***
Генрих, молча, осмотрел стоящих перед ним военных и мысленно вздохнул. Не имело смысла гневаться и вопить. Для какой цели изображать из себя кондового самодура? Унижаться, портить реноме?
"Бессмысленно!" – В большинстве своем эти люди штабные офицеры. Не спецназ, не разведка. Ничего, на хрен, не умеют, кроме как планировать операции войсковых объединений или какой-нибудь другой замысловатой херни.
"Дефияж, – прочел он на афише. – Романтическое "Ню" в исполнении "Госпожи Сабуровой". Дефияж… "Осыпание листьев"… Надо же, как элегантно можно назвать обыкновенный стриптиз!"
- Кто-нибудь один, - сказал он вслух. – Любой, кто владеет максимум информации.
Мгновенная пауза. Но, похоже, она может затянуться – информацией не владеет никто.
- Разрешите?! – чуть подался вперед штаб-капитан из оцепления.
- Докладывайте.
- Первый выстрел прозвучал в два часа одиннадцать минут, - сообщил капитан.
- Откуда такая точность? – усомнился Генрих. Ему хотелось надеяться, что хоть кто-нибудь в этом бардаке умеет ловить мышей, но, как говорится, верилось с трудом.
- Уличные часы висят напротив входа в трактир, - повел подбородком офицер.
- Дальше!
- Я стоял метрах в десяти выше по улице, у машины. Услышал характерный звук. Пуля попала в кирпич.
- А сам выстрел?
- Ни тогда, ни позже выстрелов мы не слышали. Стрелок находился вон там, - указал офицер рукой на крышу одного из соседних домов. – Стрелял из винтовки с глушителем. Наверное, и оптика была. Я так думаю.
- Верно думаете, - кивнул Генрих. – Дальше!
- Я оглянулся на звук и в этот момент увидел Наталью Викторовну. То есть, я не сообразил сразу, кто это. Увидел женщину. Она метнулась от входа к машинам.
"Разумно, - согласился мысленно Генрих. – Со света убиралась и с открытого места".
- Вторая пуля ударила в автомобиль. Третья тоже. Наталья Викторовна упала на мостовую, перекатилась вон туда, к колесу Волжанки, выглянула и несколько раз выстрелила по крыше.

Глава 12. Вальс
Где ее носило, можно только гадать. Но Генрих и пробовать не стал. Ему оказалось достаточно и того, что, как выяснилось, оставаться невозмутимым в ее случае он не мог. Наталья умудрилась забраться в душу так глубоко, как никто до нее. Во всяком случае, за последние двадцать лет Генрих таких не припоминал. А до того он был слишком молод и самонадеян, и этим все сказано. Так что Наталья соперниц практически не имела. Просто не могла их иметь по причинам, не зависящим ни от нее, ни от него.
Она объявилась под утро. Злая, усталая и грязная. Взглянула на Генриха волком, оскалилась – опять же на волчий манер - и, не сказав ни слова, ушла в ванную. Отсутствовала минут пятнадцать, потом вдруг выглянула в приоткрытую дверь.
- Завтрак во сколько? - волосы растрепаны, глаза красные, губы кривятся в недоброй улыбке. Такие улыбки, как говорят, не предвещают ничего хорошего.
- В девять.
- И это завтрак?
- Это официальный завтрак.
- Можешь войти, только коньяку налей.
"Вот же, дурь какая на старости лет!"
Тем не менее, коньяку налил, - полный бокал - и принес в ванную.
Наталья сидела в горячей воде - пар поднимался над поверхностью, - курила, смотрела угрюмо.
- У меня был приступ, - сказала ровным неживым голосом, взяла бокал, отпила половину.
- О чем мы говорим?
- О маниакально-депрессивном синдроме.
- Ну, если мы о нем говорим, наши дела обстоят не так плохо, как кажется, - Генрих достал папиросы. Закурил. Наталья молчала, смотрела вбок.
- Наши?
- Ты полагаешь, я откажусь от тебя из-за такой нелепицы?
- Это не нелепица, Генрих! - замысловато крутанула пальцами с зажатой в них дымящейся папиросой, допила коньяк, замолчала, покачивая головой. Вероятно, в такт мыслям, но о чем она думает, Генрих не знал. Предполагал, но уверенности не испытывал. Могло случиться и так, и эдак.
- Мне пятьдесят пять лет, - сказал после долгой паузы.
- По тебе и не скажешь.
- Пока, - кивнул Генрих. - А каким я стану через пару лет?
- А я?
- Но ведь этого еще не случилось.
- Ты серьезно? - подняла взгляд Наталья.
- А ты?
- Маниакальная фаза довольно симпатичная, - криво усмехнулась она. - Я думаю, тебе понравится.
- Мне и так неплохо.
- А вот депрессивная...
- Тебя прихватило ночью в трактире?
- Да, именно.
- Как справилась?
- Кокаином занюхала.
- Дозы большие?
- Да, нет... Нет, что ты! - вскинулась так, что даже воду расплескала. - Я не...
- Знаю! - махнул Генрих рукой. - Иначе вены были бы уже дырявые.
- У меня это с детства.
- И что с того?

Вторая любила его беззаветно. Эта бы не предала никогда. Напротив, готова была уничтожить любого, кто встанет у Генриха на пути. Одна беда, она могла спать с ним, лишь крепко выпив, или, вернее, напившись допьяна. Долго не хотела понимать очевидного, не принимая приговор судьбы, и Генриху не позволяла. Но природу не обманешь, даже если ты женщина и способна родить. В конце концов, им обоим пришлось смириться с тем, что быть вместе они не могут и не смогут. По многим причинам, но главное потому, что обоим им в постели нужны женщины. И вот теперь третья. Анархистка, страдающая маниакально-депрессивным психозом…
"Умеете вы, князь, выбирать себе женщин! И в самом деле…" – Генрих вошел в ванную и встретил взгляд темно-синих глаз.
- Тата, я тебе не враг, - улыбнулся он, протягивая бокал. – И нечего смотреть на меня волком! Заведем тебе, если захочешь, персонального психиатра… Выпишем из Европы. Из Вены или Амстердама… А не захочешь, и бог с ним! Коньяк и кокаин достать, не велика задача. Припрет – отлежишься. Отпустит - поедим в Крым или на Минеральные воды… Тебе нравится этот дворец?
- Этот? – все еще хмурится, но, кажется, взгляд начинает светлеть.
- Тут, километрах в семидесяти от города, на острове Долгий стоит замок – Ольгердов кром называется. Слышала, поди?
- Видела.
- Еще лучше, - улыбнулся Генрих. - Он мой, Тата, между прочим. Наследственный, как и Казареево подворье в Петрограде. Там интерьеры, скажу тебе без обиняков, куда богаче, чем в Ягеллоновом палаце. Другой уровень богатства, если понимаешь, о чем речь!
- Генрих, - ее глаза уже светились, и улыбка расцветала на четко очерченных губах, - ты кому это говоришь? Ты в своем уме? Я же революционерка, анархистка и вообще… клейма негде ставить!
- Это ты мне говоришь? - передразнил Наталью Генрих, - беглому каторжнику, наемнику и бандиту?
- Мне не нужны эти хоромы...
- Придется привыкнуть.
- Полагаешь?
- Настаиваю!
- Тогда... Не торопи меня, ладно?
- Как прикажете, баронесса! - кивнул Генрих, принимая ее право на выбор, как свое собственное. - Ваше здоровье!