- Теперь вопрос к вам, товарищ сержант, - старшина Юферов похоже нашел себе новую жертву, остановившись перед Григорием. Прежняя, маленький, худенький боец, с совершенно не вяжущейся с его внешностью громкой фамилией Пузыня, облегченно вздохнул и украдкой вытер со лба пот. – Расскажите-ка мне, каковы основные признаки заклинивания патрона при досылании его в патронник, укажите причины заклинивания и способы устранения данной проблемы?
Дивин слабо усмехнулся. Вопрос пустяковый, что тут думать.
- Признак: патрон при досылании его затвором заклинивается закраиной гильзы между лопастью отсечки-отражателя и правой стенкой канала ствольной коробки, - уверенно начал он. – Происходит это потому, что при заряжании патрон не был подведен под лопасть отсечки-отражателя или из-за неисправности отсечки-отражателя. Решение проблемы: исправить положение очередного патрона рукой и дослать его в патронник. При частом повторении задержки следует заряжать без обоймы, вкладывая патроны в ствольную коробку по одному. По окончании стрельбы отправить винтовку для исправления в оружейную мастерскую.
- Молодец! – Юферов удовлетворенно кивнул. – Шпаришь, будто с листа читаешь. А ведь, насколько я помню, наставление по стрелковому делу всего один раз читал?
- Так точно, - Григорий поморщился, опять губа треснула. – Но у меня память хорошая.
- Серьезно? – Заинтересованно уставился на него старшина. – Может и прошлую жизнь вспомнил?
Экспат мысленно выругал себя за длинный язык. Ну вот кто просил хвастаться?
- Извините, - он покаянно вздохнул. – Пока не вспомнил. Так, обрывки какие-то.
- Ну так напрягись!
- Ага, только смотри, чтобы штаны не порвались! – мгновенно прокомментировал кто-то из красноармейцев с ехидной ухмылкой. Над поляной прогремел взрыв хохота.
Григорий не обиделся. Он прекрасно понимал, что окружавшим его людям нужна эмоциональная разрядка. Затянувшееся путешествие по вражеским тылам, где в любую секунду тебя может подстеречь немецкая пуля, без возможности нормально отдохнуть, поесть, согреться, кого хочешь вымотает.
В принципе, отцы-командиры абсолютно правильно уловили тот факт, что маленький отряд все больше превращается в кучку павших духом людей, апатично переставляющих ноги и вяло реагирующих на приказы. Участились случаи дезертирства – почти каждое утро вновь назначенные отделенные командиры рапортовали об исчезновении того или иного бойца.
А еще жутко выматывал противный нудный осенний дождь. На привалах все старались подобраться поближе к огню и хоть как-то просушить обмундирование. А потом опять месили грязь, костеря, на чем свет стоит, войну, Гитлера и свою незавидную судьбинушку.
Майор хмурился, чернел лицом, наблюдая эту безрадостную картину. Но как-то вечером долго-долго обсуждал вполголоса что-то с другими командирами и наутро объявил, что, дескать, все – вольная жизнь кончилась! – теперь будем жить так, как положено военнослужащим. И старшина Юферов, садистки ухмыльнувшись, принялся дрюкать бойцов в хвост и гриву, заставляя вспоминать уставы и наставления. А провинившимся щедро раздавал наряды, обнаружив редкостное умение придумывать какую-нибудь неблагодарную работенку.
Дивин с некоторым изумлением обнаружил, что эти меры дали определенные результаты. Бойцы как-то оживились, подтянулись, а из глаз пропало обреченное выражение. То есть, на все сто сработала старая мудрость, гласящая, что солдат всегда должен быть чем-то занят.
Григорий самым позорным образом завали блиц-экзамен, отхватил законные два наряда и, потерев вдоволь песочком закопченный котел в холоднющей воде какой-то безвестной речушки, старательно восполнял пробелы в знаниях, зубря статьи и положения. Благо, хорошо тренированная память позволяла ему запоминать самые заковыристые пункты с первого раза.
Экспат любовно погладил свою «мосинку». Да-да, он недавно получил оружие. Почти сразу после того памятного случая с автоматическим маяком. А ведь, грешным делом, подумал, что все – отбегался по чужой планетке. Прислонят к березке и шлепнут.
-…застрелю! – политрук Залыгин смотрел исподлобья. Нехорошо так смотрел, словно целился.
Григорий замер с протянутой рукой.
- Да не пугайте вы его так, - бросил мирно от костра старшина Юферов. – Он контуженный, вдруг припадок какой случится?
- И то верно, - неожиданно легко согласился особист. И вдруг очень широко улыбнулся. – Расслабься, сержант, пошутил я.
- Уф! – Дивин облегченно выдохнул. – Ну и шуточки у вас! Так и помереть можно.
- Рано нам помирать, еще фрицев с родной земли выгнать требуется, - наставительно произнес Залыгин. – Так что это за прибор? Заграничный?
- Почему вы так решили? – искренне удивился экспат.
- Да вот же, - политрук повернул «грушу» маяка и продемонстрировал маркировку на боку. – Вроде по-английски что-то написано. Я только и понял, что изготовлено в тридцать девятом, да и то, потому что цифрами указано. Или ошибся?
Но Григорий не ответил. Он хмуро разглядывал развороченную стенку, пробитую не то пулей, не то осколком. И мрачно прикидывал, как теперь подать сигнал бедствия. Вспыхнувшая секунду назад шальная надежда стремительно угасла.
- Сержант! – резкий окрик Залыгина вернул его в реальность. – Оглох что-ли?
- Простите, товарищ политрук, вспомнить пытался. Вроде бы в самом деле не русская штуковина.
- Сам вижу! – Особист нетерпеливо махнул рукой. – Для чего она нужна?
- Не помню, - убито сказал экспат. Сейчас Григорий впервые искренне порадовался тому, что его изуродованное лицо надежно скрывает внешнее проявление чувств и эмоций. Помнится, еще в школе приятели частенько подтрунивали над ним за то, что по нему всегда очень легко определить, о чем он думает. А что сделаешь, пока организм не начал перестраиваться, контролировать себя неимоверно сложно. Вот позднее, когда встанешь на Маршрут… Стоп! Лучше забыть прошлое и стараться жить настоящим. Потому что будущее в такой тьме, аж выть хочется. Как тому волку, что вчера полночи не давал всем уснуть.
- Жаль, - политрук разочарованно отвернулся. – Ладно, попробую инженера поспрошать.
- Это того, что вчера к нам прибился? – поинтересовался Юферов. – Старик-железнодорожник? Думаете, он сможет?
- Ну да, - Залыгин поднялся с бревна и привычным жестом поправил портупею. – Кстати, товарищ сержант, а вы почему без оружия?
- Так личное делось куда-то, - осторожно произнес экспат, пытаясь по лицу особиста понять, видел ли он его табельный излучатель или нет, - а другого у меня и не было.
- Непорядок, - решительно рубанул политрук. – А если на немцев напоремся, вы с ними при помощи ложки драться будете? Старшина!
- Сделаем, - отозвался Юферов. – Ты, Дивин, после обеда подойди к моей телеге, я тебе винтовку и патроны выделю. Помнишь хоть, как обращаться?
Экспат растерянно пожал плечами. Видел он, разумеется, у красноармейцев их оружие. Они называли его «мосинкой» или трехлинейкой. Но в руках не держал. Внешне вроде простой механизм, общие принципы работы понятны. Но вот как на практике…
- Ясно, - угрожающе насупился Юферов. – Что ж, будем тренироваться.
Перед глазами Григория почему-то возник образ грязного засаленного котла.