IV
Крейсер II ранга «Алмаз»
28 октября 1854 г.
Попаданцы
Стылый ветер безжалостно продувал мостик крейсера. Крымский сентябрь, несостоявшийся бархатный сезон, закончился как-то вдруг. Вчера только небо приветливо голубело над мачтами русских кораблей, а теперь - свинцовая пелена облаков над древней Ахтиарской бухтой обещала дождь. Корабли мотало на якорях: в первой колонне стояли фрегаты Черноморского флота, за ними сундуки линкоров. А на заднем плане, перед настороженными пушками Константиновской батареи - колонна многопалубных громадин под французскими триколорами. Головной «Вилль де Пари» стоит на траверзе флагманской «Императрицы Марии» - пушечные порты на флагмане адмирала Буа-Вильомэза закрыты, лишь малые карронады высовывают со шканцев кургузые медные рыла. А дальше, попарно - гордые победители, ощетинившиеся пушками и угрюмые, придавленные свинцовой серостью облаков, побежденные. «Наполеон», «Монтебелло», «Шарлемань», «Помон». За ними - «Алжир», «Маренго» и «Фридланд», чьи борта и рангоут еще несут следы огня и отметины от русских ядер. На двух последних, на гафелях, над французскими триколорами - Андреевские флаги.
- Признаться, не ожидал, что Корнилов позволит лягушатникам поставить в свой строй этих двоих. - заметил Андрей. - Формально-то это трофеи!
- Великий князь настоял. - ответил прапорщик. - Уж как уговаривал, вы бы слышали... Вице-адмирал до последнего упирался - мол, не могу без высочайшего соизволения и точка! Но Николая Николаевича поддержали Нахимов с Истоминым, втроем они его в конце концов, уломали.
Лобанов-Ростовский с памятного дня Альминского сражения почти безотлучно находился при Великом князе и, как никто другой, был в курсе происходящего в высших эмпиреях.
- А Меньшиков? - осведомился Андрей. - Все же, главнокомандующий войсками в Крыму! Не понимаю, как он решился уехать из Севастополя накануне такого события?
- Потому и решился, что знал - Великий князь нипочем не пропустит этого смотра! Расчет светлейшего прост: оказаться у Государя хоть на день, да раньше и первым поведать ему о наших событиях - лично, не по телеграфу. А уж там... - и прапорщик обреченно махнул рукой.
_ Чем ему так не понравилась затея Великого князя? - удивился Эссен. - Кажется, чего уж лучше: подложить Наполеону Третьему эдакую свинью в виде конкурента за императорскую корону, да еще и при армии и флоте! Под ним трон и так шатается, а тут такой сюрприз!
- Меньшиков полагает, что без личного одобрения Государя о таких вещах даже думать не следует, не то что устраивать такие вот эскапады! - Лобанов-Ростовский кивнул на строй французских кораблей. - Вообще-то, резон в этом есть: Николай Павлович кротким нравом не отличается, и выходка сынка вполне может его взбесить. Как же, не посоветовавшись, ставить царя перед фактом, да еще и в таком важнейшем политическом деле! Ведь теперь Император не сможет, не потеряв лица, отыграть назад: сведения о том, что принц Наполеон при поддержке России собрался отнимать у дядюшки престол, наверняка уже разлетелись по всей Европе!
- На то и расчет! - ухмыльнулся прапорщик. - Я вчера имел беседу с Николаем Николаевичем на этот счет, так он прямо так и сказал: «мол, после этого парада рара уже не сможет пойти на попятный...». Да и не любит Николай Паволвич Луи-Наполеона, крепко не любит. Недаром, даже в пооздравительном письме по соучаю коронации назвал его «bon ami» - «добрый друг», а не «cher frère» - «дорогой брат», - мол, захвативший властьв результате переворота император французов ему не ровня!
- Авантюра это, вот что, - пробурчал Эссен. - Воля ваша, а я бы все же дождался ответа из Петербурга. Впрочем, вам здесь жить...
- Вот именно! - осклабился прапорщик. - Скажете честно, Реймонд Федорыч - неужто душа не болит, такое дело бросать? А то оставайтесь, мы с вами еще полетаем...
Эссен не стал отвечать. Все уже сказано, все решения приняты, о чем спорить? Он покосился на «потомков». Велесов с Андреем Митиным стояли рядом на мостике. «Алмаз» возглавлял колонну бутаковского отряда, вытянувшуюся под углом к строгим линиям линейны кораблей. Вторым стоит «Адамант», за ним «Морской бык», «Владимир», «Громоносец» и остальные варненские ветераны.
