Московский Лес
Однажды  по всей территории Москвы попёрла из-под земли растительность.  Всякая. Фэнтезийная эльфийская дубрава, гигантские, достойные Аватара секвойи и баобабы, непроходимые заросли бамбука,  заплетенные лианами джунгли, даже мангровые леса, выросшие по руслам московских рек. А то и образчики вовсе уж инопланетной флоры.
Происходит это совершенно необъяснимо, вразрез со всеми известными законами ботаники, биологии и здравого смысла. В почвах Москвы недостаточно питательных веществ и воды для такой грандиозной зелёной массы – а она растёт. В грунте слишком много всякой химической дряни  – а зелень прёт вверх. Больше того,  многие растения вырастают прямо из бетона – не взламывают его, а прорастают корнями в железобетонные блоки и кирпичную кладку, ухитряясь при этом не только не разрушать постройки, а наоборот, укреплять их!  Чего стоят гигантские, в железнодорожный вагон толщиной, лианы, оплетающие башни Москва-сити  и служащие своего рода «экзоскелетом» этих сооружений, обреченных без присмотра на быстрое разрушение. Люди пытались бороться с этим стремительным вторжением флоры. Бесполезно – слишком ее много в слишком неожиданных местах вылезают из-под земли, воды, асфальта, стали и бетона деревья. И, главное, на месте выкорчеванных появляются новые. Сразу. Если не на следующий день,  то через неделю.  И -  стремительно, как в видеосъемке, когда можно наблюдать рост цветка за полторы минуты.
Можно ли это всё выжечь? Наверное, можно,  но тогда придётся спалить и город. И лучше всего, водородными бомбами, потому как остальные методы не сработают – Московский Лес слишком быстро залечивает раны. Биологические, биохимические методы, разного рода дефолианты и генетически созданные вредители не принесли никакого результата. Хуже того, каждая из этих попыток вызывала необъяснимый  всплеск эпидемий во внешнем мире, так что от этого очень быстро отказались  - себе дороже. И людям пришлось уйти, потому что жить в мегаполисе, в одночасье превратившемся в непроходимую чащу немыслимо, во всяком случае, 12-ти миллионам человек…
Итак,  «Московский Лес». Живое, разумное существо, способное, как ни странно, договариваться со своими соседями. Ну, во всяком случае – уживаться. Так, зелёный прилив не затронул Кремль и соседние  территории,  а так же Московский Университет. Невредимы остались часть подземных коммуникаций, в частности – тоннелей метро и Метро-2, соединяющих эти два объекта. Совершенно не изменилась территория ВДНХ, площадь трех вокзалов с прилегающими к ней кварталами, а так же Северный речной вокзал и территория Новодевичьего монастыря. Всё остальное превратилось в море зелени, населённое неимоверным количеством живых существ.
Вы наверняка подумали о монстрах – мутантах? А зря,  их там нет. Ну, почти нет. Имеются хищники, в том числе  довольно опасные, подчас – не похожие на известные земные виды. Но это всего лишь животные, ненамного опаснее тигров, росомах или огненных муравьёв. И, что не менее важно – по каким-то необъяснимым причинам ни растения, ни животные Московского Леса, включая птиц и насекомых, не пытаются выбраться за линию, очерченную МКАД.
Людям пришлось научиться жить рядом с Московским Лесом. Кое-кто остался, подавляющее большинство бежало за МКАД. Не обошлось. Разумеется,  без смертей, без человеческих трагедий – но в целом страна справилась с навалившимся на нее лихом. И даже со временем научилась извлекать из такого соседства некоторую пользу: Московский Лес подарил людям множество удивительных лекарственных препаратов, совершивших настоящий переворот в медицине, сделав Российскую Федерацию неоспоримым лидером в области фармакологии, медицины и биотехнологий.
