Закончил текущий абзац 6 главы:
— Собственно, господа, вы услышали все, что я желал до вас донести. Решать только и исключительно вам — но позвольте заверить, что мое предложение не имеет подводных камней, и несет лишь пользу и выгоду для всех сторон картеля. На случай отрицательного ответа, даю слово: никаких последствий с моей стороны не воспоследует.
Встав, и тем самым подведя итог под встречей, Агренев обаятельно улыбнулся и чистосердечно признался:
— Хотя я буду искренне сожалеть. Перспективы в случае нашего объединения открываются просто блестящие...
«Особенно по реализации индийской храмовой добычи».
— Всего наилучшего, господа.
Проводив дорогих гостей аж до входной двери, архимиллионер душевно попрощался с будущими компаньонами (уж Фаберже точно пойдет на картель!). Подождал, пока закроется дверь, неслышно выдохнул и ослабил узел галстука: с трудовыми подвигами на сегодня было покончено. Впрочем, у начальства отпусков нет, а применительно к нему так и вообще «нам отдых только снился». Разумеется, последнее немедля подтвердилось, стоило только вернуться в кабинет:
— Александр Яковлевич, у нас там с камушками небольшая заминка приключилась.
С печальным вздохом выгрузив из ящиков стола все золото и серебро в услужливо подставленный бронекейс, князь ткнул пальцем в слоновый бивень и прочие костяные излишества — напоминая одному из звена телохранителей и стоящему с ним в паре экспедитору, чтобы не забыли снять и забрать с собой всю эту хрень.
— Что случилось, Кирилл?
Если рядовых тружеников Отдела экспедирования Агренев помнил в основном по лицам, то весь командный состав знал от и до — периодически балуя тех не только обращением по именам, но и вопросами про здоровье жены и детей. Ему не сложно, а им очень даже важно и приятно...
— Да вот, почти все уложили, а эти не знаем — то ли к остальным ссыпать, то ли отдельно упаковать?..
На фоне опустевших сервировочных столиков и неаккуратных стопок пустых кювет, поблескивали искорками отраженного солнечного света алмазы, маленькие рубины и крупная благородная шпинель. При взгляде на окружность из профессионально отобранных крупных камней, у Александра моментально возникла идея. Все же, человек старался, время тратил... Пусть уж тогда и завершит то, что начал? А он подумает, куда пристроить сверхдорогое женское украшение «императорского» класса.
— Хм?.. Отдельно.
Пока драгоценные минералы описывали поштучно, без всякого почтения ссыпая в простой холщовый мешочек, князь сходил до кабинета и написал коротенькое послание Эдуарду Болину — с предложением «изваять» из давальческого материала что-нибудь шедевральное. Разумеется, все расходы и оплату трудов заказчик брал на себя. Вернувшись, Александр как раз застал момент, когда каменный эквивалент примерно трехсот-четырехсот тысяч рублей закинули в грубую (зато прочную) брезентовую инкассаторскую сумку и начали продевать в проушины проволочный шнур со свинцовой «таблеткой» будущей пломбы.
— Так: вот это лично в руки главе фирмы «К.Э.Болин». В случае согласия, ему же передать и эти камни.
Приняв незапечатанный конверт с посланием, взамен старший экспедитор со всем почтением протянул начальству планшетку с уже заполненной накладной об изъятии части груза. А то кладовщики на спецскладе с бедного старшего экспедитора всю душу вытряхнут, дознаваясь, отчего это самоцветы и алмазы усохли в весе! Проклятые хомяки в человеческом обличье. Поди каждый карат посчитали и на три раза записали, душонки чернильные... Звучный щелчок пломбирных кусачек подвел итог под всеми формальностями.
— Исполним в лучшем виде, Александр Яковлевич!
— Я на тебя надуюсь, Кирилл.
Оставив за спиной собирающихся на выход тружеников Отдела экспедирования, князь проследовал в большую гостиную, имея в планах присоединиться к тетушке — дабы посильно разделить ее муки выбора достойных украшений и приданного для Ульяны, и приободрить своим появлением ювелирных приказчиков. Однако... В общем, вместо ожидаемого рабочего процесса, с обсуждениями-предложениями и прочими словесами, его встретила тишина. А еще пустота, три полупустых чайных чашки на низеньком столике — и два знакомых альбома, небрежно брошенных прямо на софе.
— Гм?
