Нефёдов стоял слегка обалдевший, но возражать похоже не собирался.
- Немцев пленных довели, или кончили где по дороге?
- Как можно. Даже покормили.
- Хорошо. Есть время или отрываю от важных дел?
- Время есть.
- Тогда пойдёмте с пленными поговорим.
Немцы сидели под сосной со связанными руками и ногами, заодно привязанные к этому же дереву. Оба были рядовые, ну да и ладно.
- Ты, фамилия, должность.
- Шутце Клоц, охранник.
- Ты?
- Шутце Нотбек, повар.
- В каком лагере вы несли службу? Почему такая большая охрана и инженерное обеспечение?
- Штатлаг номер триста четыре, создан как транзитный лагерь для крупных партий пленных.
- Куда дальше отправляют пленных и каким порядком.
- Куда не знаем, а отправляют либо пешими колоннами, либо автотранспортом, но к нам вообще поступало мало контингента.
- Когда должна прибыть следующая партия?
- Я не знаю.
- А повар? Должны же производиться поставки продовольствия.
- Я тоже не знаю, еду для пленных привозили без расписания.
- Бесполезно, капитан, они ничего не знают. Можете отправлять их в расход.
- Но, так не положено… Это не значит, что я оспариваю ваш приказ…
- Вот и не оспаривайте. Можете подать на меня рапорт, хоть сейчас, хоть после войны. Да, патроны берегите. Жду вас через час у себя.
Мало он видать в лагере посидел. Чистоплюйствует. Это пройдёт. Хреново конечно таким образом человека ломать, может в последующем сказаться, но без этого, как бы не оказаться без последующего.
Дорога до основного лагеря, хотя это теперь спорно – какой из лагерей считать основным, заняла почти час. Напрямую было бы меньше, но болото надёжно прикрывало нам фланги, ну и тыл с фронтом конечно, так что пришлось месить круголя. Зато пока идёшь по лесу можно и подумать. Думы были не то чтобы радостные, но явно и не заупокойные – жизнь то налаживается. Новому пополнению конечно ещё отъедаться надо, да и учёбу для действий в незнакомой обстановке, устраивать, ну так и старое у меня не жирное и не учёное нормально. Можно конечно и откормить и подготовкой замордовать, только тогда война, боюсь, без нас кончится, чисто естественным ходом событий. Короче, пора выходить на Большую Дорогу. Немцы не дураки и давно должны догадываться, что кто-то им тут гадит, а после лагеря у них точно сомнений отпали. Так что скрываться теперь, только темп терять. Информация какая по расположению оккупантов у меня есть, и ничего страшнее комендантской роты в Полоцке я пока не вижу. Могут конечно какую проходящую часть тормознуть и на нас бросить, но это небось кучу согласований требует. Значит что? Значит скоро в окрестные деревни зачастят подпольщики и окруженцы, мечтающие влиться в ряды и всё такое. Блин, надо ещё один лагерь построить что ли? Нужен чекист, очень нужен. Ау, чекист! Нет ответа. Да пошло оно всё… Будем решать проблемы по мери их поступления. Так, а это что за шум? Никак лесопилка опять заработала? Точно она, вон и Степан распоряжается.

Сначала типа ошибся, но потом понравилось оставил.
Помните:
Все от ужаса рыдает
И дрожит как банный лист!
Кораблем повелевает
Структуральнейший лингвист.

Ранения в живот вообще пахнут отвратительно, и никакие запахи лекарств и антисептиков перебить это не могут. С учётом того, что Станчук лежит здесь менее суток, миазмы ещё не набрали своей тошнотворной плотности, но процесс интерполяции давал не утешительные прогнозы.
- Ну, ты как Боря? – присев на край нар, я взял мокрую тряпку, что лежала рядом и обтёр пот с его лица. – Гляжу не стонешь, проявлять сочувствия не требуешь, то есть держишься молодцом.
- Не надо товарищ командир, я же понимаю всё – с такими ранами меня и на Большой Земле хрен выходили бы. Гаврилов, бля, дурак и сволочь. Если бы не этот осёл…
- Боря, сожалеть о том, что случилось контрпродуктивно. Придётся принять как данность.
- Да понимаю я, но обидно ведь. До смерти. А до неё уже не долго осталось. Вот только успокаивать меня не надо и рассказывать как я поправлюсь тоже – кишки мне порвало, а «доктор» наш назначенный по комсомольскому призыву, тут совершенно, как вы говорите, некопенгаген. По этому дайте мне слово, что письмо моё попадёт к родителям, пусть они знают, что их сын погиб не в немецком лагере, а сражаясь с фашистами. Только не говорите, что смерть моя была нелепа, и совершить я ничего не успел. И Катька, сестра младшая, пусть гордится…
На глазах у бойца выступили слёзы. Тяжело умирать когда тебе нет и двадцати лет, когда тебя выдёргивают из лап смерти, дают надежду, но старуха опять находит тебя. Дрожащей рукой парень протянул мне свёрнутый треугольником лист бумаги с адресом.
- Хорошо Боря, уйдёт на Большую Землю с первой же надёжной оказией, только ты заранее не сдавайся. Что от меня потребуется, что бы письмо дошло, сделаю, но шанс, что вернёшься сам есть всегда. Знаешь такое изречение: пока живу - надеюсь? Вот и ты надейся, не раскисай. Может тебе помочь чем, переложить поудобнее, принести чего?
- Не надо, командир, Пашка всё сделает.
- Ну, не прощаюсь…
- Спасибо.
Надо срочно отойти в сторону, потому как слёзы на глазах командира не вселяют оптимизм в подчинённых.
- Вальтер, иди на улице посиди, мне надо с сержантом поговорит.
Немец вскочил, отдал честь и выметнулся.
- Как он?
- Да вроде нормально, а что такое?
- Не собирается нас покинуть?
- Да не заметил ничего такого, вообще это Ермолова работа.
- Это работа всех, а Ермолов за неё ответственность несёт. Ладно, мил человек, расскажи как ты нам чуть операцию не сорвал.
- Вот, не виноватая я. Сижу себе значит на мотике, похмельного изображаю, а тут немец из-за угла, и чего-то меня спрашивает. Ну я морду пожалостнее скроил и в сторону его ручкой эдак, типа не до тебя сейчас. А этот хрен с горы ко мне, и ещё чего-то балакает. Ну чего делать? Я головой мотнул, ну вроде как соглашаюсь, сую руку в люльку, достаю шмайсер и практически в упор его короткой. Тут же длинную по немцам с максимом, ну или как он у них называется.
- Эмгэ ноль восемь.
- Ну да. Потом соскакиваю, пока по мне часовой у въезда шмалять не начал, хватаю мешок с гранатами и к казарме бегом. Часовой шмальнул, да не попал, а вот пулемётчики с вышек достали. Кто-то из них мне ногу и прострелил. Хорошо стрелки всех быстро поснимали, не то они б из меня окрошку сделали. Ну как потише стало наши станкачи подключились, я сразу за связку схватился…
- Даже перевязаться не попытался?
- Да не до того было – немчуру надо было срочно глушить. Связка так рванула, что меня чуть через стену не сдуло. Я ползком к следующему окну, пулемёты казарму-то насквозь дырявили. Бросил одну гранату, а как следующую начал бросать, гляжу – из окна немецкая колотушка летит, ну я ноги в руки и ходу оттуда на четырёх. Если бы нога целая была то, честное комсомольское, сбежал бы, а так… В общем зацепило меня двумя осколками, хоть я и залёг. Ну а дальше вы выскочили.