С Лесом был заключён своего рода негласный и нигде не записанный территориальный договор. Люди – те, кто остались снаружи – не лезли в чащу, а Лес за это позволил, кроме всего прочего,  восстановить прежние железнодорожные магистрали, идущие через город, и даже заботливо укрыл их живыми тоннелями из сросшихся деревьев. Не посягал Лес и на немногие уцелевшие подземные тоннели метро, через которые шло сношение с анклавами человеческой цивилизации в глубине Леса – прежде всего, с Кремлём и Университетом. А неистовая мангровая растительность не слишком жестоко обошлась с водным путём, связывающая канал имени Москвы с Северным Речным портом…
А что же обитатели города? Московский Лес терпит их присутствие, но весьма избирательно. Это относится, прежде всего, к тем, кто в дни Зелёного прилива не бежал, а остался, приспособившись к новому образу жизни. Их так и называют – «лесовиками», и именно они взяли на себя снабжение учёных Замкадья и Университета материалами для исследований. Н Лес внимательно приглядывает за своими подопечными – стоит тем увлечься дарами цивилизации, например, установить в доме слишком большое (по мнению Леса, разумеется) количество оборудования, использующего электрическую энергию или слишком часть пускать в ход огнестрельное оружие – и нарушитель начинает страдать от мучительных аллергий. Известные лекарства не помогают, хотя до анафилактического шока и смерти дело доходит редко.  Заболевшим остаётся два выхода: бежать из Леса или одуматься и вернуться к пасторальному  образу жизни. Лес ревниво приглядывает за своими обитателями….
Такие же аллергии угрожают жителям Замкадья, рискнувшим углубиться в Лес. Спасает, правда, герметичный скафандр, позволяя выиграть ещё двести-пятьсот метров «глубины погружения» в чащу, но дальше  упрямец начинает страдать от головных болей и обмороков, пока не повернёт назад. Лес не убивает, не сводит с ума, но жить и работать нормально тоже не позволяет. Правило это не распространяется на упомянутые анклавы цивилизации, где жизнь бурлит по прежнему – или почти по прежнему.
Территория, самого главного Кремлёвского анклава, ограничена с одной стороны рекой, а с других  -  Боровицкой площадью, Лубянской и Старой площадью и Китайгородским проездом.  Политическая  жизнь оттуда ушла,  «запретный город» превратился в своего рода недоступную базу отдыха, суперэлитный посёлок на природе или место для ведения тайных переговоров особой важности.
Университет по-прежнему, храм науки, хотя все его строения, за исключением ГЗ поглощены Лесом. А в ГЗ располагаются институты, занимающиеся Лесом.  Кроме того, здесь находится и учебный факультет – единственный в своём роде факультет аномальной биологии, готовящий специалистов по изучению Леса и использованию его даров. На территории Университета, как и на территории Кремлёвского анклава, действуют законы и порядки РФ.
Что до Новодевичьего монастыря,  то он так и остался монастырём. Сменился, правда, контингент,  за МКАД перебрались те, кто имел отношение к представительской, политической и административной деятельности церкви. Их место заняли монахи, как правило, приехавшие в Москву издалека. Со временем Новодевичий замкнулся не только от мира, но и от церкви, но звон его колоколов по-прежнему разносится по округе. Нередко можно увидеть, как монахи по соответствующим дням совершают крестные ходы. Но что творится внутри самих стен, не знает никто – обитатели  Новодевичьего обрезали все связи с Замкадьем. Впрочем, лесовики по прежнему приходят в его церковь на службы, ведущиеся по православному чину...
Северный Речной вокзал и площадь Трёх Вокзалов живут своей жизнью – это своего рода торговые терминалы, через которые идёт общение обитателей Леса с остальным миром. Дело в том, что со временем заросли гигантского терновника, поднявшиеся по всей внутренней стороне МКАД стали совершенно непроходимы, в них вязнут даже гигантские бронированные бульдозеры, предназначенные для расчистки радиоактивных завалов и преодоления особо плотных минных полей. Так что теперь в Московский лес два официально признанных входа – Порт и  Три вокзала. Есть, правда, прореха на Ярославке и масса потайных ходов, но о них известно только лесовикам и тем, кто ведёт с ними дела.
И на Трёх Вокзалах и на Северном Речном вокзале действуют российские законы – но в изрядно скорректированном виде. По сути, полиция занимается здесь лишь наведением порядка да расследует нередкие случаи убийств и грабежей. Остальное, включая борьбу с контрабандой (сугубо, впрочем, номинальную) находится в ведении местных властей, которые избираются постоянными обитателями этих анклавов по своим, только им понятным правилам.
А дела эти далеко не всегда законные. Как уже упоминалось, Московский Лес подарил человечеству множество очень ценных лекарственных препаратов. Но, увы, в его недрах появились так же совершенно новые, весьма опасные наркотики, с проникновением которых и борются власти. А потому МКАД обнесена высокой стеной, напичканной сигнализацией, видеокамерами и постоянно патрулируется Лесной Стражей. Но их внедорожники никогда не сворачивают с МКАД и не углубляются хотя бы на десяток метров в чащу.
