Начало 6 главы.

                                                            Глава 6

Первый летний месяц года семь тысяч шестьдесят девятого от сотворения мира начался с теплого и чистого дождя. Начался он еще до рассвета, смывая с крыш сильными тяжелыми струями остатки прошлогодних листьев и разной зимней трухи, основательно прибил пыль на дорогах и улочках (не доводя, впрочем, дело до непролазной грязи), омыл небесной влагой купола и кресты многочисленных московских церквей — а поздним утром отправился дальше, оставив после себя на память быстро высыхающие ручейки и удивительно вкусный и свежий воздух. Лучи яркого июньского солнышка заблистали, отражаясь и дробясь в остатках луж и зелени деревьев, как-то разом оживилась жизнь…
— Что там.
Постельничий сторож, выбранный наследником престола Московского в качестве рассказчика и «показчика» всего того, что можно увидеть со стены кремля, подтянулся чуть ближе.
— Мясницкая слобода, Димитрий Иванович.
Увидев, как четко изогнулась бровь в молчаливом вопросе, сторож поспешил уточнить:
— Мясники в ней живут, и лавки там же свои держат. Торгуют больше убоиной , но есть те, кто и дичиной  занимается. Вон там колбасы да копчения разные выделывают, особливо славится у них та, что с чесночком да потрошками бараньими… Кхем.
Под удивленным взглядом царевича разговорившийся дворцовый стаж еще раз кашлянул и совсем не в тему добавил:
— Хотя как по мне, конская у них лучше будет.
Никак не прореагировав на этот крик души, мальчик указал на новое место.
— Что там.
— Торговые ряды, Димитрий Иванович. От там, по Никольской улице, Верхние, по Варварке  Средние ряды идут, а вон тамочки и Нижние будут. Все там можно купить, были бы копийки  в кошеле.
— Это?
Служивый примерился взглядом вдоль детской руки, сразу же увидев в том направлении большое каменное здание.
— Гостиный двор . Разные иноземцы там свои товары заморские раскладывают, да и гости торговые  из наибольших там же обитаются.
Царевич заинтересованно склонил голову, явно прикидывая, как бы ему посетить этот двор. Постоял в задумчивости несколько минут, тряхнул развевающейся на ветру гривой, после чего протянул было руку — указать следующее место. И тут же ее опустил, услышав дробный топот по лесенке за своей спиной. Чуть насторожились постельничие сторожа… И опять расслабились, опознав в новоприбывшем Мишку Салтыкова, сынка государева оружничего. Наследник же окинул своего подручника внимательным взглядом, отметив как довольно-запыхавшися вид, так и недлинный сверток в руке, и полностью потерял интерес к прежнему своему занятию. Пока все они спускались со стены, Сылтыков успел ему что-то шепнуть — что-то, явно оказавшее немалое влияние на весь их дальнейший путь. Поначалу казалось, что Дмитрий держит путь в небольшую церковь святых Константина и Елены. Но было это до тех пор, пока он внезапно не обогнул ее невысокое строение, подойдя вплотную к квадратной краснокирпичной громаде Тимофеевской  башни (и вызвав у воротной стражи своим появлением небольшой переполох).
— Поздорову, Дмитрий Иванович!
В ответ он вежливо склонил голову, что уже само по себе было немалым признаком расположения. Остановившись у двух половинок закрытой, но совсем не запертой деревянной решетки, царский сын надолго застыл, разглядывая проходящих мимо ворот москвичей. Постояв так, ненадолго ожил, сжав в  правой руке одну из резных перекладинок решетки, не видя как запереглядывалось его сопровождение, готовясь уговаривать и мягко «не пущщать» в город. Несколько зевак, коих всегда хватало рядом с Кремлем, увидев длинные черные волосы и богатые одежды девятилетнего мальчика, разом остановились, а затем начали потихонечку подходить ближе; сенная девка, невесть по какой нужде оказавшаяся рядом с башней, стала двигаться как сонная муха; на невысокой колоколенке Константино-Еленинской церквушки обнаружил себя пономарь… А царевич, не обращая никакого внимания на всю суету за своей спиной, еще немного постоял, затем резко отвернулся и подошел к одному из воротных стражников.
— Кто таков?
Служитель Постельного приказа с достоинством выпрямился (не позабыв словно ненароком снять шапку) и спокойно ответил:
— Егорий Колычев.
Юный рюрикович помедлил, затем вытянул руку к его оружейному поясу:
— Дай.
Глянув на своего десятника, затем лапнув рукоять сабли, Егор запоздало сообразил, на что именно ему указали. Что ж, нож так нож! Вытянув из плотных ножен, он с коротким поклоном подал его рукоятью вперед, стараясь при этом не обращать внимание на дышащих чуть ли не в затылок сотоварищей. Служба есть служба: наследника престола надо беречь от всего и всех, так что обиды тут быть не может. 
— Хорош.
Осмотрев короткий клинок, Дмитрий провел подушечками пальцев по чуть-чуть сточенному лезвию, ощутив пару когда-то глубоких, а теперь старательно заглаженных оселком царапин. Оценил общий надежный вид, взвесил на руке, несколько раз крутнув (сторожа одобрительно переглянулись, отметив явную сноровку) и спросил:
— Он чем-то памятен тебе?
— Нет.
Он еще немного покрутил нож в руке, затем вопросительно изогнул бровь, глядя на сторожа. Тот чуток поскрипел мозгами…
— Прими в дар, Димитрий Иванович.
— Благодарствую.
Сш-тук!
Пролетев между двумя стражами, тяжелый клинок на палец вошел острием в деревянный брус ворот. Тут же подскочивший к нему Мишка в три движения расшатал и вынул оружие, вернув его обратно новому хозяину, который, в свою очередь, снова подкинул его на руке:
— Хороший нож.
Подскочивший сын оружничего осторожно взял протянутый ему клинок. А в руке у царевича появился новый: с неброской серебряной насечкой на рукояти, отливающий золотистым светом и коленцами хорошего булата… Подшагнув ближе к Колычеву, царственный отрок одним слитным движением вогнал уже свой подарок в старые ножны.  Слегка улыбнулся, на краткое мгновение незаметно прижав указательный палец к своим губам, отшагнул обратно и равнодушно бросил, отворачиваясь:
— Владей.