Четыре страницы размер шрифта 14.
Двое в комментариях не поняли в чем суть, потому приготовил мешок для "тапок".
Шли параллельно железной дороге: слышался характерный лязг вагонов, мерзко пахло шпальной пропиткой.
Внезапно где-то рядом хлопнул сдвоенный выстрел, взвизгнули женщины и тут же смолкли.
Старшина упал и замер. Медленно приподнял голову. Незнакомцев было не видно.
« Тоже лежат осматриваются?»
«Ратуй…!».
«Ах ты падла!».
Рыдания.
Негромкая польская речь: «Psia krew przestraszyli potwory. Idzmy Tomaszu, jeszcze daleko»,* - и поднявшиеся незнакомцы рысцой рванули в темноту.
Вскочивший Генрих дернулся за ними, потом сплюнул: « Наверняка в лес жратву понесли. Гоняться в ночном лесу неизвестно за кем с перспективой нарваться на прикрытие? Оно мне надо? ». И, пожав плечами, направился в сторону выстрелов и рыданий.
Немного пробежавшись, осторожно выглянул из-за угла. Одна из больших улиц. В нескольких метрах от перекрестка на земле сидит спиной к ограде палисадника молодой пацанчик, прижимающий руку к голове. Второго, лежащего вдоль забора, лениво пинает крепкий мужик в рваном ватнике и сапогах. Двух девушек, жавшихся друг к другу, держал под прицелом парень в польском френче и кепке.
- Шпиц! Хопіць з яго. Давай шманай ужо.
- Хопіць! Не ты уяві, калі-б не перакрывіуся патрон! Ён бы мне дзірку зрабіу! У зараза! - И пнув напоследок лежащего, начал его обыскивать.
«Грабежники»! О! Вас-то мне и надо!» - настроение у Генриха враз поднялось. Слежка за людьми из леса, в чем он теперь не сомневался, убрала последние следы вселенской тоски и печали, так свойственной народу идиш и иврита.
Проверив погоны, спрятанные в задний карман, и передвинув затвор из «походного» в «боевое», решительным шагом вышел из укрытия.
Шел быстро, нахально, картинно держа автомат:
-Иду я себе весь такой красивый и шо я вижу! Два помятых поца** докопались до порядочных людей! Стоять бояться! Милиция таки работает!
Девчушки от неожиданности прекратили рыдать. Бандиты повели себя предсказуемо. «Шмонавший» выпрямился с поднятыми руками и попятился. На несколько секунд перекрыв линию огня по второму, успевшему в этот момент развернуть руку с пистолетом в сторону Шаца. Два патрона над первым - «предупредительный», и три «на поражение» во второго, оружие которого не успело открыться для выстрела.
-Ай, какой цорес! Азохн вей! Этот шлимазл не знал, что такое бояться!*** – продолжил паясничать старшина. Опустив автомат, приблизился к молодежи.
- Старшина милиции Шац! Что случилось, ребята?
Потрясенные девчонки, молча, пялились на фигуру в милицейской форме без погон и с немецким автоматом в руке.
Левой рукой вытянув из заднего кармана погоны, Генрих, продемонстрировал их девчонкам и мягким участливым тоном повторил вопрос:
- Барышни, что случилось?
Но раньше чем, одетые в темные юбки и жакеты, очнулся стоявший с поднятыми руками грабежник Шпиц:
-Ты чё оборзел, жыденыш! Што за беспредел!
Старшина только хотел приложить антисемита с ноги, приемом выученным с Сергеем, как тот потащил из-за ремня оружие:
- Ах, ты жыдоуская погань, мала мы вас ва урочышцы пастралялi! Зноу панаехалi паскуды!
Ярость затопила Генриха. Черная ярость и злой гнев, жажда мести и благодарность Богу, что позволил хоть в малом, но свершить справедливость. Он раз за разом нажимал курок. Молодой еврей был не убийцей в этот момент, нет. Старшина милиции Генрих Шац был судом и палачом в одной лице. ****
За спиной раздался стон. Лежавший хлопец пытался приподняться. Стоявшие как парализованные, девушки бросились к парням.
Два разных голоса спросили не в унисон, но одно и то же:
- Табе вельми балюча? Бедненькi!
Бывший разведчик присел на корточки. Навалился откат усталости и опустошённости. Некурящему милиционеру остро захотелось достать папиросу: неторопливо продуть, размять и затянувшись смотреть на заботливо хлопочущих девчушек-пичужек.
Он отстраненно слышал вдали тревожные трели свистков. Мимоходом представил, как дежурный наряд ППС пытается по телефонам ночных сторожей и дежурных по организациям выяснить: где стреляли, куда ехать, или идти-бежать….
Перед Шацем стояли, опираясь на хрупкие плечики подруг, два парня лет семнадцати-восемнадцати, явно ещё не служившие в армии. Досталось им крепко. Еще не мужики, но уже не мальчики покачивались. В глазах сквозь боль светилась дерзость и стеснительность, уверенность и испуг.
-Дзядечка можна мы ужо пойдзем? – достаточно низким тенором уверенно заговорил стоявший впереди.
«Вот видишь Геня, ты и дожил до дяденьки. Тебе только двадцать два, а глазах этих почти сверстников, ты уже старый и важный. Обидно, блин.
А какие мечты были всего несколько минут назад…
…Проверив погоны, спрятанные в задний карман, и передвинув затвор из «походного» в «боевое», решительным шагом вышел из укрытия.
Шел быстро, нахально, картинно держа автомат:
-Иду я себе весь такой красивый и шо я вижу! Два помятых поца** докопались до порядочных людей! Стоять бояться! Милиция таки работает!
Девчушки от неожиданности прекратили рыдать. Бандиты повели себя предсказуемо. «Шмонавший» выпрямился с поднятыми руками и попятился. На несколько секунд перекрыв линию огня по второму, успевшему в этот момент развернуть руку с пистолетом в сторону Шаца. Два патрона над первым - «предупредительный», и два предупредительных над вторым. Оба от неожиданности приседают.
Отредактировано Грустный русофил (05-01-2013 15:58:53)
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
й спасибо всем !