ВДНХ – главный внутренний рынок Московского Леса, на котором ведётся и торговля с пришельцами извне. Законы РФ здесь не действуют вовсе, но электроника на ВДНХ  худо-бедно работает, «лесная аллергия» не проявляется, что и позволяет отнести ВДНХ к анклавам внешнего мира.  Попасть туда можно по нескольким уцелевшим подземным коллекторам, или добраться по Ярославке, заросшей лишь частично – ровно настолько, чтобы по ней можно было (при определённом везении) проехать на мотоцикле, верхом, а лучше всего,  пройти маленьким вьючным караваном. «Лесная аллергия» действует на этом маршруте несколько слабее, да и вездесущие контрабандисты всегда готовы помочь.  «Ярославская тропа» проходима  далеко не всегда –  у лесовиков есть сложная система примет, пользуясь которой можно угадать, когда на ВДНХ можно добраться свободно, а когда лучше не соваться. Кроме того, проспект Мира – один из самых комфортных и безопасных внутренних «лесных» маршрутов, по которому так же можно перемещаться верхом или на мотоциклах
Лишь немногих из обитателей внешнего мира Лес принимает, как своих. Ясно выраженных критериев не существует,  Лес может принять самых неожиданных людей, причем нередко – не с первой, а с двадцатой или даже с сотой попытки. . А потому, вокруг Москвы, у МКАД возникли стихийные лагеря поклонников Московского Леса, жаждущих поселиться в его чащобах. Многие живут там годами, не оставляя надежды однажды проникнуть под сень его деревьев. Власти относятся к этим лагерям по-разному. С одной стороны, их законно полагают рассадником опасной контрабанды, а с другой – они дают возможность неформального общения с «лесовиками» и проникновения в их среду. Так или иначе, власти время от времени устраивают в лагерях облавы, даже закрывают то один, то другой, но лагеря неизменно возрождаются.
Причин рваться в Московский Лес  хватает – «лесовики» практически не болеют, намного медленнее стареют, у них проявляются свойства быстрой регенерации тканей. Но, стоит пересечь МКАД, как эти свойства исчезают или хуже того – превращаются в полную свою противоположность. Это, опять же, не является строгим правилом. Кто-то может удалиться от МКАД на несколько десятков или даже сотен километров, кого-то «откат» накроет прямо на разделительной линии кольцевой автодороги. А вот собаки и кошки из-за МКАД прекрасно чувствуют себя в Лесу,  как, впрочем, и любые земные животные. А их в Лесу хватает – от коров и лошадей, до морских свинок и канареек.
Есть, впрочем, исключения – отдельные счастливцы, которые могут свободно проникать в лес и возвращаться обратно, проводя сколько угодно времени на Большой Земле. Но они, как правило, скрывают эти свои способности, чтобы не стать предметом пристального внимания спецслужб или иных могущественных организаций.
Вообще, Московский Лес достаточно  доброжелателен к своим обитателям. Проявляется это, например, в виде климата – на территории Леса обычные сезоны как бы и  не действуют, климат более всего напоминает климат южного острова Новой Зеландии. Необычайно мягкая зима без снегопадов и лето, лишённое долгих засух, занимают по 2 месяца в году. Остальное – самое восхитительное время, весна и осень, лишённые неизбежных в наших широтах промозглых дождей и неизбежной слякоти. И даже водоснабжение, главный бич брошенного мегаполиса не является здесь проблемой – одно из самых распространённых растений, особенно любящее брошенные дома, являет собой водоносную лозу. Надрезаешь стебель – и пей исключительно полезную для здоровья воду. И топливо не проблема, многие виды кустарника короткоживущие, так что хвороста здесь прорва. Кстати, упомянутая лоза является своего рода «системой пожаротушения» - загоревшийся дом, как правило, густо заплетён ею, из лопающихся в огне стеблей вытекает достаточно воды, чтобы пресечь пожар в самом начале. Некоторые так и называют это растение: «пожарная лиана».
Есть у растительности Московского Леса и другие необычайные свойства. Подобно описанному Толкиеном Лориэну, здешние деревья не стоят голыми и чёрными по нескольку месяцев. Примерно в ноябре их листва становится багряной и золотой и остаётся такой до краткого периода листопада, за которым немедленно появляется новая листва. Впрочем, это относится только к лиственным породам – в Московском лесу хватает и вечнозелёной растительности.
Кстати, один из кланов «лесовиков», состоящий из  поклонников Толкиена так и назвал своё место обитания – «Золотой Лес». Он располагается на Воробьёвых горах, на территории Нескучного Сада.
