А я не понимаю, почему Вы считаете цинизмом размышления пожившего человека, ставшего руководителем. Возраст даже сам по себе охлаждает кровь, а уж руководство людьми вообще лишает иллюзий.

А ГГ пять лет?
Тут уже всё достаточно трезво

На мой взгляд как раз показана психология "на верху" и в возрасте. Так же как в эпизоде, когда бандитов гнали как зверей на охоте - под выстрелы. Издержки ответственности.  Если человек болеет за дело он должен стать прагматиком и думать не о средствах, а о целях.
Так что благодарен автору и прошу его оставить как есть. Идеализм только испортит эпизод. Не бывает идеалистов руководителей. Точнее ни одного не видел -  сплошь прагматики.

Да ладно.  Жизнь сама  по себе существует в форме конфликта.  Это форма ее существования и метод совершенствования.

Живая материя совершенствуется в естественном отборе, в  процессе глобальной борьбы за место и ресурсы.  ну  а  поскольку  и место и ресурсы ограничены, то  война постоянна  и только  временами переходит в  скрытые формы,  которые мы  называем мирным  временем.

О мире обычно говорят либо  простофили,  либо  мошенники и агенты противника,  что-бы  ослабить вашу  мотивацию и внутреннюю организацию  до реального боя,  а  если повезет, то и вместо боя,  как  это имело место  в  России 1917 года,  когда  удачной вирусной  информационной атакой  общественного сознания было уничтожено русское государство,  его  организующее,  образованное ядро  и подготовлено  расчленение страны на десяток "братских"  республик,  что территориально отбросило Россию в доекатерининскую эпоху,  обнулив многовековые безмерные усилия,  пот и кровь многих поколений русского народа.

90 процентов русского военного флота было утрачено.  Назовите другое оружие сходной эффективности.

Да, любят алкоголики и взяточники на личности переходить.

Я вообще-то о том, что средства нужно выбирать по цели.

Продолжение текущего абзаца (предпоследнее, скорее всего):

