Я уже изменил этот кусочек, но все равно --- спасибо.

***

В поездку по святым местам царевич Димитрий Иоаннович выехал тихо и скромно: всего лишь сотня дворцовых стажей охраны, личная челядинка, боярин Канышев, трое подьячих Бронного и Земских приказов (дабы не прекращать учение наследника государственным делам) и два комнатных боярина митрополита Макария. Еще было несколько слуг и повар, а в последний момент в распоряжение скромного путешественника откомандировали одного стольника. Ах да!.. Недавно появившийся подручник наследника Михайло Салтыков тоже ехал — и надо было видеть, какими завидущими, или даже откровенно злыми глазами провожали его остающиеся в Москве родовитые отроки. Да и отцы их тоже, время от времени, нехорошо так поглядывали на оружничего, умудрившегося в обход более знатных бояр да князей пристроить своего отпрыска в ближний круг будущего государя. Сам же путь в неполных шестнадцать дней для Дмитрия пролетел быстро и незаметно: упражнения в лучной стрельбе, с саблей и особенно рогатинкой, к которой у него оказался природный талант; уроки верховой езды, общество словоохотливых подьячих… А перед там как заснуть в походном шатре, он за три-четыре часа полностью выматывал и «осушал» средоточие, по капельке, по чуть-чуть развивая и усиливая свои силы — а вместе с ними и возможности. Красота!..
Собственно, вид Сиверского озера, на берегу которого полторы сотни лет назад и вырыл свою пещеру монах Кирилл Белозерский (и с которой и началась вся немаленькая ныне обитель) вызвал в нем даже какое-то недовольство. Только-только он приноровился к дорожному распорядку дня, появились интересные результаты в тренировках с средоточием, да и конный спорт оказался дюже увлекательной вещью — и на тебе, опять вынужденное затворничество и многолюдство!.. Слава богу что  монастырские обитатели обладали невероятной чуткостью, и сами пошли навстречу всем тайным пожеланиям дорогого гостя, выделив ему в качестве жилья одиночный «номер». В котором из мебели была только узкая лежанка, а из обстановки — антикварная штукатурка, отделанная натуральной известью. То есть просто побеленная (да и то, неравномерно). Впрочем, первенцу царя все понравилось: сопровождающих разместили отдельно от него, обществом своим монаси не докучали, а жесткое ложе было очень даже полезно для спины. И холод от стен совсем не мешал, даже наоборот, способствовал более крепкому сну. Ему ли боятся холода?.. Зато все семь дней, что наследник «вылеживался» в гостевой келье, ему абсолютно никто не мешал погружаться в глубины собственного дара — уже одно это разом окупило все неудобства столь внезапного путешествия. Вдобавок, царевича немало позабавило выражение лица настоятеля, лично навестившего его ранним утром восьмого дня, дабы пригласить на общую с братией молитву — когда он в тонкой льняной рубашке и штанах, босоногий, с едва заметным но все же румянцем спокойно поднялся с ложа, и с явным НЕЖЕЛАНИЕМ покинул свою келью. Да и потом неявно демонстрировал это самое нежелание, исправно посещая довольно странные мероприятия, более всего смахивающие на хорошо замаскированные обряды экзорцизма. И каждый раз наслаждаясь, хе-хе, повышенной задумчивостью игумена обители Варлаама, а заодно ставя его в весьма затруднительное положение своими как бы детскими вопросами. Что за незнакомые молитвы и чины богослужения? Ведь хоть и мал наследник годами, а все основные службы и молитвы знал, что называется, на зубок. Отчего всех святой водой едва кропят, а его в ней едва ли не умывают? Что за странные расспросы, и еще более странные проповеди?.. Душевное равновесие настоятеля спасло только своевременное разрешение-допуск царственного отрока к богатейшей монастырской библиотеке: увидев все пять полок с двумя сотнями и еще десятком книг, девятилетний мальчик разом потерял все свое любопытство. Точнее, перенаправил его в сторону накопленных обителью пергаметных сокровищ. Так минуло еще семь дней…
— Поздорову тебе, отрок.
Неохотно оторвав взгляд от увлекательнейших древнерусских хроник, и машинально перебросив закладку на нужную страницу, Дмитрий поднял голову на очередного докучливого чернорясника, пару раз моргнул… И быстро поднялся на ноги, вежливо поклонившись. Потому что монах, столь не вовремя отвлекший его от чтения раритетной рукописи, выглядел еще старше чем владычный митрополит Макарий, а глаза имел не менее умные.
— Девять десятков лет мне минуло в прошлом году, отрок. Можешь звать меня отец Зосима. А как мне тебя звать?
Вроде бы простой, и к тому же весьма короткий вопрос — а сколько смыслов в нем скрыто!.. Впрочем, малолетний гость Кирило-Белозерской обители тоже смог удивить своего нежданного собеседника:
— Учеником.
— Хм!.. Учеником, говоришь?..

Отредактировано Кулаков Алексей (04-02-2014 17:07:33)