По слухам, в глубине Московского Леса существует несколько маленьких неофициальных анклавов, где законы Леса действуют лишь частично. Добраться туда можно лишь по воде; даже тех, кто страдает от «лесной аллергии» могут перебросить на одну из «полян» занимающиеся этим промыслом лесовики. Там напасть отпускает «соискателя». Считается, что тем, кто проведёт на «поляне» достаточно много времени, проще добиться благосклонности леса.
Одна из «полян» находится в парке Коломенское. Другая – на территории Серебряного бора, третья  в Нагатинском затоне (эта расположена на воде, в стихийно образовавшемся в первые дни Зелёного прилива корабельном кладбище). Возможно, есть и другие.
А ещё в Московском Лесу не работает электроника. Совсем. Любые аккумуляторы и батарейки разряжаются стремительно, никакая экранировка не помогает.  На анклавы цивилизации (исключая «поляны») это, правда, не распространяется, но радиоволны с вышек, стоящих за пределами МКАД, не могут проникнуть за границы Леса. Аппаратура дронов и летательных аппаратов, рискнувших пересечь воздушные границы Леса, мгновенно и необратимо выходит из строя, связь с анклавами поддерживается по подземным кабелям, проложенным по уцелевшим подземным тоннелям. Попытки наладить воздушные линии связи ни к чему не приводили – провода неизбежно разрывали животные и сучья деревьев.  Даже спутниковая связь действ4ует крайне нестабильно, а на фотографиях из космоса Московский Лес всегда выглядит как размытое пятно.
Магнитный компас на территории Леса действует – но не везде и не всегда. Магнитные аномалии, сбивающие работу компасов кочуют по Лесу самым непредсказуемым образом, что делает применение этих приборов совершенно бессмысленными. Некоторые исследователи пробовали использовать гирокомпасы, не подверженные внешним воздействиям, но тут выходила из строя электроника и электрика. Дошло до того, что некая известная часовая фирма выпустила по заказу Московского университета партию механических гирокомпасов, работающих от заводных пружинных механизмов. Эти приборы оказались несколько более надёжными, но всё равно проблемы не решили – упомянутые магнитные аномалии создают помехи в работе точной механики тоже. Так, лесовики практически не используют механические часы, поскольку никто не может предсказать, насколько точно они показывают время в разных участках Леса и в разное время суток. Вместо них они используют широко распространённые породы жучка-светлячка, которых называют "часовыми жуками". особенность этой породы заключается в том, что эти жуки меняют интенсивность и цвет свечения в зависимости от времени суток, причём происходит это строго одинаково у всех особей и в любой точке Леса. Разумеется, точность таких "хронографов" крайне низка и зависит от индивидуального навыка владельца.

А ещё Лес беспощадно жрёт пластик. Весь. Полиэтилен, тефлон, полистирол, полиамид… А так же синтетику вроде нейлона-капрона, делая исключение для целлулоида и вискозы. Из-за этого в первые эже недели погибли все колоссальные запасы продуктов во всех московских магазинах и складах – от газировки в бутылках до крупы в целлофановых пакетах. Не спасали никакие запоры и подвалы – бактерии, обеспечивающие распад, легко проникали повсюду, а лесная растительности и грызуны довершали процесс.
Исключениями являются территории «официальных» анклавов – Кремль и Университет. На ВДНХ и на Северном Речном вокзале процесс замедлен, но всё равно идёт, во всех остальных местах – разхвивается ураганно. Потому, кстати, Лесному Патрулю пришлось изготавливать свои джипы по спецзаказу с резиновой изоляцией и без крошки пластмассы.
Примечательно, что бактерии, обеспечивающие этот распад, мгновенно погибают за МКАД. В Университете изучают их особенно старательно, надеясь отыскать панацею от мусорного засилья, но пока особых успехов не наблюдается…

Лес полон легенд – «лесовики» рассказывают удивительные вещи. Они верят в Душу леса, в Отца-Дерево, да много во что.  Отдельный пласт легенд – подземелья Московского Леса, но тому, что о них рассказывают, не станет верить ни один разумный человек.
Легенды плодятся и снаружи, принимая порой формы религиозных культов – более половины лагерей «жаждущих» являются базами таких вот новоявленных «церквей леса». О чём только они не проповедуют! От Зелёного Апокалипсиса, готового сожрать всю Землю, первыми ростками которого является Московский Лес, до бунта изнасилованной людьми природы, которая таким образом предлагает нам найти новый способ сосуществования с планетой и друг с другом. И, конечно, множество вариаций уже известных культов, сект, верований, увидевших в Московском Лесе «новое откровение».