— Соблаговолите выражаться яснее, Петр Андреевич.
— Видите ли... От покойного батюшки мне по наследству перешли платиновые прииски на Урале. Признаюсь честно, я не особо ими занимался, подтвердив уже существующий договор монопольной продажи добытого металла одной... Одному постоянному покупателю.
«А именно английской компании "Джонсон, Маттей и К°", которая сначала наваривается на низкой цене закупки, потом имеет прибыль с очистки металла в виде таких «бесполезных» примесей как иридий, палладий и им подобных, ну и под конец с пятикратной наценкой продает все на бирже. Бедные монополисты!»
— Теперь же от меня требуют!.. То есть, я хотел сказать — предлагают, разорвать этот договор и заключить новый на более выгодных условиях, с некоей компанией «Русская Платина». Когда же я вполне закономерно стал наводить справки, то господин Нечаев-Мальцев порекомендовал обратиться к вам.
«А вот и английский посол как бы случайно остановился рядом».
— Признаюсь, я имею некое отношение к этой новой компании — но лишь как ее клиент. Видите ли, у меня в собственности тоже есть небольшое месторождение платины...
Дождавшись, пока собеседник откроет рот для вопроса, Александр продолжил:
— На Дальнем востоке. Кроме того, я сдаю в аренду владельцу компании свой аффинажный завод в Кыштыме.
— А вы осведомлены о его личности?
— Конечно. Прошу!
Проследив направление взгляда юбиляра, Переяславцев всего со второй попытки уткнулся глазами в плечистую фигуру Его императорского высочества Михаила Александровича, как раз приглашавшего какую-то брюнетистую девицу на очередной танцевальный тур.
— Э-ээ?!?
— Вне всяких сомнений. Признаюсь вам по секрету, это первое самостоятельное начинание великого князя — и, как и все молодые люди, он весьма трепетно относится к своему детищу. Конечно, мы с вами понимаем, что первое редко бывает удачным...
— Да-да.
— Но иные разочарования очень непросто пережить.
«Особенно если ты всего лишь театральный полицмейстер, а расстроить отказом предполагается младшего брата царя. И английских контрагентов тебе тоже огорчать не хочется — вот и попробуй и рыбку съесть, и уберечь седалище от близкого знакомства с неприятным предметом».
— Полагаю, у Его императорского высочества хватает и иных забот?..
— Я бы на это не рассчитывал.
— Простите, не вполне?
— Кроме вас, платиновые прииски на Урале имеют Элим Демидов и Шуваловы — и эти господа уже подписали соответствующие бумаги. По чести говоря, у них просто не было шансов отказаться от столь выгодного предложения... Особенно в свете некоторых возможных дополнений к договору с «Русской Платиной».
Всем своим видом Переяславцев показал, что совсем-совсем не в курсе, о чем речь — но будет просто-таки безмерно признателен, если его просветят.
— Речь о переработке отвалов золотодобычи машинными и химическими методами. Вы удивитесь, дорогой Петр Андреевич, сколько презренного металла можно извлечь из казалось бы пустой породы: от одного до четырех граммов на тонну отвального грунта!
— О?!?
— Простите мой интерес, но вы что же, даже не ознакомились с проектом договора?
— Видите ли, князь, я мало разбираюсь в подобного рода вещах, а посему передал все моему поверенному в делах: тот же, после консультаций с знающими людьми...
«Опа!.. А не меня ли ищет стайка девиц Оболенских?»
Пройдя несколько шагов в сторону и отгородившись собеседником, Александр выждал пару мгновений — перед тем как осторожно выглянуть из-за живого укрытия:
«Фух, так это они к подружкам-Голицыным шли!»
Кое-как дослушав до конца чрезвычайно длинную и запутанную фразу театрального полицмейстера, юбиляр выразил уверенность в том, что его собеседник сможет принять правильное решение, каким бы оно не было. В конце концов, русские дворяне всегда славились своей стойкостью к невзгодам и жизненным неурядицам — а слухи о злопамятности молодого великого князя не имеют под собой почти никаких оснований. Кстати о слухах!
— Людвиг Николаевич?..
Оставив за спиной погрустневшего дворянина, явно раздумывающего о пределах своей принципиальности и готовности к духовному подвигу (отказывать близкому родственнику царя в сословной империи — это оно самое и было) Агренев направился наперерез весьма примечательной личности. Целому академику, профессору архитектуры, видному педагогу, редактору собственного журнала, члену-основателю (пардон за невольную пошлость) Общества архитекторов-художников, яркому представителю целой династии деятелей искусства... В общем, человеку множества достоинств, господину Бенуа.
— Как вам банкет?
— Все просто превосходно, Александр Яковлевич!!!
Мельком оглядевшись и понизив голос до деликатного, архитектор поблагодарил за приглашение, и словно бы между прочим упомянул, что проект особняка князя на Английской набережной почти завершен — так, осталось доработать пару-тройку мелких моментов.
— Вот кстати, Людвиг Николаевич: мой хороший знакомый приобрел строение по соседству. Возможно, вы слышали об особняке Пампеля?
— Да-да, как же!..
— Я бы был очень признателен, ежели вы взялись за переустройство этого дома. Господин Долгин как и я, привык работать только с самыми лучшими!
То, что новый заказчик не будет лезть под руку к творцу, и менять свои пожелания семь раз на дню, подразумевалось по умолчанию — так что Бенуа с удовольствием принял на себя повышенные обязательства...
— Слухи? Какие слухи, Александр Яковлевич?
— Ну как же!
«Что-то среди девиц какая-то нездоровая суета намечается».
— Об открытии в Челябинске и Хабаровске отделений-филиалов Политеха, Женского медицинского института и Московского технического училища. Возможно, что и Петровская сельскохозяйственная академия... Хотя, конечно, это только слухи. А у вас в Институте гражданских инженеров  ничего такого не поговаривают?
Внимательно поглядев в глаза известного мецената, прославившегося не в последнюю очередь поддержкой именно русской научной мысли, профессор архитектуры того самого института непроизвольно кашлянул. А затем и еще раз — на что тут же среагировал проходящий мимо официант с полупустым подносом шампанского. Глотнув искрящейся на свету «Вдовы Клико», академик задумчиво протянул:
— Ах, ЭТИ слухи? Гм, признаться, я не придавал им особого значения.
— Отчего же?
