- Что же вы, Monsieur le capitain? Вы заставляете даму ждать!
Белых оторвался от созерцания главной одесской достопримечательности и обернулся. Строганова стояла на верхней ступени лестницы, и за спиной у неё открывался вид на Практическую гавань. Мачты, реи, путаница такелажа - прямо гриновский Лисс, подумал Белых.
Правда, Ефросинья Георгиевна не слишком-то похожа на Ассоль. И годами постарше и девичьей наивности что-то не наблюдается... Женщина с прошлым, и как раз в его вкусе.
Грандиозная лестница каскадами стекала вниз, к гавани. Капитану не раз приходилось бывать в Одессе, и он хорошо помнил и высокие каштаны, окаймлявшие парапеты, и спуск на Приморскую улицу и сплошные крыши пакгаузов за ней. Тут всё иначе - пологий в будущем склон, обрывается кручей от каменного парапета Николаевского бульвара, так что   лестница, по сути, представляет из себя наклонный многоарочный мост, по обе стороны которого простираются голые пустыри с редкими кустиками, да торчат кое-где разномастные домишки. Привычных чугунных фонарей нет; подножие лестницы упирается в «Купальный берег» - узкую набережную, за которой высится лес корабельных мачт.
За лестницей ещё не закрепилось название, привычное для жителя двадцатого столетия - «Потёмкинская». Пока ей называют лестницей Николаевского бульвара, Ришельёвской, Портовой, Большой, Каменной -  как кому в голову взбредёт. И неизменно шутят, что Воронцов построил лестницу лишь для того,  чтобы бронзовый Дюк мог, когда ему вздумается, прогуляться до моря.
- Кстати, сударыня, давно хотел спросить: а зачем вас понесло из  Аккермана на «Воронцове»? Война же, моря неспокойны?
- Вот ещё - трястись по степи в экипаже. Шестьдесят с лишним вёрст в дороге, два дня трястись на своих лошадях - да и какие там дороги? Пылища, ухабы... А на пакетботе - и удобства и общество. Я сколько раз бывала в Аккермане и всякий раз добирались по морю. У нас там дача, Георгий Иванович, и вы бы знали, какой там рай, особенно после душного города!
По мнению Белых, ничего особенно душного в этой Одессе не было. Ну да, жара; но на улицах не слишком-то и пыльно. Всюду зелень, воздух вполне чистый - до автомобильных выхлопов цивилизация пока не додумалась. Если и попахивало кое-где печным дымом - то вряд ли это стоило риска встречи с  османами...
Но его мнения не спрашивали - следовало кивать и соглашаться. Он так и поступил, а Ефросинья Георгиевна тем временем, легко, как со ступеньки на ступеньку Ришельёвской лестницы, перескочила на другую тему. Как водится, не имеющую ничего общего с предыдущей:
- Эта ваша, Жорж, амуниция столь необычна, столь... fantastique!
С опозданием Белых сообразил, что речь идёт о снаряжении спецназовцев. А ведь что ей стоило вот так же непринуждённо поведать обо всём графу?  Уж тот-то наверняка бы заинтересовался...
А может и поведала? И заинтересовался? Поди, пойми этих аристократов...
Он даже не обратил внимания, что она назвала его по имени – для времени, в котором он родился, в этом не было ничего особенного.
- В юности я почитывала рыцарские романы, - увы, мой бедный бедный муж этого не поощрял. Ваши доспехи, милый мой капитан, хоть и совершенно не схожи с латами рыцарей Круглого стола, но не оставляют сомнений - мужчина, носящий их, истинный воин! Хотя и мешковато, и блёкло - ничего общего с галунами и эполетами наших паркетных шаркунов. Впрочем, вам, офицерам, все равно без внешнего лоска нельзя, так ведь? Хотела бы я увидеть вашу парадную форму…
— На паркетах с политесами не был, - осторожно ответил Белых. -  Мы всё больше на палубах...
И тут же скривился «В гимназии он не обучался. Он окончил Пажеский корпус...»
« ..тьфу ты, какая пошлятина...»
