно.
Они долго крутились по горному серпантину, который не вызывал никаких иных эмоций, кроме тошноты, и вдруг (как всегда неожиданно) приехали к месту назначения.

Село ничем не отличалось от сотен таких же сел, расположенных на северных склонах  кавказских гор. Не было ничего необычного и в задании. Поставив две «тройки» на выделенные для них сектора, Семен постоянно мотался между ними и машиной, в которой была смонтирована радиостанция, то и дело нервировавшая глупыми распоряжениями «сверху», на которые приходилось давать «уклончивый ответ», а точнее – просто посылать начальников всех рангов к едреной фене.

За время очистки села от мерзкого железа Михайлов трижды был заочно разжалован в рядовые (причем так как высокие чины не догадывались, что он капитан запаса, то факт разжалования был уникальным), пару раз так же теоретически его расстреляли и многократно обложили самым крутым многослойным матом большезвездные чины различного калибра. Но все было без толку. Он умел работать только так, как учил его в свое время подполковник Хромов, а при его стиле любые распоряжения «сверху» были не просто тормозом - противотанковой миной!

Свое начальство хорошо знало об этом и потому старалось не вмешиваться в его деятельность, зная, что подпись «СМих_» – знак качества. Однако командированные из Москвы, и даже из самого Кремля, этого знать не могли, да и не хотели и всячески пытались самоутвердиться путем унижения командира среднего звена, которого легко было объявить крайним в чем угодно. Но унизить Семена – равнозначно плевкам вертикально вверх, как говорил с улыбкой командующий группировкой, генерал Колдунов, который всегда стоял на стороне этого строптивого и не признающего политесов капитана запаса, пряча его при необходимости от гневных глаз проверяющих.

В тот день группа Михайлова вывезла на подрыв почти полкузова всевозможных ВОПов, среди которых преобладали гранаты подствольных гранатометов и неразорвавшиеся минометные мины иностранного и отечественного производства. Опустошенный донельзя, Семен со своим помощником выдвинулся к большому дому на опушке, где должен был остановиться на ночлег. Его ждали.

Полная чеченка с улыбкой, акая, приветствовала его появление на пороге.

- Захади, радной! Кушать вам пригатовлено. Руки мыть будишь, или так сайдет?

- Помою, конечно! 

- Ну, иди к рукамойнику, – указала она рукой на большую жестяную банку с торчащим снизу гвоздем, по которому каплями стекала вода. – Толька мыла у нас теперь нет. Кончилось.

Семен засучил рукава и, подойдя к банке, попытался смыть с рук въевшуюся в них грязь. «Нет, без мыла это дохлый номер», – подумалось ему и тут внимание его отвлекли два мальчишки, игравшие за домом в «ножички». Мальчишкам было примерно по семь-восемь лет. Один – невысокий и чернявый, явно местной крови, другой же – высокий и худой с соломенными волосами и серыми глазами, являл собой представителя каких-то северных народностей. Несмотря на большие различия во внешности, мальчишки увлеченно играли друг с другом, о чем-то споря и хохоча. Но было у них одно общее, роднившее их, несмотря на разную кровь. Каждый мальчишка играл, бросая напильник левой рукой. Заметив данное обстоятельство, Михайлов забыл про мытье рук и стал всматриваться. Через минуту он понял причину этого. Из рукавчика рубахи высокого паренька торчала нежно-розовая культя, а правый рукав его черноволосого партнера был заправлен за пояс. Вот это мандолина!

- Это чьи дети? – Обернулся Семен к хозяйке.

- Эти? Маи!

- Оба ваши?

- Оба маи! Не сматри, что разные! Маи оба! Пусть ни радные, но типерь маи оба и перед богам и перед законам маи!

- А почему… – он хотел просить, почему у каждого только одна рука, и не смог сформулировать свой вопрос, смутившись.

- Руки ани патеряли, патаму тебя сюда пазвали, чтобы ты работал... Спасиба тебе ат всего сердца! Вон сколька мин и бомб разных ты атсюда сабрал. Каждая могла не руку оторвать, но и голову насавсем! Патаму для меня ты всегда гостем будешь, кагда бы не приехал! Всегда тебе паследнее вкуснае атдам! Чтобы маи мальчики живыми тут астались! Чтобы мужчины из них красивые вырасли. Памаги тебе бох!

Отредактировано Дьяк (25-06-2012 21:47:38)