— Уж вам-то, Александр Яковлевич, как никому должно быть известно, что научная братия весьма ценит личный комфорт и прочие бытовые мелочи. Опять же, возможности научной работы в маленьком провинциальном филиале не выдерживают никакого сравнения со столичными университетами.
«А вот теперь точно по мою душу охотницы идут. Экий прайд молодых светских львиц!.. Так, ускоряемся».
— Не все так печально, дорогой мой Людвиг Николаевич. По слухам, в отделениях все будет устроено на уровне самых лучших иностранных университетов — и в плане оборудования лабораторий, и во всем, что касается личного комфорта для преподавателей.
Сплетням в изложении тридцатилетнего архимиллионера определенно стоило поверить.
— Ох уж эти слухи!!!
— Мне говорили, что все будет именно так, и никак иначе.
— Гм. Пожалуй, я все поинтересуюсь, кто их распускает. Для лучшего понимания, разумеется.
— Скорее всего, это молодые бакалавры и магистры, мечтающие о быстрой карьере — хотя бы и в глухой провинции?
— Возможно. Да что там, скорее всего, так оно и есть!
«Ну, вот и договорились. Блин, а девичий прайд все ближе и ближе. И все больше!..»
Действительно, стайка милых созданий росла прямо на глазах: почти сразу в нее влилась княжна Белосельская-Белозерова, затем все две сестры Барятинские, на полпути непринужденно присоединились княжна Гагарина и жгучая брюнетка-красавица Кантакузен — лишь оттенившая блеклую шатенку Мейендорф...
— Кня-язь?
Скорбно вздохнув (на что Бенуа тут же отреагировал понимающе ехидной улыбкой), юбиляр повернулся к милым барышням, на ходу принимая выражение умеренного восхищения их несомненными достоинствами.
«Да уж! Папеньки явно просветили девочек о недавнем прибавлении в моем состоянии. Может и не все, но многодетный папаша Барятинский уж точно заострил внимание дочурок на том, что как жених я стал еще привлекательнее. Примерно на сто пятьдесят миллионов ассигнациями, ага».
Действительно, в глазах иных девиц прямо-таки светился здоровый охотничий азарт... Прикрытый веерами и пушистыми ресницами, разумеется.
— Чем могу служить воплощенной красоте и грации?
— Князь, вы весь вечер нас игнорируете!..
«Княжна Орбелиани, кажется? Поговаривают, характер у нее — не приведи господь!.. Такую проигнорируешь, как же».
— Обязанности хозяина, увы.
Всем своим видом мужчина дал понять, что признает вину и надеется на снисхождение. Удачно отговорившись от еще парочки столь же «тяжелых» обвинений и тройки приглашений на ответные рауты, Александр совсем уж начал было надеяться на лучшее — в смысле, что удастся отбрехаться без потерь.
— Князь, десятого дня мы устраиваем прием с благотворительной лотереей в пользу домов призрения брошенных детей, и мне бы было очень приятно...
Грустно поглядев на Машеньку Шереметеву (предательница!), меценат-профессионал признал свое безоговорочное поражение. Небольшим утешением послужили мимолетные «добрые» взгляды не столь удачливых девиц — но утешение и в самом деле вышло крайне слабым, в свете неизбежных изменений в собственных планах. Думай теперь, что выкинуть из запланированных встреч, чтобы впихнуть на освободившееся место и время благотворительный раут?
— Кня-язь, ну как вы можете быть столь несговорчивым!..
— Да бог с вами! Тут уж скорее грустная проза жизни: в любой момент высокие чины в Военном ведомстве могут сказать — «Надо!». А скромный надворный советник Агренев в ответ обязан ответить «Так точно», и без малейшего промедления отбыть в очередную скучнейшую служебную поездку...
Развлекая девиц благородного происхождения историями о тяготах и превратностях суматошной службы, «мелкий чиновник» не смог удержаться от взгляда на военного министра Ванновского, беседующего со своим заместителем генерал-лейтенантом Куропаткиным. Пикантность ситуации была в том, что нынешний глава Военведа прекрасно знал о грядущей отставке, с последующим назначением на должность министра народного просвещения — более того, как и любой уважающий себя военный, имел детально проработанные (не без участия одного оружейного магната) планы действий на новом посту. Его преемник в Военном ведомстве тоже знал о скором повышении, так же имел планы, составленные... Ну да, Агренев отметился и в этом деле. Почему бы и не помочь давнему знакомцу и хорошему приятелю?!?
— ... небольшую постановку в нашем домашнем театре.
— Увы, но назвать меня театралом — значит сильно польстить. Однако же, я непременно найду возможность...
«Когда рак на горе свистнет, дорогая, не раньше. Так, надо бы стратегически отступить — пока меня девицы не затоптали, или не обязали на пару-тройку раутов».
Уже совершая давно назревший маневр (кое-как оправданный все теми же хозяйскими обязанностями), Александр едва не столкнулся со своей тезкой Сашенькой Балашевой — компенсировав это сразу двумя комплиментами касательно ее солнечной улыбки и общего цветущего вида.
«Кстати, тоже вариант! Через тещу породнюсь с Шуваловыми и Воронцовыми, отличное приданное, хорошее воспитание и неплохая наследственность... Гм, что-то меня прямо клинит, причем на одном и том же».
В этот раз юбиляр позволил себе отдыхать в кабинете гораздо больше, чуть ли не целую четверть часа — все-таки такое многолюдье изрядно давило ему на мозги и самочувствие. Парадокс, не иначе: долгое время на вырабатывать в себе чувствительность к чужим взглядам и вниманию,, стремится к результату через боль и собственную кровь — а потом от этого же и страдать! Хорошо хоть, что участие в столь массовых мероприятиях для него  скорее исключение, нежели норма.
«Да-а, иногда прямо начинаешь жалеть, что не какой-нибудь там энергетический вампир. Щас бы отжрался на светской-то публике, на полгода вперед!!! М-да, жаль. С другой стороны: я даже кровь трудового народа так и не научился толком пить — куда уж тут до высших таинств?»
Дотянувшись до крупного яблока, Агренев внимательно его осмотрел, затем вытянул из нарукавных ножен верного спутника своей жизни и начал счищать упругую кожуру. С брызгами сока откусил, прикрыл глаза... И тихонько рассмеялся: есть вампиры или нет, это дело десятое — а вот персон, которые любили и умели выедать (образно говоря) своим собеседникам мозг, он встречал. Да что там встречал, даже приятельствовал кое с кем их этих выдающихся личностей!.. Между делом старательно перенимая все тонкости этой сложной, но весьма многообещающей науки. Учиться надо у лучших!