Собственно, вариантов было немного — ну не поехала же она в одну из фирм? Поэтому слегка озадаченный племянник отправился на поиски потерявшейся родственницы. Вполне ожидаемо найдя потерю в малом дубовом кабинете, пристально (можно даже сказать — с большим подозрением) рассматривающей коллекцию стреляющего железа, развешенного над каминной полкой.
— Что-то я не припомню вон того ружья?! Определенно, в прошлый мой приезд его не было!
Невинная вроде фраза прозвучала таким тоном, которым впору было объявлять смертный приговор.
— Который? Ах, эта револьверная винтовка? Валентин Иванович Греве не так давно свел близкое знакомство с тульским оружейным фабрикантом Гольтяковым — а тот презентовал ему для меня полную копию винтовки, выделанной им в свое время для императора Александра Второго.
— Н-да?..
Смертный приговор временно заменили вердиктом «направить на доследование!»
— Вот еще охотничий двуствольный пистолет его же конструкции. Занятная вещица, не правда ли? Выделано всего три экземпляра, один в Оружейной палате Московского кремля, еще один у Гольтякова, а третий — вот он!
Вердикт вновь пересмотрели в сторону смягчения, оставив впрочем, неизменным определение «поместить под пожизненное наблюдение и присмотр!»
— Сашенька, ты же знаешь мое равнодушие ко всему...
Подозрительно покосившись на стенку, увешанную образчиками стреляющего и колюще-режущего оружия, женщина не без труда подобрала достаточно нейтральное определение:
— Всем этим твоим игрушкам. Присядь, я хочу с тобой поговорить об достаточно серьезных вещах.
Послушно приземлив тыльную часть спины в любимое кресло подле чернеющего холодным зевом камина, Александр поспешил заранее «подстелить соломки»:
— Тетя, я же уже говорил, что все пополнения моей коллекции вполне законно куплены. В конце концов, с моим образом жизни трофеям попросту неоткуда взяться!
— Да-да, а то я тебя не знаю, гадкий мальчишка...
Уравновесив грубое высказывание нежной улыбкой, помещица Лыкова расправила складки на платье и в явном затруднении прикоснулась указательным пальцем к краешку губ — на что князь Агренев, отлично выучивший все привычки и характерные жесты тетушки, моментально насторожился. Татьяна Львовна волнуется?!?
— Я бы хотела поговорить о твоем пренебрежении родственными связями.
Чуть расслабившись (эта тема поднималась уже не в первый раз), Александр пренебрежительно фыркнул:
— Родственники? Я прекрасно помню, как мы с Анной неделями питались пшенной кашей с кусочком масла, или речной рыбой во всем ее многообразии. Вареная, жареная, на пару, запеченная... Я рыбу стал есть только несколько лет назад — а до той поры меня с нее попросту воротило! Еще помню, с каким трудом вы собирали меня в Александровский корпус . Догадываюсь, что обучение кузины тоже встало... Гхм.
Обнаружив в пальцах запонку, которую непонятно как вытянул из рукава сорочки, князь недоуменно повертел ее перед глазами.
— Да и потом, когда я выпустился из Павловского училища, что-то никто не торопился писать мне письма с выражением родственных чувств, или оказывать какую-то протекцию . Моего покойного батюшку не любили в обществе, это я уже понял. Но у меня ведь был не только отец, но и мать?
Вернув запонку обратно, племянник мягко напомнил родственнице:
— Пока я был небогат, то никого из них не интересовал. Зато, как только оставил службу и добился определенных успехов, как вдруг оказалось — у меня полным-полно родни! Только вот уже поздно, тетя. Позвольте не поверить в столь внезапно вспыхнувшие родственные чувства.
Дотянувшись из своего кресла, Татьяна Львовна ласково погладила своего мальчика по гладковыбритой щеке.
— Не злись, Саша. Ты просто не все знаешь. Оставим в стороне твоего батюшку, с которым не все просто...
Перекрестившись, женщина пробормотала под нос нечто вроде «упокой господь бог его мятежную душу».
— Хлопотал о твоем устройстве в первое Павловское пехотное училище твой ныне покойный двоюродный дед, действительный статский советник Алексей Федорыч Поздеев — а его супруга, Екатерина Федоровна, оказала мне некое вспомоществование, для приобретения необходимых каждому юнкеру вещей.
Замерев, «павлон» Агренев с долей растерянности признался:
— Я не знал.