К разряду легенд Московского Леса долго относили так называемый «Чернолес» ( в других вариантах «Лихолесье») раскинувшийся на другом берегу Москвы-реки, от Крымского Вала до Шлюзовой набережной.  С одной стороны Чернолес ограничен Москвой-рекой, с другой Большой Якиманкой и Водоотводным каналом.  Жители Московского леса не любят говорить о том, что там творится, но по слухам, в Чернолесе обитает кое-кто похуже мутантов.
Центром Чернолеса является знаменитый «дом на набережной». Во внутреннем дворе дома выросло дерево, которое Лесовики называют Большим Вязом – считается, что в нём сосредоточена вся злоба Московского Леса. Согласно легендам лесовиков, Большой Вяз противостоит Отцу-Дереву, которое растёт внутри большой арены «Лужники».
Есть легенды жуткие, есть загадочные, а есть и забавные. Так, рассказывают что в парке «Кузьминки» обитает некая Кузькина мать. Кому она покажется… ну, вы понимаете.

Несомненно, в глубинах Леса есть некий Разум, совершенно нечеловеческий. Он проявляется в странно видоизменённых законах природы, действующих на его территории. И в явлениях, связанных с жизнью самого леса, и будто  управляемом извне поведении его неразумных обитателей. А более всего  - в необъяснимых, мистических явлениях, случающихся как при попытках вмещаться в его жизнь извне, так и в том, что происходит с людьми,  пытающимися проникнуть в его тайны изнутри. Что это – коллективный разум самого Леса?  Некое высшее существо, обитающее в его дебрях? Пришельцы из другого измерения, пробившие в наше мироздание?  Лесовики разное болтают…
«Лесовики». Большая часть населения Леса – небольшие семейные или соседские общины, группы разного рода отшельников руссоистского или дауншифтерского характера, поддерживающие отношения с соседями да навешающие изредка большие ярмарки. Встречаются, впрочем, и одиночки, причём не так уж и мало. Но есть и несколько достаточно многочисленных кланов. Большинство из них выстроено вокруг некоей идеи, как правило, около-религиозного или около-мифологического содержания, хотя имеются и исключения. Так, есть клан, выстроенный поклонниками философии Толкиена, есть сторонники неоязыческих культов, есть «славяне», есть кланы «индейцев», практикующие образ жизни земляков Чингачгука, есть и поклонники шаманских культов. Имеются  и откровенно «чёрные» кланы – сатанисты и, по слухам, даже каннибалы. Про этих последних в московском лесу ходят жуткие байки, поскольку обитают они в самом Чернолесе.
Порой кланы проявляют агрессивность по отношению к соседям. Чем это вызвано, кроме пакостных особенностей человеческой натуры, сказать трудно, поскольку в Лесу не так уж и много  обитателей и практически  нет ресурсов, которые стоило бы делить с применением насилия. Или это только так кажется обитателям Замкадья?
В Лесу есть друиды. Самые настоящие:  с менгирами, «ведьмиными кругами», принесением жертв, культом деревьев. Откуда они взялись  неизвестно, но бытует стойкое мнение, что друиды не вполне люди. Во всяком случае, об их человеческом прошлом ничего не известно.
Без обращения к  друидам  в Лесу не принимается ни одного сколько нибудь значащего решения. На большинство из них они отвечают молчанием, но если уж заговорят – редко кто решается ослушаться.
При всём при том друиды – каждый сам по себе. Они имеют свои «подконтрльные территории» и редко лезут в дела соседей. Ходят слухи о круге друидов, но слухи эти никем не подтверждены.
Друиды люто ненавидят монахов из Новодевичьего, но редко решаются на прямую вражду. И чувства эти взаимны.

Немного о жизни лесовиков. Большинство существует собирательством и охотой; кое-где удаётся расчистить небольшие площадки под посевы – Лес строго ограничивает их размеры. Не брезгуют так же и продуктами, доставляемыми извне, особенно консервами – хотя многие лесовики считают такую пищу нездоровой. Жилища самые разные, но большинство обитает в оставленных домах, необычайно преображённых вторгшейся в них растительностью. Существует и целая категория лесовиков-кочевников – они странствуют по Московскому Лесу, останавливаясь при необходимости в подходящем жилье. Чего-чего,  пригодных для жизни домов тут с избытком и на любой вкус. Не приходится заботиться так же о мебели, инструментах, материалах, одежде и домашней утвари – в брошенных домах и магазинах можно найти что угодно. Вродоснабжение,как и было сказано, не проблема, а вот электричества и газа нет и не будет.
