Существенно переработал крайний фрагмент с учётом многих изменений и замечаний.

II.
Одесса
15-е сентября (по старому стилю) 1854 г.
Новые знакомства
В те двое суток, что прошли после молодецкого налета на турецкий пароход, вместилось столько событий, что капитан Белых лишь усмехался и качал головой, прикидывая, как будет все это описывать. А в том, что делать это рано или поздно придется, сомнений не было – что это за операция, после которой непосредственный исполнитель не напишет стопки бумаг, рапортов, отчетов? Так уж лучше заранее озаботиться:

«…1-го сентября (13-го по местному календарю) возглавляемая мною специальная группа предприняла захват неприятельского военного корабля (пароход ««Саюк-Ишаде», следующий под флагом Османской империи. В ходе операции было задействовано…»

Когда выяснилось, что светошумовая граната мичмана Кокорина досталась вовсе не засевшим под палубой туркам, а русским, гражданским лицам и офицерам, захваченным два дня назад на бриге «Арзамас», следовавшем из Аккермана в Одессу, дядя Спиро повеселел. Победителей, как известно не судят - кто из таможенной стражи посмеет обыскивать судно человека, вырвавшего из османского плена не кого-нибудь, а племянницу генерал-губернатора? Это ее аристократический визг контузил боевых пловцов, не хуже "Зари", а заодно и спас самих пленников от куда более весомых неприятностей. Змей совсем уже собрался прыгать в трюм, имея намерение косить из автомата всех встречных-поперечных, и, если бы не Ирина Владимировна, урожденная княжна Трубецкая, племянница графа...
О том, кого им повезло выручить из турецкого плена, капитану рассказал все тот же дядя Спиро. В Одессе и 21-го века «всегда кто-то с кем-то знаком», а уж более-менее заметные персоны всегда были на виду. И уж тем более, это было так в маленьком городишке середины 19-го века. Так что старик Капитанаки выложил Белых довольно подробные сведения обо всех «пленниках» - начиная, разумеется, с племянницы генерал-губернатора.
Тем временем спасенных переправили на «Клитемнэстру», где они могли вволю трясти головами, ковырять в ушах, объясняться жестами и недоумевать по поводу личностей освободителей. Уцелевшие после абордажа турки, - смирные, перепуганные, - принялись наводить порядок: отмывать залитую кровью палубу, наскоро предавать черноморским волнам убитых, менять посеченные пулями снасти, латать дырки в вентиляторных кожухах и дымовой трубе. Карел, как имеющий подходящий опыт (он проходил срочную младшим мотористом, в БЧ-5 большого противолодочного корабля в Североморске) отправился в низы, присматривать за машинной командой. Компанию ему составил один из греков, ходивший когда-то кочегаром на пароходике, обслуживавшем переправу Аккерман — Овидиополь.
Сам Белых, успевший к тому времени скинуть боевую амуницию, вызвался сопровождать на берег Ирину Строганову. Дама - прелестная и весьма бойкая на язык особа, лет тридцати с небольшим, - ничуть не возражала. Она была очарована капитаном с того момента, как увидела его в полном боевом обвесе, с автоматом наперевес, в окружении таких же, как он, невиданных бойцов. Разумеется, Ирина Владимировна, как и полагается аристократической особе, оказавшейся в такой ситуации, сразу же упала в обморок. Это не было женской уловкой, притворством: плен, два дня в вонючем трюме, внезапная перестрелка, взрыв «Зари», а на закуску зрелище заваленной трупами палубы - такое кого угодно выбьет из колеи. Белых не подкачал - ловко подхватил даму на руки и со всем бережением отнес на «Клитемнэстру». Там он самоуправно занял каюту дяди Спиро и устроил в ней красавицу, постелив поверх пахучего верблюжьего одеяла свой спальник. Капитан с удовольствием не отходил бы от нее до самой Одессы, но это, увы, было невозможно: надо было спрятать подальше от посторонних глаз снаряжение, и прежде всего, «Саб Скиммер», проинструктировать личный состав и договориться с дядей Спиро.
Следовало не теряться, и выжать из сложившейся ситуации максимум бонусов. Перво-наперво, предстояло решить судьбу «приза»: грек предлагал продать пароход казне, а деньги поделить по справедливости. Но у Белых на этот счет имелись другие планы; за их обсуждением и прошли те часы, в течение которых «Саюк-Ишаде» шлепал плицами, с каждым оборотом колес приближаясь к Одессе.

«…от сопровождающего группу местного жителя (агент «Спиро») была получена информация о возможных родственных связях одного из освобождённых из плена лиц (женщина, ок. 35 лет, предположительно, русская). После перекрёстной проверки этих сведений, проведенной путём опроса, как команды шхуны, так и других освобождённых, информация подтвердилась. На основании этого мною было принято решение об ускоренной вербовке упомянутого лица, каковому был присвоен оперативный псевдоним «Графиня». Учитывая физическое и морально-психологическое состояние «Графини» на текущий момент, в качестве метода вербовки…»

