***

Исаак рассматривал свой парадный портрет. Закованный в броню «рыцарь без страха и упрека», все дела… Пафос зашкаливал. Вполне в духе традиций, а главное на более высоком уровне, к которому местные Европейские живописцы еще только подбираются. Аманатиди не был тупым солдафоном и идею о такой составляющей престижа государства, как развитость искусства поддержал. В прошлое отправилась многочисленная группа, в которую входили живописцы, скульпторы, архитекторы, музыканты и мастера готовые их снабдить необходимым инструментом.

Музыкантам отводилась вполне практическая роль – с их помощью можно воодушевлять войска на марше и в бою, а главное управлять с помощью многочисленных сигналов. Но и без любви военных к традициям и ритуалам, конечно же, не обошлось. Как только удалось составить и оснастить более или менее полный духовой оркестр, у столичного гарнизона появился торжественный развод караулов и вечерняя поверка под «Русскую вечернюю зарю».

Невиданное представление, в неизбалованном на зрелища средневековье, неизменно собирало толпу горожан. Эффект был не только морального свойства, но и вполне практический. Количество желающих поступить на службу и записаться в солдатские мушкетерские роты выросло в разы. А это, в свою очередь, позволяло повысить требование к новобранцам.

Численность войск постепенно росла. В сентябре прибыли две сотни наемников из Швабии, в октябре неполная сотня швейцарцев. Теперь основной костяк пикинеров терции состоял из опытных профессионалов. Сам Исаак больше возился с артиллеристами, отдав на откуп префекту Илье пехоту, которую «бывший» подполковник ежедневно выводил на маневры. Первые опыты совместить современные навыки строевой подготовки с реальной потребностью тяжелой пехоты вооруженной пятиметровыми пиками выходили довольно неуклюжими, но постепенно все вставало на свои места.

Несмотря на заказы, свинца отчаянно не хватало – взрывной рост количества ручного огнестрельного оружия и желание вселенцев как можно чаще практиковать солдат в стрельбе резко сокращало запасы. Пришлось прибегнуть к таким мерам как сбор отстрелянных пуль из песчаной насыпи и тренировка на скорострельность с помощью деревянных эрзац пуль и половинного заряда пороха. Двойную пользу должны были принести бронебойные стреловидные пули из железа, однако их трудоемкость не располагала к массовому применению.

По воле организаторов, специалистов по радио и электричеству хроноэкспедиции не полагалось. Этот негласный запрет, конечно, будет со временем решен, но на данный момент основным средством связи на поле боя должна была стать комбинация из звуковых сигналов, сигнальных флагов и флажкового семафора. Последний был особенно ценен тем, что представлял собой кодированную азбуку и позволял передавать сообщения любой сложности.   

Дабы свести к минимуму санитарные потери, были изготовлены походные кухни. К сожалению, их количество обеспечивало питанием только профессиональную часть войск. Оставалось надеяться на то, что ополченцы будут находиться в условиях привычного климата и рациона, а также на непродолжительность кампании. Вообще, санитарные меры приживались с трудом. Приходилось пускать в ход все – от наказаний, до всевозможных баек о лечебных свойствах мыла, регулярного мытья рук и тела.

Медики, сразу же получившие признание и широчайшую практику как в самом княжестве, так и за его пределами, обеспечивались специальными фургонами, прямо в которых можно было делать операции. Так же к каждому врачу полагался фельдшер – ученик, он же ассистент и десяток санитаров. Шатер, носилки и прочее имущество перевозилось отдельно, за что отвечало хозяйственное отделение санитарной роты.

Таким образом, к концу зимы подготовка к походу была завершена. Оставалось дождаться периода хорошей погоды, чтобы можно было выступать.
***