Запоздалый пролог (еще один)

- Будет больно.
Окажись гном медиком, он возможно (и даже наверняка) постарался как-то "смягчить и облегчить" испытания пациента, хотя бы добрым словом и медовым леденцом. Но старый подземный житель был не медиком, а механиком-оптикусом. И вместо "пациентов" принимал заказчиков. Тех же, кто приходит за "изысканной" - то есть совершенной, штучной работы, оптикой, не надо ни утешать, ни тем более,  угощать леденцами.
- Я знаю.
Заказчик оказался под стать мастеру, так же строг и лаконичен, даром, что человек. Он не то, чтобы пугал... ибо не пристало достойному жителю народа подземных механиков бояться того, кто лишь недавно слез с дерева, сколь бы те не приписывали себе божественное творение. Скорее вызывал у гнома прочную ассоциацию с духовым ружьем, которое, будучи заряженным сжатым воздухом, может храниться годами, в полной неподвижности, неизменно смертоносное. Нетипично для народов поверхности, суетных, по-птичьи нетерпеливых.
- Сегодня смола с новыми присадками, - седовласый оптик передвигался с неожиданной для его возраста и комплекции скоростью. Борода, заткнутая за широченный кожаный фартук, все равно немного растрепалась и окружила нижнюю челюсть замершим белесым взрывом.
- Зачем? - по-прежнему ровно и совершенно безэмоционально вопросил заказчик.
Гном помолчал, размешивая в чистой склянке белую пасту. Стеклянная плоская ложечка звонко стучала стенки пузырька. Шипела спиртовая горелка, на которой, в свою очередь, булькала стальная кастрюлька.
- Зачем? - повторил человек, когда гном уже решил, что предыдущее слово исчезло, растворилось и в воздухе, и в памяти.
Оптик проверил кастрюльку, где кипятились инструменты. Выкрутил до предела колесико газовой лампы. У гномов с возрастом зрение не ухудшается, но слабеет цветоощущение, так что, для тонкой работы нужно больше цвета. И специальные очки с особыми стеклами, которые люди по скудоумию принимают за обычные линзы с диоптриями. Впрочем, на этот раз нужно просто больше газа. И вообще, следует присмотреться к этой новомодной "энергии солейл", что передается по проводам в стеклянные колбы с угольной нитью и дает яркий желтый свет, почти солнечный, но мягче и терпимее для глаз. Если "солейл" так хороша, то не придется передавать солнечные лучи сверху, через систему зеркал и линз...
Человек терпеливо ждал. Гном еще раз проверил качество пасты, долил несколько капель дистиллированной воды.
Паста должна быть не слишком текучей, иначе она не сможет быстро застыть, принимая нужную форму. И не слишком густой...
"В самую пропорцию", как говаривал братец, который давно осел в Стальном Городе, забросив почтенное ремесло работы с оптическим стеклом ради прибыльного оружейного дела.
- Эту матрицу не нужно будет повторять каждый раз, - мастер, наконец, счел возможным объяснить. - Она будет намного прочнее и сохранится в первозданном виде лет тридцать, а то и больше. При должном обращении, разумеется. Новый набор будет сделан по ней же, не снимая новый образец.
Человек, если он не глуп, должен был задать правильный вопрос. И он задал.
- То есть можно сделать сразу несколько... наборов? На этой новой прочной матрице.
- Да.
- Вы сделаете их?
- Нет, - коротко отрезал оптик и поднял маленькую пипетку над пузырьком с пастой. Прозрачная капля сорвалась с острого наконечника и бесследно утонула в полужидкой белой массе. Теперь следовало действовать очень быстро, пока реагент не превратил пастообразную основу в кусок смолы, что тверже и прочнее стекла.
"Будет больно", - хотел предупредить гном, но вспомнил, что он это уже говорил. Да и сама процедура была не в новинку для человека в глубоком кресле из прочного дуба, пропитанного специальными составами от плесени и гниения. Подземелья неблагосклонны к дереву.
