***
Выглядел Генрих неважно. Даже хуже, чем в ночь после покушения. И это ему еще, считай, повезло. Ляша - сука, судя по всему, только разогревалась, объясняя "доходчиво", кто в доме хозяин. Вот когда и если, капитан-лейтенант Станиславская взялась бы за Генриха по-настоящему, тогда - ой. Минут через двадцать или через час, Генрих, наверняка, выглядел бы куда хуже.
"Или не выглядел вовсе. - Возможно и такое. - А еще контрразведка Флота! Упыри какие-то, других слов нет. Только мат!"
Но материться ей отчего-то надоело. Устала, наверное.
- Давай, оставим разговоры на потом! - Генрих открыл холодильник, заглянул, хмыкнул с удовлетворением и, вытащив бутылку водки, пошел из комнаты. - Заберусь сейчас в ванную, - сказал через плечо, - буду возвращать себе душевное равновесие.
Ушел в коридор, хлопнул дверью ванной комнаты.
"По сути, прав, но..."
Вот именно, что "но". Он ей ничем не обязан, скорее, наоборот. Она ему... Что ж, может быть, и обязана, однако никогда не признается. Ему уж точно, да и себе не следовало бы: чувство вины разъедает душу.
"А привязанность превращает в болонку!"
В гостиной нашлось подобие бара. Небогато, но не ужасно. Пожалуй, даже наоборот. Нынешняя конспиративная квартира удобствами не уступала апартаменты на Васильевском. Двухэтажный дом в Сосновом бору, прямо на краю того самого бора, на границе дюн. Из окон вид на море и лес, внутри скромно, но отнюдь не бедно. Чисто и уютно, по-домашнему опрятно, и, что называется, "на ходу".
- Кто-нибудь хочет выпить? - спросила в пространство.
Ответа не последовало. Если ее и слышали, отвечать не собирались. Эта часть дома принадлежала им двоим: ей и Генриху.
"Генриху и его шалаве..."
Натали открыла бутылку старки, взглянула мимолетно на этикетку - "ржаная... двенадцать лет выдержки... бочки из-под портвейна... листья яблони и груши..." - плеснула в стакан на треть. Закурила, рассматривая стакан на свет, понюхала, выпустив дым первой затяжки. Водкой не пахло, скорее, коньяком и яблоневым садом.
- А что?! - спросила вслух. -  Не чужие, чай, люди, ведь так?
Отпила из стакана. Кивнула одобрительно. Долила стакан до половины, прихватила пачку папирос и пошла искать ванную комнату. Третья дверь - как третье желание - оказалась "той самой дверью". За ней было жарко, в подсвеченном желтыми, "солнечными", лампами воздухе плавал пар.   
- Не помешаю?
Генрих сидел в огромной чугунной ванне, стоявшей посередине облицованного метлахской плиткой помещения.  В печке-голландке, за чугунной дверцей трещал огонь. Дышал жаром разожженный камин. Пламя плясало, стреляя и потрескивая, на березовых поленьях. Генрих курил. Смотрел устало, молчал.
- Ладно, - кивнула Натали, - не обижайся, уйду.
- Оставайся, раз пришла. Места вполне хватит на двоих.
- Тогда я, пожалуй, разденусь...
- Ну, это логичный шаг, нет? - усмехнулся Генрих. - Спасибо!
- За что? - не поняла она.
- Ты пришла.
- Ерунда... Ольга ведь не твоя дочь?
- Нет.
- А?...
- Сначала сними бюстгальтер и трусы.
- Да, да, конечно! - заспешила она и вдруг поняла, что ведет себя, как последняя дура. - Ты из меня веревки вьешь! А ты знаешь, кто я?
- Какой ответ тебя устроит? - пыхнул он дымом. - Баронесса Цеге фон Мантейфель? Идейная анархистка? Террористка? Кличка Бес, не так ли?
- Знаешь, - кивнула Натали, успокаиваясь. - Все-то ты знаешь, Генрих... Хорошо, я сниму бюстгальтер.
- У тебя красивая грудь.
- Ерунда! - отмахнулась она, отбрасывая бюстгальтер в сторону. - Дурацкая лесть! Маленькая...
- Как раз под мою руку, - улыбнулся Генрих.
- Не ври! - возразила она, снимая трусы, - под твою руку целого размера не хватает...
- Не придирайся к словам!
- А ты не ври!
- Я не вру, Тата, - покачал он головой. - Просто мы смотрим на одни и те же сиськи разными глазами. Тебе сколько лет?
- Двадцать три, ну почти двадцать четыре.
- Когда день рождения? - он смотрел на нее, и усталость стекала с его лица, как грим.
- Двадцать пятого декабря.
- В Рождество! Ну, надо же!
- Это не православное рождество!
- Если честно, мне не важно. А ты что, православная?
- Кальвинистка! - фыркнула Натали и, отпив из стакана, полезла в горячую воду.
- Вот странно, - сказала она, опускаясь в воду, - я вроде, только что метрах в пяти от тебя была...