Вторая глава будет переделана, так как мне совершенно справедливо указали, что я пропустил коронацию Николая 2 в мае 1896 года.

А пока, окончание текущего абзаца:

—  Кстати, один мой партнер по коммерческим делам прислал на пробу несколько своих новинок. Надеюсь, вы не откажетесь помочь мне в их беспристрастной оценке?
Несколько сбитый с толку столь «плавной» сменой темы разговора, Гродеков молча наблюдал, как из недр стального несгораемого шкафа для важных бумаг появляется три красиво оформленных упаковки.
— Это у нас... Тутовое бренди.
Если верить этикетке, то внутри литровой емкости плескался светло-коричневый нектар крепостью в восемьдесят полновесных градусов.
— Текила из сока голубой агавы.
Водка из далекой Мексики отличалась приятным золотистым цветом, и крепостью всего в полсотни градусов. Пятьдесят пять, если точнее.
— Мескаль?.. Гм, видимо, что-то сугубо местное. Николай Иванович, ваше слово — с чего начнем?
Отставив квадратную бутылку чуть подальше, Гродеков удостоверился, что и на ее этикетке присутствует хорошо знакомый ему товарный знак товарищества «Н.Л.Шустовъ съ Сыновьями». Сколько он в свое время выпил «Рябины на коньяке», «Рижского бальзама» и знаменитой шустовской «Зубровки»! Да и простонародными «Спотыкачем» и «Ерофеичем» по молодости лет не брезговал...
— Князь, ну право же... Мы же на службе.
— Ну так не пиянства для, а лишь здоровья ради. Опять же, и повод весомый имеется.
— Это вы о безвременно покинувшем нас?..
«Действительно, мог бы и пораньше дуба врезать дорогой наш Алексис!».
— Да-да, о нем. Достойно жалости, конечно.
Чпок!
Раскупорив мескаль, гостеприимный хозяин разлил двадцатипятиградусную «затравку» по хрустальным емкостям. Не с тутового же бренди начинать?
— Благодарю-с!..
Приняв и неспешно выцедив бокал аперетива , Николай Иванович аккуратно промокнул специальным платочком кончики губ и усы. Провел рукой по начавшей седеть аккуратной бороде, довольно кашлянул и явственно покосился на бутылку с хм, «соком из сердцевины голубой агавы».
— И как вам?
— Благодарствую, весьма недурно-с!..
Бутылка с текилой сдалась без демаскирующих двух высокопоставленных чиновников звуков — но исключительно по причине винтовой пробки.
— Победа, Александр Яковлевич, победа!!!
«Блин, не кабинет, а проходной двор какой-то!»
Вошедший быстрым шагом (без предварительного стука, между прочим, а это было очень нехарактерно для визитера) его превосходительство генерал-губернатор выглядел весьма возбужденным в самом хорошем смысле этого слова. Глаза горели, большие усы грозно топорщились, в правой руке был зажат бланк телеграммы-«молнии», а сама фигура выражала крайнюю радость и чуть ли не победный экстаз — и в общем и целом, сразу было понятно, что Духовского просто-таки распирает какая-то важная новость. Наткнувшись взглядом на открывшуюся ему картину дегустации алкогольных напитков прямо на служебном месте, глава военной и гражданской администрации Приамурья резко остановился и с недоуменной укоризной протянул:
— Господа?!?
— Сергей Михайлович, прошу не судить нас строго: мы сочли уместным немного помянуть светлую память его императорского высочества Алексея Александровича.
— О!..
Недовольная складка меж полностью седыми генерал-губернаторскими бровями немедля разгладилась — а его заместитель с некоторым удивлением обнаружил на столе третий бокал, пустой и при этом накрытый тоненькой корочкой белого хлеба.
— Ну, в таком случае, полагаю...
Четвертый бокал появился на столе просто-таки как по волшебству. Разумеется, пустым хрусталь оставался недолго.
— Светлая память и вечный покой.
Дружно приняв опечаленный вид, уже три высокопоставленных чиновника слегка злоупотребили своим положением (в пределах ста грамм текилы, не больше), помянув почившего в бозе генерал-адмирала.
— Кстати, господа: вы в курсе, что уход из жизни великого князя сопровождался неким скандальным происшествием?..
Общеизвестно, что мужчины в отличие от женщин не сплетничают, поэтому два генерала просто уставились на надворного советника с явным вопросом в глазах — и не менее явным пожеланием того, чтобы он всенепременно продолжил свой, хе-хе, доклад.
