Глава 3. Танго
Дом Ростовцевых  был когда-то загородной усадьбой, таким, собственно, и остался. Крестовский остров, угол Вязовой и Петроградской. Вокруг скверы да парки, и двухэтажный массивный дом с двумя крыльями в ограде чугунного литья, с просторной подъездной аллеей и собственным парком, небольшим, но устроенным, засаженным в основном вязами, дубами и липами.
- Извините, Генрих, - спросила она, останавливая "Кокер" на импровизированной парковке у западного крыла, - вы вполне уверены в том, что делаете? Я к тому, что не совсем понимаю ваши мотивы. То вы в анонима изволите играть, а-ля таинственный незнакомец. То в гости к родственникам едите, в неизвестное вам и незнакомое общество. Каково!
- Не понимаете? - Генрих был задумчив, если не сказать хмур. - Вот и славно! Те, кто за мной наблюдают, они ведь тоже ничего не понимают, и это их нервирует.
- А не боитесь осложнений?
- Волков бояться, в лес не ходить.
- Стало быть, лес? - Натали приняла руку Генриха, хотя по-настоящему на нее не опиралась, памятуя о сломанных ребрах полковника.
- Самое подходящее место для тамбовских волков, нет?
- А вы памятливый, даже когда пьяный.
- Вы не поверите, Наташа, но, когда я пьяный, я много лучше все понимаю и запоминаю тоже. Таковы особенности моей физиологии.
- А как вы себя чувствуете рядом с женщиной, которая выше вас на целую голову?
Зачем она об этом спросила?
"Вот дура!"
- Вопрос неверный, - усмехнулся в ответ Генрих. - Правильный вопрос: как чувствует себя женщина рядом с мужчиной который на тридцать лет ее старше?
"Сукин сын!" - Но не устраивать же сцену!
- Комфортно! - ответила она спокойно, почти легкомысленно, но к своему удивлению обнаружила, что все не так просто. И даже еще хуже.
- Взаимно.
Они как раз вошли в дом, где по словам Елизаветы предполагалась этим вечером скромная вечеринка. Было около девяти, и основная масса гостей уже собралась. Судя по их количеству, вечеринка, и в самом деле, планировалась скромная. Для определенных кругов, разумеется. Для тех самых людей, которые живут в собственных особняках, загородных домах и дворцах, то есть там, где полторы сотни гостей не выглядят забившей все свободное от мебели пространство толпой.
- Добрый вечер, Лизa!
Их никто никому не представлял. И, разумеется, новые времена - новые порядки. Частная вечеринка - по, бог весть, какому поводу - не предполагала присутствие мажордома, выкликающего имена и титулы вновь прибывших. Вошли никем не замеченные, подхватили по бокалу шампанского с подноса лавировавшего среди гостей официанта, прошлись между распавшимися на пары и группы хорошо одетыми мужчинами и женщинами, и встретили хозяйку дома, спускавшуюся как раз со второго этажа.
- Рада, что пришли! Генрих! Натали! Пойдемте я познакомлю вас с мужем!
- А стоит ли? - Генрих не отказывался, он сомневался.
- Генрих, моему Ивану интересны только тяжелые аэропланы, биржевые котировки и призовые кобылы, - двусмысленная усмешка не без иронии к самой себе и своим словам. - Ты просто мой родственник. Сомневаюсь, что он помнит в лицо хотя бы одного из них. Ну, кроме, маменьки и дядюшки Николая Никифоровича. Пойдемте!
- Что ж...
- У вас отменный вкус, - шепнула женщина Натали, когда они проходили мимо биллиардной.
- Вы имеете в виду... - но Елизавета не дала ей даже вопроса задать.
- О, да, милая! Вы одеты с большим вкусом, но я не о тряпках. Я о мужчине!
Натали непроизвольно обернулась на отставшего на несколько шагов Генриха и их взгляды встретились.
"Черт!" - она отвернулась, но только за тем, чтобы увидеть в зеркале свое отражение.

- Мы были молоды, - дипломатично ответил Генрих, успевший за мгновение до того снова надеть личину непоколебимого спокойствия.
- Тем не менее, Иван и Елизавета были обручены... - тут и угадывать нечего, обычное дело в этой среде.
- Дело давнее, - брошено едва ли не равнодушно, но Натали видела, продолжение разговора Генриху неприятно.
"Ладно, живите, полковник Шершнев! Или и не полковник вовсе? Но, тогда, кто?"
И тут Натали увидела Ольгу и даже расстроилась. Слишком много совпадений, не жизнь, а сплошные случайные встречи. И как такое получается?! Годами не встречаешь не то, что знакомых, каких-нибудь случайных попутчиков или "первых встречных". И это отнюдь не удивительно. Иди найди в пятимиллионном городе родственника или приятеля, если не знаешь, где искать. Но бывает и по-другому. Вдруг, без какой-либо особой причины начинаешь встречать всех подряд. Сначала вот Генрих - не поймешь, к добру или ко злу - встретил эту свою невнятную родственницу, теперь - Натали.
Ольга смотрела на нее, удивленно вздернув светлые брови, отчего васильковые ее чудные глазки казались большими и круглыми, словно блюдца. Бедная глупая блондинка. Несчастная кукла Даша, как звали ее подруги в гимназии.