Достать из кастрюльки стеклянную основу, похожую на маленький штамп, взмахнуть ей, остужая. Эльфы обязательно еще смазали бы стекло какой-нибудь антисептической эссенцией, но мудрый подземный народ знает, что это излишне - кипячение и так очищает. Асептика - еще одна вещь, которую люди в своей быстрой жизни, никогда не постигнут.
Ложечка быстрым движением наносит на основу четко отмеренную дозу белой пасты, которая вот-вот начнет застывать.
А затем надо все так же быстро и точно поместить "штамп" на человеческий глаз, прижать не слишком сильно и не слишком слабо. Оставить на полминуты, а пока матрица застывает, повторить. Заказчик левша, соответственно, левый глаз "ведущий", с него и следует начать. Вторая доза уже чуть-чуть изменила свои свойства, начала схватываться, и матрица для второго глаза будет чуть хуже. Почти незаметно, исчезающе незаметно, однако работа требует совершенства во всем.
На самом деле, это не больно. Может быть, чуть горячо - реагент разогревает пасту, однако не больно. Проблема в другом - орган зрения слишком чувствителен, слишком нежен для таких манипуляций, и даже малая соринка вызывает слезотечение, моргание и конвульсивные движения глазного яблока. А изготовление матрицы - не соринка. Поэтому, хотя линзы, изменяющие цвет радужки и улучшающие зрение, научились делать лет пятьдесят назад, мало кто их заказывает.
На лице заказчика не дрогнул ни один мускул. Как обычно. И как обычно, у гнома возникло неприятное ощущение, что он снимает матрицу с трупа. У человека не может быть такого полного самоконтроля. Это противоестественно.
И страшновато. Хотя в последнем, старый оптик, разумеется, не признался бы и родному брату-оружейнику.
- Все. Теперь расслабляющие капли. Вот так... Полежите с закрытыми глазами. Я скажу, когда можно открыть.
Гном испытующе оглядел две матрицы, поднося их близко к газовому огню, спрятанному в хрустальном стакане идеальной прозрачности. Неплохо, как и всегда. Теперь надо обработать матрицы и приступать к изготовлению собственно линз. Этот заказчик никогда не приходит за готовым товаром, он всегда присутствует при работе и забирает линзы сразу.
- Если новая матрица долговечна и надежна, то почему вы не сделаете сразу несколько наборов? - спросил человек.
Гномы освоили тонкую и точную работу со стеклом не одну тысячу лет назад. Но стекло для таких линз не годится - слишком тяжелый и твердый материал. Надо использовать особую смолу, которую делают лишь эльфы. Она одновременно прозрачна, легка и пластична. Однако дорога и недолговечна - мутнеет от солнечного света примерно через полгода использования. Желание запастись впрок вполне понятно.
- Я доплачу. Очень щедро.
Пресс-штамп, который отформует предварительно разогретую пластину эльфийской смолы по форме матрицы. Пять шлифовальных кругов из камня, "жесткого дерева" и разных сортов войлока последовательно снимут лишнее и выгладят линзу до состояния, которое люди с присущим им грубым примитивизмом именуют "задница младенца". Хотя кощунственно сравнивать чей то зад с идеальной работой лучшего мастера-оптика известного мира...
Все вручную, от простого ножного привода. как на швейных машинках или ювелирных станках. Никаких паровых или водных машин. Мастер должен все делать и чувствовать сам. Эта работа тоньше и важнее ювелирной, ибо драгоценный камень всего лишь украшает, особым образом собирая и формируя световой пучок. А некачественная цветная линза с одним лишь мелкоскопическим изъяном, способна забрать зрение навсегда.
По два часа работы на каждый образец. Потому что,  он лучший в мире мастер, которому не нужно, как обычному ремесленнику, тратить на линзу по двое суток. А гном хоть и мастер, однако незаметная усталость накопится в мышцах, и вторая линза выйдет чуть хуже. Но самый первый шлифовальный проход груб, механистичен, так что можно и ответить.
- Я не стану этого делать.