— Как всем известно, его императорское высочество скоропостижно скончался от сердечного приступа в своем парижском особняке. Так вот: той же ночью неустановленные личности похитили коллекцию драгоценностей великого князя, а так же совершили насилие над его последней... Гм, пассией.
Генерал-губернатор и его заместитель быстро переглянулись.
— Если не ошибаюсь, некоей Элизой Балеттой?
— Ваша память безукоризненно точна, Сергей Михайлович — именно она и есть, бывшая балерина Михайловского театра. Ворвавшиеся под покровом темноты негодяи забрали почти все подарки покойного и даже имеющиеся при ней денежные суммы...
— Как это низко!..
Подтвердив легким кивком, что всемерно разделяет благородное негодование, охватившее Гродекова, князь дотянулся до верхнего ящика служебного стола и извлек на свет небольшую кипу французских газет.
— Прошу, господа.
Господа свежей прессой (всего-то двухнедельной давности) не побрезговали, разделив оную согласно служебному положению. То есть генерал-губернатору досталось две газеты, а его товарищ удовольствовался одной.
— М-да... Как все же пали нравы в бель ля Франс!
Осуждающе пошевелив ухоженными усами, Духовский вдруг вспомнил причину своего появления и резко просиял:
— Александр Яковлевич, свершилось!..
Тряхнув несчастную бумажку сверхсрочного послания, глава Приамурья принял торжественную позу и почти по слогам продекламировал потрясающую новость о том, что проект строительства Амурской железной дороги получил высочайшее одобрение. Более того, уже в этом году начнется трассировка и изыскательские работы силами главного подрядчика... На этом месте губернатор внезапно прервался, упершись вопросительным взглядом в самого младшего по званию чиновника:
— Князь. Думаю, я не ошибусь, предположив?
— Да-да, Дальневосточная компания вашего покорного слуги.
Вздохнув, Сергей Михайлович выдал на выдохе короткое, но глубоко прочувствованное:
— Превосходно!!!
Бережно расправив клочок бумаги, Духовский убрал его в карман. Не сходя с места назначил на понедельник совещание касательно подготовки к строительству, затем пригласил к себе на субботний торжественный обед по этому же поводу, ну и на всякий случай зарезервировал воскресенье. Мало ли?.. Стрельнув взглядом на столик для гостей, с которого бесследно исчезли бокалы и бутылки, его превосходительство наконец-то покинул кабинет.
«Теперь второго спровадить, и свободен».
— Николай Иванович, вы меня не выручите?
Гродеков с тщательно скрываемым недоумением принял от коллеги прямоугольную коробку с тутовым бренди внутри.
— Господин Шустов очень ждет моего мнения касательно своей новинки — а я, признаться, не любитель столь крепких напитков. Вы не могли бы провести, хм, некие исследования по этой части?
— Меня, конечно, не затруднит, но как же?..
— О, не беспокойтесь, я просто-напросто самым наглым образом выдам ваше мнение за свое.
Фыркнув от еле сдерживаемого смеха, пятидесятитрехлетний генерал-лейтенант молча обернул французской газетой картонный футляр с азербайджанской экзотикой и последовал примеру начальника. В смысле, освободил кабинет. Проводив его взглядом и сверившись с наручным хронометром, Александр сделал короткий звонок в расположенную напротив штаб-квартиры Приамурского генерал-губернаторства контору Дальневосточной компании. Дождался курьера, в бронечемодане которого прекрасно разместилась чертова дюжина укладок — содержимое которых будет должным образом отсортировано, проверено и обработано как раз к понедельнику. Небольшие бонусы его нынешнего положения, так сказать. 
— Ах да!
Уже в проеме открытой двери вспомнив о небольшой, но все же достаточно важной мелочи, князь вернулся обратно на рабочее место. Присел, запустил руку под стол и... Вытянул наружу револьвер системы Греве (ага, тот самый, особой мощности), который, будучи подвешен на проволочных креплениях, смотрел своим девятимиллиметровым «глазком» аккурат раз на входную дверь. А если самую малость довернуть, то и на стулья для гостей. Крутнув оружейную сталь на ковбойский манер, надворный советник по-доброму улыбнулся:
— Все для удобства посетителей...

***