- Извините, Генрих! - вздохнула она. - Теперь моя очередь. Не тревожьтесь, всего лишь гимназическая подруга.
- Здравствуй, Оля! - шагнула навстречу, едва не раскинув руки для объятия, но все-таки лишь обозначила движение, не более. - Сколько лет, сколько зим! Это Генрих! Он мой... Ну, ты понимаешь! - улыбка, смешок и удовлетворенная мысль, что очки скрывают выражение глаз. - Генрих, это Ольга. Мы учились в одном классе.
- Очень приятно, Шершнев!
- Ольга Берг.
- Берг? - переспросил Генрих. - Федор Берг вам не родственник случайно? Как же его по батюшке? Александрович?
- Да, да! - заторопилась вдруг Ольга, волне, по-видимому, пришедшая в себя после неожиданной встречи. - Да, конечно! Вы знаете моего папеньку?
"Вот ведь, господи прости! Девке двадцать три года. Вдова уже, а все ведет себя, как дебютантка на выданье!"
- Федора Александровича Берга? - Генрих снова стал задумчив. - Знавал когда-то. Барон все еще служит или вышел в отставку?
- Папенька генерал, он в Белой Веже, служит... А мы разве не знакомы, Генрих?
- Я бы запомнил, - усмехнулся полковник.
- Да, нет же! - Ольга умела быть настырной, как банный лист. О таком ее упорстве, достойном лучшего применения, сложно было догадаться, глядя на это эфемерное создание. - Я точно-точно знаю! Только не помню, откуда. Но ваше лицо мне знакомо.
- Может быть, на одной из фотографий вашего батюшки? - предположил явно не слишком довольный поворотом разговора Генрих. - Не уверен... Даже, скорее, напротив, уверен, что вряд ли. Однако чем черт не шутит!
- Нет, нет! - заспешила Ольга. - Не то, не то! Но да, конечно! Изображение! Я же говорила, что видела вас раньше! Вы на портрете!
"На каком еще портрете?!"
- На портрете? - поднял бровь Генрих. - То есть, вы утверждаете, что видели мой портрет?
- Ну, да, конечно! - разулыбалась в ответ Ольга. - Портрет маслом. Вы там в статском. Фрак, манишка, галстук бабочкой, и в руке трость с костяным набалдашником! - Ольга была счастлива, она вспомнила.
"Вот как? С набалдашником?"
- Где вы его видели?
"Значит такой портрет действительно существует!"
- У маменьки! Он у нее в гардеробной хранится. За платьями...
- Как зовут вашу мать? - что сказать, Натали была заинтригована. Она тоже хотела знать, как зовут мать Ольги, поскольку напрочь этого не помнила. Однако в тот самый момент, как Генрих задал этот свой животрепещущий вопрос, Натали уловила краем глаза движение, выбивающееся из общего ритма вечеринки, и ей сразу стало не до глупостей.
Плавный разворот на три четверти, естественный, как дыхание или танец, и ни разу не привлекающий к себе внимание. Быстрый взгляд, выхватывающий из броуновского движения "праздно шатающихся" гостей двух мужчин целенаправленно движущихся с двух сторон к Генриху и к ней. Мгновенная оценка ситуации - очень много слепых пятен - и степени опасности. Но тут и оценивать, собственно, нечего: оба мужчины уже обнажили оружие, но до времени держали пистолеты опущенными вдоль тела,  оттого их никто и не замечал. Никто, не считая Натали, ее правая рука уже выдергивала из-под жакета Стечкин, а левая - летела вверх, чтобы лечь на затвор.
Раз! Натали довернула тело, выставив левую ногу чуть в сторону. Два! Подалась вперед, создавая прочную базу для стрельбы. Три! Сдвоенный выстрел. Так, так! Очередь. Так, так, так! Разворот вправо. Выстрел, выстрел, выстрел! Одиночными, но в высоком темпе, как учил ее Селиверстов. Так, так! Выстрел, выстрел...
Первый из мужчин дергается на ходу, его разворачивает назад от мощного удара в плечо, а вторая пуля бьет в грудь, разрывая галстук и манишку. Очередь в крайне левого, но тот уходит с линии огня и вскидывает руку со стволом. Быстро, очень быстро, но все-таки медленно. Натали успевает первой. Выстрел, выстрел. Две пули, - одна за другой, как на стрельбище, - бьют в десятку, в переносицу и в лоб, а Стечкин уже летит вместе с телом вправо, но там уже все кончено. Незнакомый высокий парень, которого, вроде бы, и не было здесь еще мгновение назад, застрелил третьего боевика, и Натали доворачивает еще вправо, чтобы перекрыть последний оставшийся незащищенным сектор.
"Поздно... "
Ствол смотрит ей прямо в глаза. Один жалкий удар сердца, и не успевающая за событиями рука со Стечкиным...
Выстрел прозвучал над самым ухом, вломив в висок с такой силой, что ее качнуло в сторону. Но зато никто уже не целился в лоб. Пуля попала боевику прямо между глаз.
"Хороший выстрел!" - Она оглянулась и встретила понимающий взгляд Генриха, ствол вскинутого в правой руке Вальтера Эйч Пи еще дымился.
- Все! Все! - остановил он Натали, когда та, попробовала отвернуться. - Все кончено. Их было четверо. Больше нет...