"Вперед с песнями" - это, разумеется, для красного словца. Она так не думала тогда. И присказку эту узнала много позже, ее любил повторять один окончательно свихнувшийся социалист-революционер. Глеб закончил художественное училище и писал странные, но производившие сильное впечатление натюрморты с оружием. "Завтрак рабочего", например: отварные картофелины, разделанная селедка, луковица и наган... Они были вместе некоторое время - Натали и Глеб - и он даже написал ее портрет. Вернее, вписал Натали в очередной натюрморт. Картина неоригинально называлась "Завтрак". Обнаженная женщина, изображенная сзади - на самом деле, в три четверти, чтобы показать часть лица и груди - сидит на табурете. Перед ней на столе чайная чашка, рюмка с водкой и пепельница с дымящей в ней сигаретой. И, разумеется, ствол - вороненая сталь браунинга на белой в голубую клеточку скатерти. Эту картину, не посоветовавшись с Натали и даже не сказав ей ни слова, Глеб Ладейкин выставил в галерее Иссерлиса на Загородном проспекте. Натали этот поступок страшно рассердил. Она порвала с Ладейкиным и больше с ним никогда не встречалась. Однако через несколько месяцев, когда Глеб уже погиб во время перестрелки в Киеве, лесопромышленник Горбунов, известный меценат и собиратель современного искусства, устроил в галерее Гутмана на Малом проспекте Васильевского острова ретроспективную выставку художников группы "Сталь". Звучало безобидно, потому, собственно, выставка и открылась, но вскоре выяснилось, что из семи выставленных художников - трое террористы. Причем, один из них - речь шла как раз о Глебе - убит в перестрелке с жандармами. Случился скандал. Выставку закрыли, и работы, перекочевавшие в особняк Горбунова, снова стали недоступны широкой публике. Тем не менее, Натали на выставку сходить успела, и не зря. Стояла в центре зала, смотрела издалека на "Завтрак", на себя саму, такую незнакомую при взгляде сзади, и вдруг услышала разговор.

- Не знаете, случаем, кого изобразил Ладейкин?
- Откуда? Мы с ним не настолько близки были, чтобы он мне все рассказывал. А эта девушка, похоже, ему не безразлична была...
- И не удивительно! Посмотрите, какие линии! Грудь, плечо, подбородок... Красавица!

Говорили двое незнакомых мужчин. Судя по всему, из богемы. Возможно, художники, может  быть искусствоведы. Да, кто бы ни был!
"Красавица? Ведь, он так и сказал, красавица?"
Что ж, странная штука жизнь! То, что сказал тогда этот незнакомый мужчина довольно сильно изменило отношение Натали к самой себе, своей внешности и своей женственности. Серьезный шаг в развитии личности. Огромные изменения. Просто революционные, можно сказать. Одна беда, революция эта запоздала, точно так же, как и все прочие русские революции, случавшиеся не вовремя и не так, как следовало бы.
"Черт! - Натали осознала вдруг, что уже некоторое время бездумно идет под мелким холодным дождем, не удосужившись даже открыть зонт. Задумалась, наверное, или еще что, но рассеянность при ее образе жизни - непозволительная роскошь. Раз, и ты уже в гостях у святых великомучеников. Или и того хуже, приобщаешься к их сонму, только без эпитета "святой".
Натали поспешно взглянула на часики, купленные третьего дня вместе с прочими обновками в Большом пассаже и обнаружила, что опаздывает. Вернее, опоздала. Было без четверти двенадцать, а ей еще возвращаться пешком к Кокеру, да ехать на Боровую...
"Нет, - поняла она, - так и так не успею. Вопрос, однако, стоит ли "бежать и догонять" или не суетиться?"
Вариантов, собственно, было всего два: опоздать, но все-таки явиться на встречу с Карварским или "ну его!" и просто обождать Генриха на улице. И в первом и во втором случае спешить было некуда.
Натали спокойно вернулась к автомобилю, чувствуя, однако, некое стыдное неудобство в груди, так как при любом раскладе Генрих мог подумать о ней весьма нехорошие вещи, что, учитывая их ночной разговор, было бы вполне заслуженной карой за идеотизм.
"Но как не вовремя!" - Однако и это от лукавого, "вовремя" такие вещи никогда не случаются А тут еще и "скрипочка", как назло, нарисовалась.
"Вот же черт!"
Вообще-то, идея, забрать у Куклы заначку, была правильной от начала и до конца. Бес был личностью почти мифической, даже если некоторые люди - Годун, например, - и знали, кто есть кто в подпольном зверинце. Знать-то они знали, вот только знание это носило весьма поверхностный характер. И если не использовать известных этим людям явок, то иди еще найди этого Беса, даже если знаком с ней в лицо и знаешь ее настоящее имя! Тайник у Куклы и был, если не кривить душой, последним таким местом, о котором мог знать Годун или еще кто. Ольга Берг, например. Так что, действовала Натали, обрубая хвосты, не наобум и не лишь бы как, а вполне разумно. Другое дело, что перепрятать "альт" она уже не успевала, а это значит, таскайся теперь со всем этим добром по городу до ночи, а то и до утра. Однако даже небогатый опыт - три дня на круг - совместной жизни с полковником Шершневым подсказывал, что сутки - это очень много, и случиться за это время может все, что угодно!