Линкоры, один за другим, окутывались облаками порохового дыма, и при каждом залпе низкие облака вздрагивали от пушечного рева. Русские корабли салютовали победно, с обеих бортов, полными залпами. Французы отвечали жиденькой пальбой с верхних деков; гирлянды флагов расцвечивания бились на ветру, матросы, высвистанные наверх по случаю адмиральского смотра, густо облепили реи. Андрей обратил внимание, что на «французах» интервалы между фигурками чуть ли не втрое больше, чем на нахимовских кораблях. Ну да, разумеется - в Севастополь корабли Буа-Вильомэза пришли на буксире за русскими пароходами, имея на борту не более пятой части команды. Остальные ждут в лагере, в Евпатории, под бдительным присмотром казаков. Ружья, пушки, мортиры - все оружие и боеприпасы, за исключением офицерских сабель, помешены под охрану. Туда же помещено содержимое крюйт-камер; сейчас на французских кораблях лишь по паре десятков салютационных зарядов.
Пленные англичане и турки - те немногие, кто остался в живых после трех дней кровавой резни, - а так же французы, отказавшиеся присягать принцу Наполеону, содержались в крепостных казематах. Но «отказников» набралось немного: французский экспедиционный корпус почти в полном составе и большинство уцелевших моряков охотно присягнул «претенденту». Сегодня пушки салютовали и ему - принц Наполеон вместе со с Великим князем и адмиралами, принимал этот парад.
В акватории было не протолкнуться от кораблей, а потому, первоначальную идею - обойти строй на «Алмазе» или «Адаманте» - пришлось отвергнуть. Вместо этого Корнилов распорядился привести в парадный вид «Аргонавта». Маленькая винтовая шхуна, отличившаяся в варненской эпопее, как нельзя лучше подходила для этой цели. «Потомки» установили на кораблик мощный громкоговоритель, и теперь речи высоких особ слышал весь рейд.
-...предал интересы Франции, бросил ее в горнило бессмысленной, преступной войны с Российской Империей...
Адмирал Буа-Вильомэз говорил, делая большие паузы, давая время переводчику повторять его слова по-русски.
-...не все преступления узурпатора: он заключил союз с извечным врагом Франции, Великобританией! И за английское золото послал нас с вами умирать на другой конец Европы! Будто мало настрадались наши отцы и деды в снегах России, будто недостаточно прекрасной Франции кровавого урока, полученного сорок лет назад? И снова русские и французы убивают друг друга ради того, чтобы богатели торгаши, засевшие за Ла-Маншем и их турецкие клиенты! Так не бывать же этому! Пора, наконец, примерно наказать предателя, навлекшего на наши народы бесчисленные беды, а заодно - дать отпор островному пауку, разжиревшему на крови и золоте, высосанном из половины мира!
Красиво излагает, собака, подумал Андрей. Голову можно дать на отсечение - недели не пройдет, как текст этой речи получат редакции всех сколько-нибудь влиятельных европейских газет. И хорошо, и правильно - пусть джентльмены откушают того блюда, что приготовили для других. Союз между Францией и Россией при нейтральной Австрии и приведенной к ничтожеству Турции - вот он, страшный сон королевы Виктории...
-...хочу выразить уважение нашим вчерашним противникам, доблестным русским матросам, солдатам и офицерам! В который уже раз они продемонстрировали, что Российская Империя и Франция - это последний оплот рыцарства и благородства в этом мире! Не то, что трусливые и подлые «просвещенные мореплаватели», бросившие союзника при первой опасности! Франция получила горький урок - островному волку нельзя верить, сколько бы он не рядился в овечью шкуру!
Переводчик умолк. На несколько секунд над бухтой повисла мертвая тишина, а потом небо обрушилось от приветственных криков. Кричали матросы на реях линейных кораблей и офицеры на палубах, им вторили с берега толпы горожан. В глубине бухты, там, где стояли концевые корабли всех трех колонн, заворочался пушечный гул - и накатился ближе, ближе, по мере того, как корабли один за другим окутывались облаками дыма. И, словно по их сигналу, над гаванью пронеслись в строю клина три гидроплана, отстреливая, одну за другой, разноцветные ракеты.
- Марченко и Энгельмейер. - прокомментировал Эссен. - А ведущим - Качинский. Не удержался все-таки Викториан Романович, говорит: «Раз уж я все события пропустил, в лазарете провалялся - дайте хоть напоследок слетать, сверху поглядеть на этот «Севастополь!»
- А Борюсик ему и отвечает: - подхватил Лобанов-Ростовкий, - «Отчего ж напоследок-то, господин лейтенант? Оставайтесь, еще авиагруппой покомандуете! У нас как раз три аппарата, а одного пилота недостает!»
- Неужели согласился? - удивился Андрей. - Ну ладно мы с вами - с первого дня в этой каше варимся, можно сказать, прикипели. А он-то с чего?