В стратегических замыслах капитана пленнице отводилась весьма существенная роль. Да, она хороша собой. Да, известна «современными» нравами, и при том – вдова (супруг Ирины Владимировны, ротмистр Лейб-Кирасирского полка, два года назад скончался от инфлюэнцы, после чего она перебралась на юг, в Одессу, под крылышко к высокопоставленному родственнику). Да, взгляды, которые она бросала на спасителя, едва отойдя от потрясения, выдавали некоторый интерес. Но эти романтические обстоятельства меркли перед одним-единственным фактом: ее дядюшка, генерал-губернатор новороссийский и бессарабский граф Строганов, был в Одессе царь, бог и воинский начальник. И, если и кто мог санкционировать задуманную капитаном авантюру - так только он.
Ради этого можно было проявить галантность. Хотя, признался себе Белых, его вовсе не напрягает подобная необходимость. Капитан был холост и не отказывал себе в милых шалостях с представительницами противоположного пола, и именно дамы немного за тридцать составляли его идеал. А тут - аристократка, графиня, к тому же - чего уж скрывать! - вполне привлекательна…
Но - дело прежде всего. Капитан ни на секунду не забывал своего задания: собирать информацию, попутно готовя надежную базу для «Адаманта». И нынешняя ситуация, как нельзя лучше, этому благоприятствовала. Для начала, следовало добиться представления высокопоставленным родственникам спасенной; да и остальными пленниками «Саюк-Ишаде» пренебрегать не стоило. Кроме родственницы Строганова, на борту захваченного турками брига были подполковник крепостной артиллерии, казачий офицер в чине войскового старшины и коллежский советник по Департаменту путей сообщения – и здесь могли открыться неожиданные перспективы.
На спецназовцев они косились с недоумением и порывались расспрашивать – что за люди такие диковинные? Так что капитан, во избежание лишних разговоров, загнал всех в трюм шхуны, условившись с дядей Спиро при первой возможности спрятать отряд вместе со снаряжением в укромном месте. Белых, помня романы Катаева, поинтересовался насчет катакомб. Дядя Спиро ответил – да, имеются подземные каменоломни, но прятаться там не стоит – тоннелей немного, а народу, что пилит для строительства белый понтийский камень, шастает под землей предостаточно. От них не укрыться – углядят, и пойдет гулять по городу слух о чужих людях, что хоронятся в катакомбах. А зачем? Порешили, что спецназовцев укроет родственник старого грека, на старой рыбной коптильне близ города.

«…поскольку стало вполне очевидно, что контакта с властями по прибытии в Одессу избежать не удастся, было принято решение воспользоваться услугами местных жителей – как рекомендованных агентом  «Спиро», так и освобождённых из плена, – для частичной легализации группы. Для этого были проведены следующие мероприятия:
1. Установление первичного контакта с офицерами, оказавшимися…»

После приборки и ликвидации самых вопиющих последствий абордажа, шхуну зацепили на буксир, «Саюк-Ишаде» развел пары и три часа спустя с триумфом вошел на Одесский рейд. Старик Капитанаки поначалу робел, но все обошлось. Таможенный офицер, поднявшийся на борт трофея, был ошарашен лавиной рассказов, требований, распоряжений, на которые не скупились бывшие пленники. Дяде Спиро было предложено оставить пароход у пирса до разбирательства, причем, вызволенные из неволи наперебой сулили дождь из начальственных милостей, златые горы и прочие преференции, положенные за спасение их драгоценных особ. Войсковой старшина, сразу смекнувший, каким ремеслом промышляет грек, отозвал старика Капитанаки в сторонку и сказал, что-де, «ежели что приключится неприятность с подъесаулом Тюрморезовым – ты, дядя, только шепни, что земляк его, Муханов Евсей Кузьмич кланяться велел – он тебя забижать и перестанет». Казаки добро помнят, а таможенника пущай не опасается, с ним-де сейчас поговорят, он и носа не посмеет сунуть на «Клитемнэстру"...
Белых, пока улаживали неизбежные формальности, успел побеседовать на артиллерийские темы с подполковником, угостился табаком из запасов войскового старшины - сберечь полный кисет в турецком плену, это надо суметь! - перекинулся парой слов с путейским чиновником и, условившись о встрече, раскланялся, сославшись на неотложные дела.
Муханов сдержал слово: ни один из военных и таможенных чинов, осматривавших «приз» не обратил внимания на пришвартованную в двух шагах шхуну, будто ее и на свете не было. Дядя Спиро осмелел настолько, что, не дожидаясь темноты, подогнал к «Клитемнэстре» десяток платформ и доверенные грузчики – классический одесский типаж, отметит Белых, прямо со страниц Бабеля! – с шутками и прибаутками перекидали из трюмов контрабандный товар. Теми же платформами отправились на Молдаванку и спецназовцы, переодевшиеся в грубые сапоги из воловьей кожи, штаны, рубахи и овчинные безрукавки, предусмотрительно доставленные на борт. За поясом, под безрукавками, у каждого имелся пистолет с навернутым глушителем и еще кое-какие смертоубойные штуки: конечно, встречают как дорогих гостей, но мало ли что?
Остальное оружие и снаряжение группы, упаковали в рогожные тюки; «Саб-Скиммер» втащили на шхуну, разукомплектовали, спустили воздух из баллонов и зашпилили запасным гротом. Движки, аккумуляторы, оборудование, запас топлива – все это тряслось на платформах вместе с остальным имуществом группы. Белых ни на йоту не доверял малолетним родственникам дяди Спиро, приставленным стеречь шхуну. К гадалке не ходи – и часа не пройдет, как сорванцы заберутся под парусину и примутся откручивать с невиданных устройств всякие блестящие винтики.

«…после размещения группы на конспиративной квартире, я приказал мичману Кокорину организовать осмотр прилегающей местности в целях уточнения возможных маршрутов отхода. Сам же, в сопровождении агента «Спиро» совершил выход в город с целью установления связи с объектами «Артиллерист» и «Казак», а так же  для отработки мероприятий по вербовке объекта «Графиня»…

Отредактировано Ромей (02-11-2016 22:21:52)