Некоторые лесовики занимаются тем, что торгуют с внешним миром разного рода биологическими компонентами – вытяжками из трав и кореньев, сушёными насекомыми, корой некоторых видов деревьев. «Снаружи» этот материал пользуется бешеным спросом, поскольку произвёл настоящую революцию в медицине. Но объёмы достаточно ограничены, поскольку лесовики то ли не хотят, то ли по каким-то причинам не могут увеличивать объёмы поставок. И это во многом является причиной того, что власти не пресекают стихийного «паломничества» к Лесу – надеются, что чем больше людей он примет, тем сильнее могут вырасти поставки.
Немногие лесовики, особенно те, кто ведёт кочевой образ жизни, стали «старьёвщиками». Эти занимаются тем, что тащат разного рода ценности – в основном ювелирные изделия, наличные деньги, произведения искусства и редкости из музеев, антикварных магазинов и богатых квартир. Всё это идёт на обмен в анклавах, по большей части – на ВДНХ. Самый крупный «антикварный» рынок действует в Северном Порту, рынок драгметаллов и ювелирки –  на ВДНХ. Хотя, есть и другие «кочевники», охотящиеся за редкостями и артефактами «лесного» происхождения. Их, в отличие от «старьёвщиков», называют «трапперами».
Считается, что старьёвщики и трапперы мечтают перебраться за МКАД и таким образом сколачивают себе состояние. Но это далеко не всегда верно, особенно в отношении трапперов. Среди этой публики  хватает настоящих фанатов московского леса.
На трапперах и старьёвщиках паразитируют небольшие шайки бандитов – как правило, выходцы из агрессивных кланов, тех же «индейцев», занимающиеся грабежом. Изредка они нападают и на оседлых лесовиков, но это занятие неблагодарное – обитатели Московского леса знают цену взаимопомощи и крепко держатся друг за друга.
Поселениями никогда не удаётся разрастись до размеров, превышающих несколько сотен человек. Стоит перейти некий порог. И из окрестностей пропадает дичь, погибают «дождевые лозы», начинаются проблемы с посевами – такое впечатление. Что лес сознательно противится возникновению крупных человеческих сообществ. Не любит он и огнестрельного оружия, во всяком случае, в большом количестве, а потому «лесовики» частенько используют на охоте луки и копья. Да и в стычках, по слухам, охотно пускают в ход холодное оружие…

Фокус в том, что большинству лесовиков бабки эти незачем. Как и прочие блага цивилизации. Всё, что нужно им даёт Лес, а снаружи они жить, как правило, не могут. На сотрудничество идут немногие и по своим, порой весьма странным мотивам. Как правило, не имеющим ничего общего с корыстолюбием.
А людей, изначально нацеленных на прибыль Лес порой принимает. Но.. меняет. И самым сильным стимулом для изменений становится то, что такие "добытчики"как правило, не в состоянии вернуться  и использовать заработанное. Хотя... есть и исключения.

Новые сорта растений. С этим работают в Университете, как и с плесенью, пожирающей пластик. Получается не очень - растения и живность из Леса за МКАД не приживается. Лекарства - да, но только в виде полуфабрикатов или готовые. Выращивать сырьё за пределами МКАД опять же не получается, а лесовики напрягаться ради потребностей внешнего мира тупо не желают.
В Университете ходят мутные слухи, что группа учёных нашла способ расширить территорию Леса - со всеми сопутствующими свойствами. Но открыватели то ли уничтожили своё открытие, то ли спрятали под семь замков. Во всяком случае, тот, кто открытие сделал, погиб во время вылазки в лес, двое его ближайших помощников - один укрылся у лесовиков, другой получил посттравматическую амнезию. так что тайна сия велика есть...

Ну и ещё один момент. В Лесу с заболеваниями вообще малопонятно. обычных там нет, а местных нет снаружи. Те, кто попадает тяжко больной в Лес, довольно быстро вылечивается, но назад вернуться уже не может. Это в некотором смысле относится и к полянам, но действует не на всех и не всегда. Человек, даже не принятый Лесом, может как бы "обменять" свою болезнь на пожизненную привязанность к лесу. Хотя, возможно это относится к разряду местных легенд, подтверждённой и достоверной статистики никто не собирал.

Отредактировано Ромей (12-04-2019 22:02:21)