Легчайшая пыль из-под круга не падала, она слишком легка. Крупинки, что мельче и легче самой мелкой и легкой пыли, уносил едва заметный сквозняк. Заказчик ничего не сказал. Потянулись часы, полные молчания. Почти до самого конца, когда в ход пошла тончайшая бархотка, а затем и эльфийский шелк.
- Почему?
- Во-первых, в этом мало пользы, - мастер отозвался почти сразу, словно ждал продолжения. - Линзы мутнеют даже в закрытом футляре. Просто это происходит медленнее, чем на свету. Вы не сможете запастись ими впрок надолго.
- А во-вторых?
- Я вам не верю.
Гном сидел за станком, спиной к дубовому креслу, и не оборачивался в процессе разговора, но в это мгновение почувствовал, как по спине прошел холодок. Словно вонзились ледяные спицы. Нет сомнения, человек пренебрег рекомендацией и открыл глаза, буравя взглядом спину мастера. Гном поймал себя на мысли, что не хочет смотреть в эти глаза.
Люди говорят, что глаза - зеркало души. Может не врут... И в эту душу подземному мастеру вглядываться не хотелось.
- Я не всегда жил здесь, в юности я много путешествовал. Многое видел. Таких как вы - тоже.
- Таких как я? - все тем же отвратительно ровным, невыразительным тоном спросил человек. Холод, казалось, окреп, буквально вымораживая позвоночник.
- Да. Люди, эльфы, орки... и мы тоже. Те, у кого в глазах лед и отчаяние смерти. Я знаю, что каждый раз, выходя отсюда, вы думаете - а так ли вам нужен и дальше старый гном, делающий новые линзы дважды в год? Думаете, несмотря на все неприятности, которые вы очевидно и неизбежно обретете после моей смерти. Поэтому, один визит - один набор.
- Я могу забрать у вас новые матрицы и отдать их в работу другому мастеру, который более лоялен к ожиданиям клиента. Могу обойтись без них и заказать не штучную работу, а усредненные образцы, без точной подгонки. Или, наконец, просто купить стеклянные линзы. Они не требуют частой замены.
- Это невозможно, и вам это известно, - голос старого оптика звучал столь же ровно, спокойно, невыразительно. Как у того, кто слишком занят работой, чтобы тратить душевные силы на заведомые глупости. - Во-первых, вы не найдете лучшей работы на всем континенте. Во-вторых... конечно можно пользоваться просто линзами, не сделанными точно под вас. Или даже стеклом. Но это глупо, и за глупость вы заплатите своими глазами. Собственно ...
Гном оторвался от работы. Сильно щурясь, посмотрел на свет готовую линзу, держа ее миниатюрным пинцетиком из эльфийского дерева, что никогда не высыхает и всегда сохраняет дивную упругость.
- Собственно это произойдет в любом случае, вы знаете сами. Постоянное ношение таких приспособлений, даже предельно легких, идеальной, бесскверной подгонки, травмирует роговицу. Понемногу, но день за днем, месяц за месяцем. Это неизбежно. Однако с моими линзами вы потеряете зрение на несколько лет позже.
Чувство морозных иголок на спине, под толстой шерстяной рубашкой, исчезло. Сразу, будто повернули колесико на газовой лампе, и синеватый огонек лишился притока живительной субстанции в стеклянной колбе светильника.
- Готово.
Тем же пинцетом гном сложил линзы в деревянный футляр, выстланный изнутри мягкими подушечками.
- Ваша плата.
Мешочек с монетами опустился на стол, глухо звякнув настоящим золотом. Заказчик не признавал никаких расписок и банковских билетов. Всегда только наличные, которые невозможно отследить.
Рука в тонкой кожаной перчатке приняла деревянный пенал из широкой лапы гнома с короткими толстыми пальцами. Казалось удивительным, что широченная лапища способна проводить настолько малые, хитроумные манипуляции, непосильные для узких длинных пальцев человека.
- Матрицы? - уточнил для порядка оптик. - Могу передать.
- Оставляю на квалифицированное хранение. Как вы совершенно справедливо заметили... - на тонких губах визитера впервые появилось слабое подобие улыбки. - Они ничего не стоят без вашего мастерства. До встречи через шесть месяцев.