— Они умерли в год твоего выпуска, Саша.
Помолчав, урожденная Татьяна Поздеева продолжила свой исторический экскурс:
— Определить тебя в Кадетский корпус мне очень помог другой твой троюродный дедушка, Роберт Петрович фон Дезен. Без его участия, боюсь, я бы даже насчет какой-нибудь гимназии не смогла бы подумать.
Разбивая неприятное молчание, рязанская помещица негромко напомнила:
— Ты в родстве не только с фон Дезинами — хотя они и самые близкие. Моя бабушка была урожденной Мелиссино...
— Сербская фамилия?
— Именно. Так что через прабабку по материнской линии ты связан с русскими князьями Долгорукими и греческими Кантакузинами.
Оценив выражение, появившееся на лице любимого племянника, Татьяна Львовна почла за благо закончить с погружением в глубины генеалогии, и перейти к более близким и понятным вопросам.
— У Роберта Петровича остались сыновья, и насчет одного из них я бы и хотела с тобой поговорить.
Прикрыв глаза и потирая переносицу, Александр согласился:
— Конечно, тетя.
Поглядев на племяша в попытке оценить его состояние, женщина осторожно разгладила несуществующую складку на платье:
— Евгений... Старше тебя на восемь лет. Служит в министерстве юстиции, до недавнего времени в Ревеле исправлял должность мирового судьи, а теперь перебрался в столицу. Мальчик он хороший, честный и немного гордый. Много помогает бедным, несмотря на некоторую стесненность в средствах, очень приличный юрист...
Бросив на племянника очередной взгляд, тетушка намекнула и на то обстоятельство, что начальство дальнего родственника отчего-то не оценило его повышенной принципиальности в кое-каких вопросах.
— Надо же, честный и неподкупный судейский. Я думал, такие только в сказках и встречаются?..
— Сашенька...
— Мне все равно, тетя. Честный он, или нет: долги надо платить. Особенно такие.
Убрав ладонь от лица, Александр тихо вздохнул:
— У этого моего дальнего родственника ВСЕ будет хорошо. Жаль, что я не знал ничего раньше...
Слабо улыбнувшись, тетушка встала и обошла кресло, ласковым жестом взъерошив светловолосую шевелюру своего мальчика.
— У мужчин от века короткая память — дедов-прадедов по прямой линии еще помните, а всех остальных уже нет.
Поймав ее ладонь на своем плече, князь прижался к ней скулой:
— На это у нас есть вы!..
— Подлиза...
Довольно улыбнувшись, тетя со всей присущей женщинам последовательностью и логичностью «плавно» перевела тему на свою единственную пока внучку:
— Кстати. Мне тут неделю назад от Сашеньки письмо пришло.
— Да?
Оценив, как быстро ее мальчик перешел от сентиментальной расслабленности к деловой собранности, Татьяна Львовна только покачала головой.
— Что там у твоей Софьи творится, что она дочь навестить времени не находит? Тоже устроили: при живых родителях дочь едва ли не сиротой растет!
Поморщившись, отец девятилетней блондинки изобразил пальцами отрицательный жест:
— Софья давно уже не моя. А насчет происходящего в ее доме: у ее супруга небольшой сердечный приступ.
— Ах вот оно что!
Состраданием в этих словах и не пахло, а вот неким предвкушением — очень даже.
— Да, я думаю, Софья не будет возражать, если нынешнее лето дочка проведет у бабушки.
Если тетушка и хотела еще что-то обсудить, то резко передумала: рассеянно попрощавшись, она вместе с ювелирными альбомами отбыла в свою питерскую квартиру. В смысле — квартира, разумеется, принадлежала князю Агреневу, но куплена была специально для любимой тети (регулярно принимая и не столь любимую двоюродную сестру).
— Нет, я знал, что любого русского поскреби, найдешь татарина. Но так?.. Со стороны фон Дезинов голландская кровь, от Мелиссино сербская, Кантакузены греческой добавили... И это только по материнской линии!
Князь Агренев мрачно поглядел на сизые угольки в каминном зеве. Потряс запястьем, сдвигая браслет наручного хронометра, глянул на циферблат (да, пора возвращаться к делам) поднялся — и смачно плюнул в топку:
— Чистокровный рюрикович, бл...!!!
Здесь вы можете обсудить фантастическую и историческую литературу.