- Скажите спасибо Серею Борисовичу! - ухмыльнулся прапорщик. - Качинский, как узнал, что в из истории он эмигрировал в САСШ и там строил самолеты, прямо так и заявил: «Нет уж, увольте, насмотрелся я на янки, наглый народ, беспринципный, а уж лицемеры - каких поискать! Уж лучше я здесь стану авиаконструктором и, даст Бог, помогу России стать первой авиационной державой!» Ну, я ему и говорю: «у нас уже есть кандидаты на братьев Райт, ну а вы будете.. ну скажем, Сантос-Дюмоном.» Чем плохо?
Тройка гидропланов описала еще один круг над гаванью, спустившись к самым верхушкам мачт, и Андрей подумал - должно быть, французским морякам» не так уж и радостно смотреть на эти стрекозы, недавно забрасывавшие их флешеттами и «ромовыми бабами». Впрочем, галлы - народ отходчивый, вон как вопят и бросают в воздух свои смешные шапочки с помпонами...
Летающие лодки, закончив круг почета, набрали высоту и повернули на север.
- В Качу пошли, - сказал Эссен. - Да и нам, господа, пора за ними. При такой волне часа полтора ходу - если, конечно ваш Кременецкий даст моторку.
- Даст, никуда не денется, - пообещал Велесов, вытаскивая рацию. - И вообще, это уже не его моторка! Я, к вашему сведению, за нее по всей форме расписался, значит право имею!

ЭПИЛОГ
Жаль, не с чем сравнить это зрелище, подумал Велесов. В прошлый раз он не успел толком разглядеть фиолетовую воронку Переноса, накрывшую и «Адамант» и его самого. В памяти остались лишь мгновенно навалившаяся тьма, мертвенный холод, пахнувший со всех сторон и... Наверное те, кто находятся на кораблях испытывают сейчас что-то в этом роде. Хотя, может ощущения на и не столь экстремальны - «Пробой» срабатывает штатно, ровно в тот момент, когда это запланировано Груздевым и его хитрой аппаратурой.
На этот раз Сергей наблюдал за Переносом с безопасного расстояния в семь миль. С палубы даже в бинокли можно было разглядеть лишь высовывающиеся над горизонтом мачты «Алмаза» и старого линейного корабля «Силистрия», прихваченного для уравнивания «массы переноса» - а потому «невозвращенцы» облепили марсы «Владимира». Пароходофрегат вышел в море для того, чтобы проводить отправляющиеся в неведомое корабли, и его команда с опаской наблюдала, как низкие тучи вдалеке налились лиловым сиянием, вспухли огромной линзой, из которой вниз протянулось нечто вроде смерча. Извивающийся, пляшущий под воздействием неведомых сил «вихревой шнур» выписывал по поверхности моря замысловатые кривые, и вдруг скачком вырос в диаметре, поглотив все три корабля. Полыхнуло, спустя несколько секунд до «Владимира» докатился рокочущий гул
И все. Даже серенькие облака разошлись, но как-то странно, непривычно - над эпицентром «хроноклазма» (груздевская терминология!) возникла и стала стремительно шириться идеально круглая дыра, оконтуренная истаивающим фиолетовым бубликом. А в ней...
Велесов ахнул, попятился, уперся спиной в мачту. Остальные невозвращенцы потрясенно смотрели вверх. Из стремительно расширяющейся прорехи в облачном слое на них смотрела угольная чернота космоса - именно Космоса, а не привычного звездного неба. Непривычная для глаз земного обитателя плотность звездных россыпей, такая насыщенная, что бессмысленно даже пытаться угадать в ней контуры знакомых созвездий.
И - тишина. Казалось, в ней утонули все звуки, сколько их было во Вселенной. Космическая тишина, предвечная. Тишина и этот невероятный проход.. тоннель... червоточина... куда?
«...Знать бы... ох, товарищи ученые, что-то не то вы открыли...
...а может, наоборот - то?
...знать бы...»
Фиолетовая кромка по краям «дыры в небе» истончилась до полосы... линии... нити.. - и погасла. И сразу схлопнулась звездная бездна, и на ее месте - все те же серые облака, неяркий, вечерний свет над морской зыбью. По-прежнему тонко посвистывает ветерок, глухо шумят волны, бьющиеся в обшивку пароходофрегата...
Велесов разжал кулак. На потной ладони лежала флешка - самая обыкновенная, на 8 гигов, прощальный подарок профессора.
- Ознакомьтесь, Сергей Борисыч. Только, если можно, не сейчас - вот проводите нас, тогда и изучите, не торопясь. По-моему, это может вам сильно пригодиться. Да и нам тоже.
- Вам? Так вы допускаете...
- В этом мире, голубчик, ничего нельзя исключать. - улыбнулся Груздев. Сейчас он удивительно напоминал старика-ученого из старых советских комедий, вроде «Весны» или «Сердца четырех». - Если уж мы сумели однажды пройти этим маршрутом - что мешает проделать это снова и снова? Так что до встречи - и, надеюсь, достаточно скорой!
Москва, январь-февраль 2017 г.

Отредактировано Ромей (25-02-2017 13:34:23)