- А раскраска лица – я никогда не видела ничего подобного!  Мне кажется, что вот точно так разрисовывали лица в чаще Шервудского леса молодцы Робин Гуда. Вы ведь тоже благородные разбойники, mon ami?
- Поверьте, мадам, мы самые что ни на есть рыцари.
- А раз так - рассмеялась Строганова, - то вы, конечно, не откажете прекрасной даме в её маленьком капризе?
- Для вас - клянусь, что угодно, мадам! - искренне заверил спутницу Белых.
- Ловлю вас на слове, mon capitain. Как я понимаю, через два дня ваш пароход должен покинуть Одессу? Кстати, как его будут называть?
- Дядя Спиро хотел назвать «Клитемнэстра», в честь своей старой шхуны. Но я предложил другое название. Поскольку это всё-таки мы его захватили - он спорить не стал. Пароход будет называться «Улисс».
- Улисс... - Строганова прикрыла глаза и сделала паузу,  словно пробуя  слово на вкус. - Это ведь то же самое, что Одиссей, верно? А вы романтик, Жорж. Царь-путешественник, царь-мечтатель... красиво!
Белых, обожавший романы  Алистера Маклина, имел в виду совсем другое. Но уточнять не стал - книгу «Корабль Его Величества «Уллис» здесь пока ещё не написали.
- Капитанаки вторые сутки не вылезает из порта. Он просто кудесник -  не думал, что можно подготовить корабль к такому походу всего за три дня! А он, похоже, справится...
- Да, я слышала, что греки по всему городу собирают для вас деньги. - кивнула Ефросинья Георгиевна. - Да и не только греки. Вчера вечером дядюшкина супруга объявила подписку в дамском обществе. Так что  со средствами у вас трудностей не будет, а вот как с командой?
- Отбоя нет!  И греки и русские.  Рыбаки, матросы с торговых судов, даже казачий офицер пришёл.  Хочу, говорит, бить бусурман на морском пути, как запорожцы бивали. Между прочим - тот самый Тюрморезов, которого греки-контрабандисты боятся, как огня. Дядя Спиро, как увидел его - чуть дара речи не лишился.
Собеседница лукаво прищурилась.
- И что, взяли?
- А как не взять? Он ведь не один пришёл, а с казачками! Пять рыл, один другого страховиднее, при оружии, а вдобавок - бумага с личным дозволением от графа. Я сразу понял в чём тут дело...
- Ну ещё бы! - кивнула Строганова. - Не настолько легковерен дядюшка, чтобы оставить вашу экспедицию без присмотра!
«А она, похоже, знала,  - с опозданием сообразил Белых.  - Ну, Фрося, ну хитрюга...»
- Раз вы казачков взяли на борт, то, наверное, найдёте место ещё для одного человека? - продолжала дама. - есть одна кандидатура, вы уж, пожалуйста, не откажите?
- Вообще-то у нас полный комплект, Ефросинья Георгиевна.
Строганова притворно нахмурилась и стукнула капитана веером по плечу:
- Я же просила вас не называть меня этим ужасным именем! Впрочем, я вас прощу, если вы выполните свою клятву!
- Какую кля...
- Вот они, мужчины! - Строганова картинно возвела очи горе. - только что вы уверяли, что готовы исполнить любой мой каприз, и уже позабыли! Такой-то вы рыцарь?
- Но я ведь и не отказываюсь, Ефро... - ой, простите, мадам! Я не отказываюсь, совсем наоборот!
- А раз не отказываетесь - извольте исполнять! Дело в том, что этим дополнительным членом экипажа буду я. Мне, разумеется, нужна отдельная каюта и, кроме того, уголок для горничной. К вечеру я пришлю список багажа - подумайте, где его разместить!
- А  дядюшка ваш в курсе? - осторожно поинтересовался Белых. Опасную затею следовало пресечь на корню.
- Mon Dieu, конечно нет! - возмущённо фыркнула Строганова. - И если он хотя бы заподозрит - немедленно запретит мне выходить из дому, а заодно и экспедицию вашу отменит. Он же знает, что я обязательно нарушу запрет!
«...вот и имей после этого дело с... э-э-э... аристократками!»